От борьбы анархистов до праздника шашлыка. Куда исчез Первомай

Первомай - самый непонятный государственный праздник в Украине. Впрочем, лишний выходной, да еще в начале мая - это замечательно, ведь шашлычок на природе - лучшее лекарство от затяжной зимней депрессии. А кто не успел посадить картошку и другие не менее полезные сельхозкультуры, - вперёд на дачи или к родителям в село.

Как ни крути, "первомая" - праздник воистину всенародный. Вот только на элементарный вопрос: "А в честь чего, собственно, гулянка?", ответит не каждый. Даже коммунисты лишь невнятно промычат о некоей международной солидарности и, выкрикнув "Мир, май, труд!", попытаются поскорее ретироваться. Да что там говорить: во времена СССР, когда "первомая" входило в главную триаду советских "святцев", в ответ на этот вопрос тоже звучала парочка избитых лозунгов.

Так в чем же настоящая суть Первого мая и зачем, собственно, понадобился этот праздник?

В стародавние времена диалектического материализма каждый школьник твердо знал, что день 1 мая - праздник Международной солидарности трудящихся, отмечаемый в память о расстрелянной полицией демонстрации чикагских рабочих. Правда, о том, что та историческая чикагская демонстрация была организована анархистами, в СССР старались не вспоминать. В общественном советском сознании анархисты могли ассоциироваться исключительно с пьяницами и бандитами, а не с борцами за интересы рабочих.

Тогда, в далеком 1886 году, причины протестовать у американских рабочих были весьма веские: при среднегодовой зарплате рабочих в $300 средняя стоимость жизни составляла $720. И это при рабочем дне в 11-15 часов (данные Бюро трудовой статистики США, 1880 г.).

Чикагские события 1-4 марта 1886-го опустим. Напомним только, что все завершилось довольно большой кровью. Толчком к кровопролитию стал взрыв бомбы, брошенной в сторону полицейских. В газете "Чикаго трибюн" за 5 мая того же года отмечено: "Полицейские просто обезумели от взрыва и стали опасны, как бывает опасна любая толпа, ослепленная страхом. Они стреляли, не делая различия между мирными гражданами и нигилистами-убийцами", - при этом: "...очень большое количество полицейских было ранено револьверами друг друга...".

Тогда один полицейский погиб на месте, еще пятеро вскоре скончались от ран. Ранения получили около 60 копов. Также были убиты семеро анархистов, множество рабочих были ранены. Количество последних неизвестно - участники заварушки скрывали свое участие в ней. Четырех активистов позже казнили по приговору суда.

Первыми отмечать 1 мая решили именно американцы. В декабре 1888-го Сент-Луисский съезд Американской федерации труда решил назначить 1 мая 1890-го днем общенационального выступления за права рабочих. Но официальной советской пропаганде отдавать пальму первенства "америкосам" явно не хотелось, так что совпропаганда вспоминала Парижский конгресс Второго Интернационала, собственно и решивший праздновать 1 мая уже как день международной солидарности трудящихся. Но и здесь была недомолвка. Конгресс предложил отмечать Первомай демонстрациями с социальными и экономическими требованиями, о чем в СССР старались не лишний раз не упоминать. Пропагандисты говорили исключительно об абстрактной "международной солидарности".

Именно в борьбе за социальные права и была главная суть Первомая. Массовые первомайские демонстрации рабочих были посвящены не только и не столько конкретным, сиюминутным требованиям к работодателям и властям (но и не без того). Это была своеобразная демонстрация силы. Сродни военным маневрам, когда армия не только оттачивает боевое мастерство, но и показывает потенциальному противнику свой арсенал и возможности. Это понимали все. И рабочие, и капиталисты, и власть предержащие. Ведь если просто так, в честь "солидарности", на улицы выходят сотни тысяч, то стоит задаться вопросом, сколько же выйдет, если "припечет"? Поэтому, чем больше профсоюзам удавалось вывести людей на улицы 1 мая, тем проще удавалось находить "общий язык" с владельцами предприятий во время трудовых споров и конфликтов.

В СССР праздник Первомая, при полном сохранении атрибутов и даже некоторых лозунгов, приобрел диаметрально противоположную суть. Если изначально выйти на демонстрацию 1 мая означало показать властям и нанимателям свою готовность в любой момент встать на защиту своих прав, то в стране Советов это превратилось в демонстрацию своей лояльности к режиму и властям. Сложно представить себе демонстрацию чикагских рабочих с плакатами "Народ и Рокфеллеры едины!"

Советский рабочий рисковал не тем, что вышел на первомайскую демонстрацию, а тем, что отказался это сделать. Даже в довольно либеральные и вегетарианские "застойные" годы за невыход можно было поплатиться премией или прогрессивкой. А при Иосифе, свет Виссарионыче, за игнорирование солидарности могли и в лагерную пыль превратить.

Приблизительно тогда же в просторечие первомайская демонстрация была переименована в "парад", что более отображало ее суть. Так же, как солдаты на парадах показывают командованию свое умение четко выполнять приказы, так и народ 1-го показывал свою готовность выполнять указания партии-правительства.

Солидарность же дозволено было выражать только зарубежным пролетариям. Например, британским шахтёрам, третируемым госпожой Тетчер. Внутри же страны забастовки, как и любая борьба рабочих за свои социальные и экономические права, были запрещены сразу после прихода большевиков к власти. Уже 9 мая 1918-го коммунисты жестко указали рабочим, где их место. В этот день в Колпино (город-спутник Петербурга) красногвардейцы открыли огонь по толпе женщин и детей, возмущавшимися перебоями с поставками хлеба. На поддержку своих родных тут же вышли рабочие Ижорского завода. Этих тоже разогнали прицельным пулеметным огнем. Похороны жертв превратись в политическую манифестацию, а на братскую могилу погибших возложили венки с надписями: "Жертвам произвола - защитникам голодных", "Жертвам голодным - погибшим от сытой власти".

На следующий день после похорон Петросовет выпустил обращение "К сведению всех", в котором вину за происшествие перевели на правых эсеров и меньшевиков, которые-де и спровоцировали беспорядки. В конце "Обращения" шли прямые угрозы: "Советская власть всякие шествия и выступления будет рассматривать, как прямую помощь внешнему врагу и будет беспощадно их подавлять".

В дальнейшем малейшие попытки борьбы рабочих за собственные социальные права пресекались даже более жестоко, чем некогда в Чикаго. Достаточно вспомнить Новочеркасский расстрел 1962-го. И это притом что рабочие даже не покушались на "устои" (люди шли под красными знаменами и с портретами Ленина в руках), а только выразили свое недовольство урезанием расценок с одновременным повышением цен на основные продукты питания. Тогда погибли 26 человек, 89 было ранены, 7 приговорены к расстрелу. Кстати, в отличии от Чикаго, та демонстрация была абсолютно мирной.

Впрочем, коммунистам так и не удалось присвоить любимый праздник рабочих. При сохранении внешней лояльности и "идеологически правильных" лозунгов, в общественном сознании Первомай превратился в разновидность весеннего карнавала. Участникам действа стало глубоко чхать на тех, кто возвышался над ними на трибунах - будь то фанерно-самопальных в затрапезном райцентре, или на самой главной -- гранитно-надмогильной. Люди радовались весне, возможности пообщаться, ярким краскам и воздушным шарикам. Как школы самбы в Рио, предприятия и учреждения устраивали даже негласные соревнования: чья колона краше, ярче и оригинальнее. При этом "идеологическая" составляющая была на самом последнем месте.

Советские коммунисты были не единственной силой, желающей контролировать Первомай. Немецкие нацисты в свое время тоже возжелали присвоить рабочий праздник. Придя к власти Гитлер, по примеру большевиков, тут же лишил пролетариат права на забастовку (а значит, и на борьбу за социальные права). Но сам Первомай не тронул - слишком уж популярным он был в немецкой рабочей среде. Нацисты, как и советские коммунисты, тоже решили выхолостить его суть. День борьбы за социальные права рабочих был превращен в пустопорожний эрзац под названием "Праздник труда". Как и в СССР в этот день пролетариату милостиво разрешалось пить пиво, слушать речи вождей, и выражать свою преданность единственной правящей партии. Отмечался гитлеровский Первомай с не меньшим официозом и помпой, чем в Союзе. Выпускаемые к этому празднику фашистские медальки и значки до боли напоминают аналогичную советскую продукцию. Даже серп и молот на них присутствуют, правда, по соседству со свастикой.

Уже в Независимой Украине на праздник было "положили глаз" господа из СДПУ(о). Ничего странного и противоестественного в том, что социал-демократы отмечают 1 мая, нет. За исключением того, что "объединенные" социал-демократы, кроме названия к социал-демократии никакого отношения не имели, а были партией крупного капитала, аффилированного с государственными чиновниками.

После 1991-го Первомай, хоть и остался "красным днем календаря", но утратил былой официоз и размах. Для большинства украинцев он превратился из дня солидарности в "день картошки и шашлыка" - сами рабочие не спешат бороться за свои права. Периодически под флагами разных профсоюзов в правительственном квартале появляются какие-то непонятные люди, но назвать это борьбой за права работников сложно. В большинстве случаев эта массовка собирается исключительно для выбивания льгот и преференций для хозяев предприятий, для перенаправления бюджетных потоков или в сугубо политических целях. Здесь стоит вспомнить знаменитые шахтерские забастовки, организованные в свое время по приказу владельцев шахт. Шахтёров тогда свозили в столицу и те стучали касками под Радой и Кабмином. В итоге владельцы шахт получали миллиарды, а сами шахтеры - шиш.

Так что в Украине, где организованная борьба за экономические и социальные права нанятых работников отсутствует как явление, государственный праздник, посвященный этой самой несуществующей борьбе, выглядит несколько абсурдно. Лучше уж официально объявить 1 мая, скажем, Днем Весны. И пусть народ в этот лишний выходной спокойно занимается сельхозработами или употребляет горячительные напитки на природе.

Текст опубликован на "ДС" 1 мая 2018 года