Псих и погром. Как в дублинской истории отразилась проблема Европы

Нападение

23 ноября около 13.30, возле начальной школы Gaelscoil Cholaiste Mhuire на Парнелл-сквер, оживленной улице, ведущей на О'Коннелл-стрит, главный бульвар Дублина, мужчина с ножом внезапно набросился на проходившую мимо женщину с тремя детьми. 30-летняя работница яслей и пятилетняя девочка получили тяжелые ранения и находятся в критическом состоянии. Пятилетнему мальчику и шестилетней девочке оказали помощь в связи с менее тяжелыми травмами. Пострадавшая сотрудница и пришедший ей на помощь прохожий обезоружили нападавшего и удерживали его до прибытия полиции. Прохожим был 43-летний бразилец Кайо Бенисио, курьер службы доставки Deliveroo, случайно проезжавший мимо, и вмешавшийся, хотя мог бы и не вмешиваться.

Нападавший, предположительно натурализованный гражданин Ирландии алжирского происхождения, 50 лет, находится под стражей и нуждается в лечении от нанесенных себе ранений, прежде чем предстанет перед судом. Именно по этой причине его происхождение пока предположительное. Мотив остается неясным, но полиция исключила терракт. Попросту говоря, нападавший, скорее всего, был невменяем. Такое тоже бывает. 

Почему его опасность для окружающих не заметили до срыва и не приняли превентивных мер? Ответ, увы, известен: потому что нет системы выявления таких лиц. Точнее, она была, но под воздействием законов о всеобщей толерантности, признающих "меньшинствами" даже безнадежно асоциальных и опасных для окружающих лиц, пришла в упадок и не работает.

Если нападавший действительно был невменяем, то эта история живо напоминает расстрел в Льюистоне. Там тоже фигурировал бывший военный, незадолго до этого лечившийся в психиатрической больнице. Разница только в том, что в Дублине у нападавшего не было огнестрельного оружия, и он не смог скрыться. Но если бы смог, то, судя по тому, что он серьёзно поранил и себя, в конечном счете найден был бы уже его труп. В точности, как это случилось в Льюистоне.

История эта показывает тщетность оружейных запретов, а также то, что лучший способ спасения в таких ситуациях – гражданская сплоченность и самооборона. Но это не вся история, а только её начало.

Погром

После того, как о нападении стало известно, по Дублину прокатилась волна антимигрантских погромов. К чести дублинцев, иммигрантов не тронули – во всяком случае, сведений об этом нет. Толпа не жаждала крови, а лишь апеллировала к власти, требуя принятия мер по обузданию мигрантов, представляющих опасность для добропорядочных граждан. Стремясь побудить власти к этому и не увидев иных способов воздействовать на них, граждане, считающие себя (наверное) добропорядочными, скандируя антимигрантские лозунги, сожгли несколько трамваев и автобусов и разграбили подвернувшийся магазин. Тоже классика, но уже в стиле BLM.

Даже если согласиться с тем, что у взбунтовавшихся дублинцев были основания для недовольства, то как в этой картине мира следует поступить с иммигрантом Кайо Бенисио? По сути, он ведь спас троих детей и воспитательницу, вырубив нападавшего. Списать его в неизбежные издержки при общем ужесточении подхода или признать, скажем, "благородным мигрантом", по аналогии с врачом Гитлера, который, как мы помним, был "благородным евреем"? И если да, признать, то как отличать благородных мигрантов от неблагородных?

Кстати, стрелок в Льюистоне не был мигрантом, но был белым, а в США на этой теме свои заморочки, покруче европейских с мигрантами. Погромов в Льюистоне не случилось, скорее всего, потому, что город маленький, меньше сорока тысяч человек и, в основном, белый, черных там менее 15%, так что белыми были и стрелок, и большинство пострадавших. И, в любом случае, все в городе друг друга знают, а идти громить магазин, где с тобой здороваются по имени, всё же неудобно. И страх был сублимирован в петициях об ужесточении ограничений на продажи огнестрельного оружия — но в большом городе и при расовой разнице между стрелявшим и застреленными всё могло принять совсем другой оборот.

Причины

Истории на вид разные, но причины у них общие. Социальная атомизация на Западе достигла предела. При обилии связей, возникающих между людьми при помощи Интернета, это кажется поразительным, но такие связи, в основном, виртуальны. Они вытесняют реальные связи, а между тем, чтобы противостоять реальному психу с ножом, нужна реальная сплоченность. Отважных же бразильцев на всех не хватит: воспитательнице и детям просто повезло, всё могло обернуться для них намного хуже. И люди, оглядываясь вокруг себя, это понимают, если и не осознавая, то, по меньшей мере, чувствуя.

А ещё и мир вокруг них усложняется, и быстро меняется. Одинокий человек плохо ориентируется в усложняющемся мире, а пятачок, на котором он как-то обустроил свою жизнь, очень непрочный, и в любой момент может быть смыт волнами наступивших изменений. Таким напуганным человеком легко манипулировать – относительно, конечно, при наличии средств воздействия на массовое сознание и некоторых навыков их применения. Но всё равно манипуляторов много, и средний человек с улицы им всегда проиграет. И будет вовлечен в одно из ложных сообществ, которое его не защитит, да оно и не ставит перед собой такой задачи. Такое сообщество будет просто манипулировать им с единственной целью — для усиления влияния своих владельцев и, в конечном итоге, для их личного обогащения. А чтобы придать смысл своему существованию, такое сообщество заставит своих юнитов воевать — и с обществом в целом, и с другими ложными сообществами.

Конечно, для объединения толпы под антимигрантскими лозунгами нужны проблемные мигранты. Для появления проблемных мигрантов нужны причины, вызывающие миграцию, и трудности их интеграции в новое общество. Но даже если этих причин и трудностей вдруг нет, их недолго создать, всё с той же целью — для извлечения выгоды. Конкретно в случае Дублина комиссар полиции Дрю Харрис заявил, что за беспорядками стоит "сумасшедшая группировка, движимая крайне правой идеологией", хотя и не назвал имен. Что ж, подождем — возможно, имена будут названы.

Случай, опять-таки, не исключительный. Победа крайне правой партии Герта Вилдерса в Нидерландах – ровно та же, по сути, асоциальная реакция на просчеты власти, на страх перед непредсказуемостью будущего, даже ближайшего, и на острое чувство беззащитности. Если даже эта реакция ограничилась голосованием, не приняв незаконных форм, это не делает её ни менее асоциальной по отношению к обществу в целом, ни менее опасной.

Разумеется, выгодоприобретение от стратификации общества, как таковой, старо как мир. Все политические партии построены на этом. Но раскачкой западного общества вплоть до гибридной гражданской войны сегодня занята специфическая группа лиц, заинтересованная в его максимальном ослаблении, с целью получения для себя наилучших условий для паразитирования на нем. Эта группа включает в себя как внешние, относительно Запада, неофеодальные режимы, так и антисоциальных маргиналов, которых стало принято относить к "меньшинствам, борющимся за свои права" – правда, всегда за счёт наступления на права других, и без каких-либо обязательств перед остальным обществом для себя.

При этом, речь идет не только об асоциальных мигрантах и противостоящих им, столь же асоциальных антимигрантах. Такие группы очень разнообразны, но все они имеют общую черту: живя внутри западных стран, существуют, по сути, вне их общества, на его крайней периферии, не оппонируя отдельным, не устраивающим их явлениям, а отвергая все общество в целом. Не отказываясь пользоваться его благами — но числя в праведниках только себя. Иными словами, такие группы принципиально антилиберальны. Их лидеры неизменно попадают в сферу интересов антилиберальных режимов, поддерживаются ими, информационно и идейно сопровождаются, рекламируются и финансируются. Иными словами, психопат с ножом был случайностью. Конечно, такая случайность стала возможна из-за очевидных просчетов в управлении, но преднамеренно его никто не вооружал, и убивать детей не посылал. А вот последующие реакции были уже манипуляциями. Всплывет ли в беспорядках в Дублине российский след? Возможно, и всплывет. И это более вероятно, чем то, что его там и в самом деле нет.

Чем отвечать

Очевидно, что атомизация общества, порождающая распад значительной его части на манипулируемые асоциальные группировки, достигла уже критической черты, и угрожает существованию западного мира, как такового. Начавшись сравнительно недавно, не более 30-40 лет назад, с разумных лозунгов о защите прав меньшинств, имеющих, в силу своих особенностей, ряд особых потребностей, и об уважении к разным культурам и их специфике, она приняла характер лавины, поскольку быть меньшинством стало модно и выгодно. Как следствие, меньшинств стало слишком много, и сумма их интересов, не сочетаемых, а иной раз и враждебных друг другу, но при этом весьма разнообразных, перевесила и заглушила интересы большинства. Большинство же, в социальном и гражданском смысле, оказалось ошельмовано как угнетатель меньшинств, и вытеснено на периферию, так что быть его частью стало постыдным. По сути, большинство исчезло, а меньшинства оказались в роли и угнетателей, и угнетаемых одновременно. На этой почве пошло в рост противостояние мигрантов и местных, а когда белый расизм загнали в маргин, оттуда на свет полезли черный расизм и мусульманский радикализм. Впрочем, и белый расизм не исчез, а лишь утратил доминирующие позиции, став уделом ещё одного меньшинства.

Но общество, в котором заправляют меньшинства, при отсутствии внятного большинства, неизбежно маргинализуется. Кроме того, терпимость к выходкам "особенных культур, имеющих те же права", на Западе исчерпалась, перейдя в разряд благих пожеланий. Назревает ничем не ограниченная война всех против всех. Ирландцы — одна из самых толерантных и доброжелательных наций в Европе, и, если уж их допекли, то остальную Европу качнуть будет ещё проще. Ну, а желающих осуществить такую раскачку, обрушив Запад в состояние перманентной гражданской войны, искать не надо – они сидят в Кремле. Пекин в этом плане аккуратнее, поскольку просчитывает последствия для себя, зато кремлевские неадекваты совершенно утратили связь с реальностью, и одержимы одной только маниакальной жаждой поджечь весь мир, чтобы восторжествовать на его пепелище.

Никакого ответа, кроме урезания "прав на особенность" в пользу уважения гражданской солидарности здесь не видно. И ничего нового тут тоже нет: Европа на развалинах Римской Империи стала Европой только благодаря сплочению христианством. Это, конечно, не означает что христианство априори несет только благо, и что сейчас его можно использовать вторично, для излечения европейского общества от разобщенности. Напротив, повторное применение рецептов из позавчерашнего дня ведет только к одичанию и зверству, что мы видим на примере России.

Но богатой западной культуре, в отличие от убогой русской, есть что предложить в качестве противовеса мультикультурализму из вполне современного набора – причём, именно противовеса, а не оружия против него. Не отрицающего принцип уважения к правам меньшинств, без которого нет либерализма, а лишь вводящего его в разумные в рамки. Включая, к слову, своевременное выявление опасных психопатов в пограничном состоянии и изоляцию их от общества — а не снисходительность к ним как к представителям особого меньшинства с уникальным восприятием реальности. И, вообще, любые несоциализируемые меньшинства, даже формально здоровые психически, в здоровом обществе не должны иметь никаких прав. Права предполагают круг обязанностей, налагаемых социализацией, включая обязанность защищать права и интересы большинства.

Политические партии, которые сумеют сформулировать такой подход в качестве лозунгов и предвыборных программ, не вызывающих отторжения из-за сходства с сегодняшней демагогией западной бюрократии, выродившейся и неэффективной, получат шанс на несколько десятилетий занять доминирующее место в западной политике. Но интегрировать в обновленную Европу удастся не всех – и об этом тоже нужно иметь смелость сказать прямо. Четыре десятилетия расшатывания Запада безответственными леваками, с их лозунгами прав без встречных обязательств, с социальными программами, приводившими к маргинализации их получателей, и с приемом мигрантов без требования к их социализации и интеграции в установленные сроки, под угрозой высылки в случае отказа, породили изрядный слой социального шлака. Европе придется избавляться от него и, скорее всего, достаточно жесткими методами. Наилучшим выходом, несомненно, стала бы высылка этого шлака в Россию, обязанную принять его по условиям мира после проигранной ей войны. Но для этого Западу нужно ещё набраться сплоченности, а с ней и решимости, чтобы помочь Украине победить. Впрочем, это уже другая тема.