Здесь вето не машут. Как Варшава перепутала Рейхстаг с Сеймом
Внутрипольские дрязги вышли на европейский уровень практически сразу после выборов 2015 г., когда последним оплотом "Гражданской платформы", сдавшей все ключевые посты в стране "Праву и Справедливости", оказались институции ЕС. А с тех пор, как на февральском саммите в Ла-Валетте глава Евросовета и экс-премьер Польши Дональд Туск заявил о намерении вновь баллотироваться на пост председателя высшего политического органа ЕС, эта вражда обрела формы, для союзного истеблишмента, мягко говоря, нехарактерные.
По информации наших источников, дошло до того, что в личной беседе с канцлером Германии Ангелой Меркель лидер ПиС Ярослав Качиньский пригрозил, что в случае переизбрания Туска в Польше против него могут начать некое расследование. Не ручаясь за достоверность этих сведений, тем не менее, отмечу, что это в принципе не выглядит невозможным. Во-первых, ПиС и лично его презес Ярослав Качиньский неоднократно обвиняли кабинет Туска в сокрытии правды об авиакатастрофе под Смоленском, в которой, в частности, погиб президент Лех Качиньский. Во-вторых, буквально за три дня до голосования министр обороны Антоний Мацеревич в интервью изданию Do Rzeczy в очередной раз анонсировал публикацию доклада правительственной следственной комиссии, заявив: "Нынешняя работа комиссии бесспорно свидетельствует об ответственности России за Смоленскую катастрофу и ответственности Дональда Туска за то, что он отдал следствие в руки россиян". Последнее особенно интересно в свете того, что, согласно Чикагской конвенции, расследование причин авиакатастрофы по умолчанию ложится на то государство, на чью территорию упал борт.
Даже если не брать во внимание личностный фактор, эта конспирология является важной составляющей политической игры ПиС: она проста для понимания и способна мобилизовать электорат куда лучше иного коррупционного скандала. Ее сложно критиковать, не рискуя получить ярлык предателя Польши. А главное, ею удобно отвлекать внимание публики от более насущных проблем — экономического спада, оттока трудовых ресурсов, взаимоотношений с меньшинствами и увлечения правящей партии практическим авторитаризмом.
С большим или меньшим успехом это работает в Польше, но на уровне ЕС подобные фокусы не проходят. В результате перевыборы Туска вошли в историю как первый случай, когда за кандидата отказалась голосовать страна, гражданином которой он является. Собственно, из 28 членов ЕС лишь Варшава выступила против. Более того, она формально выдвинула другого кандидата — евродепутата от Европейской народной партии Яцека Сариуш-Вольского — и обвинила Туска в использовании своего положения для подрыва авторитета нынешнего польского правительства. Будто этого мало, польский премьер Беата Шидло опять-таки создала прецедент, отказавшись подписывать итоговое коммюнике саммита, которое отнюдь не ограничивалось решением о новом председателе Евросовета. Но тщетно: избирательная процедура требует всего лишь квалифицированного большинства голосов. А уж при столь мощной поддержке альтернатив Туску попросту не было. В общем, старый новый председатель Евросовета останется на должности еще на два с половиной года.
В этой истории есть несколько весьма любопытных моментов. Во-первых, голосование (а в Евросовете заседают главы государств и правительств стран — членов Союза) стало первым серьезным расколом в Вышеградской группе: Варшава не нашла понимания ни у кого из партнеров. Даже венгерский премьер, подобно Качиньскому, обличающий "диктат Берлина" в европейских делах, в этот раз оказался по другую сторону баррикад.
Во-вторых, европейский истеблишмент показал, что ссоры политиков на внутригосударственном уровне слишком ничтожны, чтобы европейские структуры становились ареной для выяснения отношений между ними. Ввиду того, что и Туск, и Сариуш-Вольский состоят в Европейской народной партии, последнего нейтрализовал глава фракции ЕНП в Европарламенте Манфред Вебер, пригрозив исключением в случае выдвижения. Наконец, Туска поддержали и конкуренты ЕНП — эсдеки, включая французского президента Франсуа Олланда, и семерка министров-центристов из Либерально-демократического альянса.
Это ключевой момент: еврочиновничество впервые настолько явно и демонстративно представили в качестве наднациональной элиты, единство которой не определяется ни паспортом, ни взглядами, ни происхождением. В этом смысле вырисовывается занятная параллель между Евросоветом и Рейхстагом времен Священной Римской империи. Причем дело не только в близости функций, но и в статусе участников (с той, правда, разницей, что тогдашняя родовая аристократия уступила выборной).
И это подводит нас к третьему пункту: концепция национального государства, сама по себе исторически явление довольно молодое, на общеевропейском уровне становится уделом маргиналов, хоть и остается увлекательной забавой для электората.
И наконец, еще одна занятная параллель: в нынешнем фрондерстве Варшавы звучит эхо времен первой Речи Посполитой. Вот вам заявление Беаты Шидло: "Ясно написано, что саммиты завершаются коммюнике. Если одна страна не принимает этого, это означает, что саммит прошел не должным образом. И если теперь есть способ найти другое решение, это лишь показывает, что правил нет, и Польша не согласна с этим. И я определенно не приму никаких документов этого саммита".
Здесь не только стремление выдать желаемое за действительное, но и отсылка к тем благодатным временам, когда претензии на корону разбивались о шляхетское Weto!. Правда, в конце концов, об него разбилась и сама Rzeczpospolita Szlachecka. И хотя вряд ли кто-то из европейских лидеров видел в этом аргумент голосовать за Туска, есть некая историческая ирония в том, что разбираться с Брекзитом придется поляку.
