Стоит ли нам ждать трибунала над Путиным
Гаагский трибунал влепил Радовану Караджичу, бывшему лидеру боснийских сербов, 40 лет лишения свободы. Экс-президенту Республики Сербской сейчас 70. Это дает ему неограниченные возможности троллить европейское правосудие. Например, он может назло своим судьям взять и помереть через полгода. Или наоборот — отсидеть сороковник от звонка до звонка и выйти на свободу в цветущем 110-летнем возрасте, еще и с чемоданом героических мемуаров. Цивилизованные условия, в которых Караджичу предстоит отбывать свои 40 лет, совершенно этого не исключают. Словом, приговор не оставляет ощущения победы Добра над Злом. Тем более что случаи Караджича и Слободана Милошевича, умершего в тюрьме при обстоятельствах, похожих на устранение много знающего свидетеля, скорее исключение, чем правило.
Большинство бывших диктаторов и палачей, начиная со второй половины прошлого века, даже будучи свергнуты, доживали свой век мирно и в достатке. Дювалье-младший безбедно жил в Европе и 25 лет спустя с триумфом вернулся на Гаити, дабы "помочь народу и выразить ему свою солидарность". Его встречала толпа из 200 рукоплещущих поклонников, включая бывших министров его правительства, которых никто и пальцем не тронул. Пол Пот и Иенг Сари преследовались чисто формально, что никак не сказалось уровне их жизни в эмиграции. Бокасса жил во Франции в замке Ардинкур — никто его не трогал. Он по своей воле вернулся в ЦАР, рассчитывая, что народ вновь возведет его на трон. Был арестован, приговорен к смертной казни, отсидел шесть лет в условиях пятьзвездочного отеля и был амнистирован. Пиночет пять лет морочил голову суду, притворяясь маразматиком, и в итоге полностью ушел от наказания. О конфискации имущества и денег, неправедно нажитых им в годы диктатуры, речь вообще никогда не шла.
Словом, уход от наказания очевидных виновников массовых убийств, жестоких преследований политических противников и незаконного обогащения с использованием диктаторских полномочий, притом не в смерть уход, а в безбедную жизнь, и не на задворках мира, а в Европе, где верховенствует право, — это скорее норма, чем исключение. Ну разве что их режим по каким-либо далеким от гуманности соображениям перестанет устраивать Запад. В таких ситуациях, впрочем, обычно обходится без международных трибуналов — Хосни Мубарак, Саддам Хусейн и, особенно, Муаммар Каддафи — в курсе.
Так что исключение как раз случай Караджича. Причем по сравнению со многими из тех, кто наказания избежал, он и не преступник даже, а так — мелкий правонарушитель. Срок в 40 лет ему впаяли в основном за убийство восьми тысяч боснийских мусульман в Сребренице в 1995г. И за организацию трехлетней осады Сараево, в котором погибло около 12 тыс. жителей. Сам Караджич вины своей не признал, клялся, что был озабочен только защитой сербов, и притащил в суд аж 238 свидетелей, которые подтверждали его полную невиновность. Он строил свою защиту на том, что у сербов не оставалось иных путей, чтобы защитить себя от боснийского мусульманского сепаратистского режима, вознамерившегося создать исламское государство.
Еще деталь: многие сербы до сих пор считают преступления Караджича подвигом. Для них Караджич герой, и таковым он в их глазах и останется. Если он назло свои судьям проживет-таки 40 лет и выйдет на свободу, у него есть все шансы сорвать на выходе овации поклонников, и в прямом и в переносном смысле. Кстати, 40 лет, от звонка до звонка, тоже маловероятны. Могут и скостить, причем крупно. На чем погорел Караджич? Точнее, даже не лично он, а вся сербская верхушка? Они оказались виновны в развязывании войны в самом центре Европы. Демонтаж СФРЮ был европейским проектом. Но сербские лидеры, очень не желавшие расставаться с имперскими фанабериями (сколь бы компактны они ни были), решили поупираться. Говоря цинично, за строптивость и стрельбу под окнами лидеров ЕС их и наказывают. Если бы СФРЮ была где-нибудь в Африке, в Европе никто бы и глазом не повел.
А теперь поговорим об украинских перспективах. И о перспективах России. Так вот, все разговоры о трибунале над первыми лицами РФ и даже над персонами второго-третьего ряда — не более чем сотрясение воздуха. Вся эта публика — миллиардеры. Они спрячутся за адвокатами и за коррумпированными ими уже сейчас европейскими политиками. За наемным лобби. За бесконечным судебным крючкотворством. Максимум, на что может рассчитывать Украина, — это фигуры уровня Плотницкого-Захарченко, если их вдруг сольет Кремль. Ну, может быть, Аксенов-Гоблин, это при очень большой удаче. Так что судить будут совсем уж мелочь, медийных персонажей вроде Гиви с Моторолой, если те доживут до суда, конечно. А Стрелков-Гиркин имеет неплохие шансы стать неприкосновенным — депутатом Думы, а то и сенатором. Тоже, впрочем, если доживет.
Тут могут быть разные варианты. Самый очевидный — смириться и жить дальше, надеясь на возмездие свыше.
Но есть и другой путь. После Второй мировой войны создатели еврейского государства Израиль обнаружили, что организаторов и исполнителей Холокоста европейская Фемида карает вяло. И тех, кто убивает евреев уже после мировой войны, в мирное время, она тоже не спешит карать. И тогда они стали карать негодяев сами, отыскивая по всему свету. Не особенно афишируя устройство таких структур. Мы знаем о бюро Симона Визенталя, знаем об операции Моссада по поимке Адольфа Эйхмана, знаем о "Гневе Божьем" — ликвидации инициаторов убийства израильской команды на Олимпиаде в Мюнхене, и это, собственно, все. Вероятно, те, кто оказывался объектом внимания этих структур, знали о них больше, но они уже ничего не расскажут.
И что же, это помогло? Еще как. Конечно, записные правозащитники завопили о произволе, но... если не все, то, по крайней мере, очень многие страны в мире мало-помалу усвоили, что лучше судить тех, кто совершил преступления против израильтян. Потому что выездная сессия израильского чрезвычайного трибунала, где прокурор, судья, адвокат и исполнитель приговора совмещены в одном лице, дабы не раздувать штат, — это хуже. Это стрельба на улице, удар по престижу и скандал. В общем, израильский метод работает. И неплохо. Но, конечно, требует желания наказать виновных на государственном уровне и некоторых усилий. Афишировать его не обязательно. Государственные чиновники могут сделать каменное лицо и пожать плечами. Люди везде понятливы. Все и так все поймут.
Что? Говорите, Израиль в Европе не любят? Ну да. Не любят — это еще мягко сказано. Но его уважают и немного побаиваются. Впрочем, тех, кто прощает своих убийц, нигде и не уважают, и не побаиваются. Конечно, суд по всей форме был бы предпочтительнее. Но надежды на него призрачны. А судья со снайперской винтовкой - это лучше чем безнаказанность за стеной юридической казуистики.
