Война памятников в США. За что страдает статуя генерала Ли
Беспорядки в Шарлоттсвилле, штате Виргиния, одновременно и банальны, и необычны. Банальны - как типичный для США конфликт на расовой почве. Необычны - поскольку обороняющейся и протестующей стороной в них выступило белое меньшинство.
Мифологическая война
Конфликт вокруг памятников южанам, проигравшим Гражданскую войну, назревал несколько десятилетий. Кампания по их снятию стартовала в конце второго срока Обамы, когда приближение выборов "пост-Обамы" еще задолго до их начала поляризовало американское общество. Потому, что "пост-Обама" был важнейшей развилкой: либо еще более либеральная фигура - либо откат назад, к традиционализму. Произошел откат. Проигравшая сторона не смирилась и устроила обструкцию победителю.
История спора между условным "Севером" и условным "Югом" - условными, потому что символы одной и другой стороны зачастую просто обозначают место сбора очень разных и далеко не всегда дружественных друг к другу сил, чаще - просто ситуативных союзников, крайне сложна и до сих пор не получила хоть сколь-нибудь единой трактовки в американском обществе. Нынешний конфликт, формально возникший на почве разного отношения к прошлому, пусть даже и к важнейшему эпизоду американской истории, но все же 150-летней давности, к Гражданской войне 1861-1865 гг., и к лидерам противоборствовавших тогда сторон, в действительности намного острее и актуальнее. Соединенные Штаты встали перед фактом все того же противостояния Севера и Юга, так и не примирившихся окончательно за прошедшие полтора века. Север по-прежнему желает быть победителем в чистом виде, безо всяких оговорок и компромиссов, что ему никогда не удавалось: ни по итогам Гражданской войны, ни позднее. Юг настаивает на том, чтобы Север внимательно и уважительно выслушал его доводы и принял их во внимание - чего тоже никогда не происходило. Нет никаких признаков того, что ситуация готова измениться в обозримом будущем. Даже хуже: это противостояние, по сути, уже потеряло чисто географическую составляющую, прочно закрепившись в ментальной, мифологической и символической плоскостях.
В войне, проигранной Югом в 1865-м, но тлеющей подспудно уже 150 лет, каждая из сторон видит себя поборницей свободы и справедливости. Север поднимает на моральный щит борьбу с рабством и расовым неравенством, привычно отказывая Югу в праве на выход из состава США, гарантированном конституцией. Юг уже не защищает открыто институт рабства как важнейшую основу своей экономики и жизненного уклада, как он делал это перед войной и во время нее. Но доводы в моральную защиту рабовладения никуда не делись. И главный их них чертовски трудно оспорить: формальное освобождение так и не сделало потомков рабов равными свободным людям: ни в глазах белых - отнюдь не расистов, а, напротив, формальных сторонников расового равенства, ни даже в глазах самих бывших рабов. Потому что, если черные нуждаются в постоянной защите и протекционизме, они никакие не равные. Второй по силе аргумент: наниматель свободного работника мог быть не менее - и даже более - жесток к нему, чем хозяин раба, который, как-никак, был дорогим имуществом. История дает бесчисленные примеры такого рода. А коли так, то и дело тут не в рабстве, а в людях, претворявших его в жизнь. А в войне были виноваты несправедливые законы, поставившие южан в заведомо худшее положение по сравнению с северянами.
Расовая сегрегация в США отменена, осуждена, предана проклятию и осмеяна всеми возможными способами и, наконец, сделана наказуемой уголовно. Это не помогло. Она никуда не делась просто по той причине, что остается способом комфортного сосуществования рас, удобным для большинства населения, как белого, так и черного. Черные и белые по-прежнему предпочитают жить отдельно: да, прямых запретов не существует, но им так удобнее. Рабство перешло - нет, не в расовую ненависть, и даже не в неприязнь, а скорее в отчуждение. А это отчуждение, в свою очередь, оказалось куда многограннее и сложнее, чем может показаться при беглом взгляде на него.
Граница между черными и белыми не исчезает вместе с правом собственности белого по отношению к черному. Более того, цвет кожи, как оказалось, тоже весьма условное явление: есть группы населения расово довольно-таки гм... темноватые, но считающиеся вполне себе респектабельно белыми. А белыми ирландцами торговали точно так же, как неграми - правда, стоили они вдесятеро дешевле. И был по этому поводу даже принят закон, запрещавший разведение гибридов путем скрещивания рабов-негров и рабов-ирландцев ввиду явной недобросовестности такой практики, имевшей целью впарить покупателю второсортный товар под видом первоклассного. Но ирландская община США давно не комплексует по этому поводу, чувствует себя вполне комфортно и не заморачивается никакими памятниками...
К слову, о глубинных причинах войны Севера и Юга американские историки спорят уже добрую сотню лет. Наиболее убедительной представляется версия о том, что причиной стало стремление не допустить ухода южных штатов во имя обеспечения промышленного развития Севера. А южан возмущал таможенный протекционизм, вынуждавший их закупаться исключительно на Севере - втридорога, да и качество товаров хромало по сравнению с европейским. Что касается "отмены рабства", то это был, во-первых, пропагандистский лозунг, притом далеко не самый важный; а во-вторых - способ решить проблему мобилизационных ресурсов, отнюдь не самый эффективный. Белым джентльменам с одной и с другой стороны было глубоко плевать на каких-то там негров. Как минимум 80% солдат армии южан никогда не имели рабов - просто потому, что не могли себе этого позволить материально. Несколько рабовладельческих штатов воевали на стороне Севера. А "угнетенные индейцы", которым очень нравилось владеть неграми, что замечательно, на редкость смачно и ярко описано у Фолкнера, поддержали как раз южан. История Гражданской войны полна такими деталями, ясно показывающими, что стороны воевали за что угодно - но за отмену рабства они воевали в самую последнюю очередь.
Собственно говоря, черная община тоже не заморачивается памятниками генералам-южанам: достаточно посмотреть видео, где сторонники их сноса и его противники встречаются стенка на стенку. Черная община куда больше озабочена рефлексами белых полицейских, слишком быстро открывающих по черным огонь на поражение. На что полиция хотя и расследует каждый подобный случай, резонно отвечает, что не надо провоцировать - это раз, и что именно черные, составляя 13% населения, дают 40% заключенных в тюрьмах (и 77% отбывающих пожизненный срок за особо тяжкие преступления), отчего каждый отдельно взятый полицейский, общаясь с черным, обоснованно опасается схватить пулю в голову. И, понятное дело, немного нервничает, а спуск очень легкий. На это следует контраргумент о предвзятом отношении судов и о том, что большинство судей и полицейских - белые, то есть не-черные, но как может быть иначе при соотношении 87:13? С другой стороны, не все оставшиеся 87% - белые. Расовый состав населения США очень сложен. И у белых американцев есть серьезные основания чувствовать, что их численность и влияние сокращаются. Здесь и проходит раздел между современным Севером и современным Югом: "новые северяне" XXI в.спешат покинуть стан побежденных и присоединиться к победителям, а "новые южане" занимают круговую оборону.
Проще всего обозвать одних "либералами", а других - "нацистами", но при всей заманчивой простоте такого шага это неверно.
Оба противостоящих лагеря весьма неоднородны. Среди сторонников сноса памятников далеко не все при ближайшем рассмотрении белы, пушисты и выступают за всеобщее братство. А "Ку-клукс-клан, неонацисты, сторонники идей о превосходстве белой расы и другие разжигающие ненависть группировки, противные всему тому, чем дорожат американцы", - здесь я цитирую выступление Трампа, осудившего "зло расизма" в Шарлоттсвилле, а также "преступников и прочую шантрапу, включая ККК", - не более, чем пена на мощной волне недовольства вполне добропорядочных и, в общем-то, в обычное время не агрессивных по отношению к другим группам населения граждан. Просто сейчас эти граждане почувствовали, что, снимая памятники военным лидерам Юга, "новые северяне" плюют им в душу и вторгаются в их личное пространство. И граждане восстали.
И не будучи ни разу сторонником рабства, даже соглашаясь с тем, что статуи таких деятелей, как, к примеру, поставивший черных вне закона судья Роджер Тейни, лучше бы и в самом деле задвинуть куда-то с глаз долой, я все-таки сочувствую тем, кто вышел в Шарлоттсвилле на защиту генерала Ли. Хотя бы потому, что в отличие от статуи Тейни памятники Ли, Борегарду и другим генералам-южанам - это, по сути, еще и памятники солдатам, воевавшим под их командованием. Ну а вандализация статуи безымянного солдата-южанина, широко показанная в новостях, выглядела так гнусно, что лучшего способа призвать в ряды защитников "старого доброго Юга" новое пополнение нельзя было и придумать. В итоге толпа протестующих может встать даже на защиту статуи Тейни, перенос которой с территории Капитолия штата Мэриленд в местный музей в обычное время никого бы не взволновал.
В поисках нового фронтира
Собственно говоря, примерно с такого же - нет, не прямого спора (ни о каком обмене аргументами в поисках компромисса между сторонниками и противниками снятия памятников нет и речи), - а с такого же существования в разных мирах полтора века назад и началась Гражданская война. Будущие противники, Север и Юг, жили в почти не пересекавшихся пространствах и не то чтобы не могли, а скорее не стремились понять доводы друг друга просто по причине отсутствия взаимного интереса.
Каждая из сторон грохотала в собственные барабаны, не слыша. "Как могут две секции нашей страны надеяться жить в мире, пока журналисты продолжают делать все, чтобы они бросались друг на друга? Мы не можем осуждать северную прессу, потому что мы имеем многое из того же самого духа на Юге,- писала одна из арканзасских газет. - Пожалуй, нет из 40 южных журналистов и одного, который знает реальное положение дел на Севере, отливы и приливы в его общественном мнении, - вторила ей газета из Теннесси. - И все же каждый из них использует все возможности, чтобы ввести в заблуждение и нанести ущерб народу и Союзу штатов. И даже теперь, когда страна находится на грани распада, война путем искажений и злоупотреблений продолжается с удвоенной яростью теми, кто процветает и жиреет на предубеждениях".
Это как будто сегодня написано.
Гражданское противостояние вокруг памятников южанам само по себе, в общем-то, пустяковый эпизод. Протесты сойдут на нет через неделю-другую. Но проблема, породившая их, останется. Страшно не противостояние. Более того, гражданское противостояние - это нормально. Граждане должны спорить и иметь разные мнения, а изредка даже и сходиться стенка на стенку - не доводя, конечно, дело до больших жертв, но тем не менее... Это способствует росту гражданского самосознания и укрепляет их дух. Страшно, во-первых, отсутствие спокойного и - это очень важно в такой ситуации - уважительного диалога между сторонами. Его нет, и нет даже попыток наладить такой диалог: каждая из сторон пытается задавить другую криком и массой. Разумеется, при таком подходе появляются трупы, что тоже неизбежно. Женщина, погибшая под колесами автомобиля, направленного в толпу, будет не последней жертвой нынешних беспорядков, и вот в этом как раз нет никаких сомнений.
Страшно, во-вторых, и то, что политики - как те, кто у власти, так и их политические оппоненты, совершенно не озабочены примирением сторон. И это тоже видно невооруженным глазом. Конфликт вокруг памятников мог бы быть урегулирован к общему удовлетворению как минимум десятком разных способов. Его вообще могло не быть в виде острого противостояния. Но он был сознательно раздут и выведен в горячую фазу, чтобы сжечь в нем недовольство рядовых граждан нынешней политической элитой США. А основания для недовольства есть. Политическое поле США деградировало и обмельчало. Раньше на нем сражались друг с другом титаны, творившие мир, а сейчас развлекают толпу клоуны, причем это в равной степени касается и республиканцев, и демократов. К слову, желание политиков настоящего избавиться от памятников прошлого отчасти, вероятно, продиктовано и тем, что сравнение с фигурами того времени - что с северянами, что с южанами - очень уж явно подчеркивает их обмельчание и вырождение.
Гражданская война для южан - во всяком случае, для большинства южан - была войной не за сохранение рабства, а за защиту собственного достоинства от обнаглевших политиканов из Вашингтона. Что, разумеется, не должно исключать из рассмотрения все реальные проблемы Юга полуторавековой давности и тем более растущие из них нынешние проблемы: бедность и низкий уровень образования сравнительно с Севером, откуда и вытекают свойственные Югу консерватизм и патриархальность. Примирение Севера и Юга - в том числе, и в частном случае конфликта вокруг памятников южанам, тоже, несомненно, возможно. Но оно требует очень вдумчивого, деликатного и аккуратного подхода. В частности, нельзя ни на мгновение забывать о том, что генерал Ли для южан - нечто гораздо большее, чем просто исторический персонаж. И еще очень нужна общая цель, более важная, чем внутренние противоречия. Всякий раз, когда у Америки появлялась такая цель, все конфликты по линии Север-Юг моментально уходили в тень.
Вот, собственно, и все рецепты примирения - было бы только желание его достичь. Впрочем, американцы наверняка и сами все это знают, причем лучше, чем кто-либо со стороны.
Нам эти события интересны больше в сравнении с Украиной - как отправная точка для очевидных аналогий. Но это интеллектуальное пиршество, я, пожалуй, оставлю читателям.
