Война без "доктрин". Как генерал Герасимов себе имидж сделал

Начальник Генштаба ВС РФ – первый заместитель Министра обороны РФ Валерий Герасимов ассоциируется, в первую очередь, с загадочной Gerasimov doctrine. С легкой руки исследователя Марка Галеотти СМИ заговорили о "доктрине Герасимова" едва ли не как о российском "видении тотальной войны", что способствовало определенной демонизации начальника Генштаба РФ.

Игра в реконструкцию

Сам Галеотти, однако, позже утверждал, что это лишь "красивый термин", которым он обозначил доклад Герасимова "Ценность науки в предвидении" в Академии военных наук, перепечатанный изданием "Военно-промышленный курьер" в начале 2013 года. В нем Герасимов анализирует события арабской весны, действия США во время "Бури в пустыне", действия самой РФ во время "операции по принуждению к миру в Грузии", и постулирует, что акцент должен смещаться в сторону применения невоенных мер: политических, информационных, экономических и гуманитарных (соотношение невоенных и военных мер — 4: 1).

Постфактум это было истолковано как объявление российских намерений относительно Украины, и эту интерпретацию можно признать по крайней мере частично верной. Но если присмотреться к статье Герасимова внимательнее, то можно увидеть, что она – не о "войне будущего".

Это – текст, доказывающий, что в России тяга к исторической реконструкции (то есть, созданию образа возможного прошлого) и желание представить ее чем-то решительно новым, возведены в абсолют. Доминирование невоенных методов влияния над военными – далеко не новая концепция, которая задействовалась и до эпохи тотальности.

А еще он – о самом Валерии Герасимове, одобрительно воспринявшем тот образ, который создали для него Галеотти и западные СМИ, но по факту – предельно далеком от него. Герасимов – военный, который неплохо знает военную историю и может трактовать ее достаточно вольно, выдавая эти интерпретации за "картину будущего", но для которого эта погруженность в прошлое является ограничением. Как в прошлое той страны, в которой он родился и формировался как офицер, так и в его собственное прошлое, состоящее из достаточно жестоких эпизодов.

Начальник ГШ ВС РФ является публичной личностью – можно найти много видео его брифингов перед военными атташе, выступлений в военных образовательных учреждениях. Но найти интервью, где Герасимов говорил бы о личном и без предварительной подготовки – задача не из простых. Тем не менее, они существуют, и главный текст этой категории "Горячие будни генерала Герасимова", опубликованный в газете "Красная Звезда".

Характерно, что это интервью-зарисовка было взято у Герасимова в 2001 году как у генерала Второй чеченской войны, чьей прямой ответственностью были бои за Комсомольское (март 2000 года), о которых он рассказывает как о своем большом достижении. Сражение за Комсомольское – решающая битва и Второй чеченской войны, и первых выборов Владимира Путина. "Победу", заключавшуюся в превращении этого населенного пункта в руины, необходимо было презентовать к выборам нового руководителя государства, который позиционировал себя как выдающегося борца с терроризмом. И никого, включительно с Герасимовым, который осуществлял руководство проведением операции, не взволновало, что ее задекларированная цель – уничтожение боевиков и их лидера Руслана Гелаева – не была достигнута.

Для панегирика были выбраны лишь слова Герасимова о храбрости его подчиненных и о том, что попытки боевиков прорваться через окружение федеральных войск были напрасны. Но в этом парадном интервью Герасимов лжет о судьбе гражданских лиц, которые якобы покинули населенный пункт. В самом начале боевых действий за Комсомольское федералы не дали возможности выйти гражданскому населению сразу и несколько суток продержали его в чистом поле – в том числе женщин и детей. Эти люди Герасимова не интересует – он с сожалением акцентирует внимание лишь на потерях среди российских военных и говорит, что "война есть война. Надо стараться воевать так, чтобы вообще исключить потери. Для этого нужно в мирное время обучать войска, обеспечивать их всем необходимым, а не ждать, пока что-нибудь произойдет".

Очевидно, именно этот эпизод и является отправной точкой для дальнейшего пересмотра методов ведения боевых действий: Герасимов сознавал, что во время Второй чеченской были допущены ошибки, приведшие к неоправданным потерям среди личного состава.

Привычка к войне

Но в то же время Валерия Герасимова держит нарратив Великой отечественной войны (этим наименованием оперирует сам начальник ГШ), к чему он возвращается во многих интервью, рассказывая о влиянии дяди-фронтовика, который своими воспоминаниями о днях войны и заставил мечтать о карьере военного, о деде, который также принимал участие в боях, и о матери "труженице тыла" — но избегая упоминаний о фигуре отца и его жизни во время Второй мировой. Проговаривается серьезное влияние книг Константина Симонова и постулируется, что "опыт Великой Отечественной войны и по сей день изучается и используется при планировании операций в современных вооруженных конфликтах".

И дело не столько в принадлежности к послевоенному поколению (Валерий Герасимов родился в 1955 году): интервью генерала про главный храм Вооруженных сил РФ и музейный комплекс "Дорога памяти" свидетельствует о том, что главная война, которая является одновременно и шкалой измерения для других конфликтов, для Герасимова – именно Великая Отечественная. Он также является носителем имперского нарратива (который наиболее отчетливо напоминает пропаганду сталинских времен, вроде "вера, разрешенная ради "великой Победы"): для Герасимова идея строительства храмов "во славу русского оружия" является органичной и объясняется им через храмы, которые строил еще Андрей Боголюбский в XII в. в честь победы над булгарами, храм Василия Блаженного, построенный в честь покорения Казани, Владимирский храм в Севастополе (храм четырех адмиралов).

Таким образом, начальник ГШ актуализирует преемственность российского пропагандистского жеста постройки храма Вооруженных сил по отношению к эпохе князей, временам Московского царства и периоду существования Российской Империи. То есть для Герасимова важно утверждать, что армия и ее пропаганда в РФ имеют традиции, которые значительно старше этого государственного образования. Герасимов стремится находить и приводить примеры взаимодействия армии с церковью и в советский период, пытаясь сгладить очевидный разрыв в традиции, к которой апеллирует. И ожидаемо находит эти примеры именно в сталинской эпохе: упоминается танковая колонна "Дмитрий Донской", построенная на пожертвования верующих. "В России вера в Бога и ратное дело всегда были неразделимы. Реализуя такие масштабные проекты, мы укрепляем духовное единение, противодействуем попыткам искажения истории, сохраняем для наших потомков память о героях".

В этом же интервью Герасимов упоминает и советский фильм "Офицеры" и написанную к нему песню: "Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой…". По сути, фильм является одой русскому участию в войнах – от советского завоевания Центральной Азии до Великой Отечественной, и задействованию военных советников в других государствах (Китай и Испания). И, очевидно, Герасимов, который вспоминает этот произведение, появившееся во времена его юности, не видит всего ужаса процитированных слов в контексте настоящего – в каждой семье в России есть свой погибший "герой". Постоянное участие в войнах для него – привычный образ жизни, который не просто не вызывает возмущения, а доказывает крепость государства, которое унаследовало всю эту тяжелую историю.

Смыслы наизнанку

Выворачивание смыслов наизнанку для Герасимова – дело привычное, но вряд ли до конца осознаваемое. Он никогда не служил и не воевал иначе. Другой гранью несоединяемых нарративов можно считать реплики Герасимова в разговоре с генералом Филиппом Бридлавом (на тот период – верховный главнокомандующий Объединенных вооруженных сил НАТО в Европе) во время осуществления аннексии Крыма Россией. Так называемый референдум Герасимов воспринимает как абсолютно нормальный процесс, а роль "Сил безопасности Крыма" видит не в антигосударственной деятельности против Украины, а в "недопущении экстремистской и террористической деятельности и обеспечении правопорядка на полуострове". Более того, он говорит о "пострадавших 18 марта 2014 года представителях Сил самообороны Крыма", фактически уходя от обсуждения этих действий как действий Российской Федерации. Но в данном случае показательно, что Герасимов не уходит от разговора – поскольку воспринимает переговоры не как возможность услышать вторую сторону, а как поле, которое необходимо заполнить своим видением, то есть завоевать его.

По похожей модели строятся действия Герасимова в июле 2018 года, когда он по закрытому каналу направляет письмо с планом по восстановлению Сирии руководителю комитета начальников штабов Вооруженных сил США Джозефу Данфорду. В этом письме Герасимов предложил США кооперацию в восстановлении разрушенной инфраструктуры и возвращении беженцев в Сирию.

Информация об этом появилась в Reuters, и достоверность изложенного позднее подтвердило Министерство обороны РФ, где высказали свое недовольство публикацией предложения. То есть и тут Герасимов доводит свою точку зрения до второй стороны и остается не в восторге от того, что факт попытки "договориться" был разглашен без достижения "договоренности" – то есть без одобрения его предложения без существенных изменений.

Но для начальника ГШ ВС РФ важен сам факт его общения с коллегами из других государств, в котором он видит в первую очередь признание своей значимости и авторитета. Герасимов прямо проговаривает это во время выступлений в Академии Генштаба – и акцентирует внимание на том, что русское военное образование "высоко ценится за границей, ведь в Академию поступили военные из 35 стран".

Герасимов – один из немногих важных действующих лиц периода Чеченских войн, кто не погиб при странных обстоятельствах. И, кажется, описание его действий и взглядов отвечает на вопрос почему: лояльность Герасимова режиму и его идеологическим метаморфозам – не выученная и не искусственная, а абсолютно органичная. Заниматься реконструкцией (то есть, создавать образ возможного, а не реального прошлого) совмещать несовместимое, лгать и манипулировать, не обращать внимания на жизни и судьбы гражданских – вот настоящая доктрина, которую исповедует Герасимов. Однако и в этом случае он всего лишь достаточно успешный практик, но никак не выдающийся теоретик.