Геи, пеггинг и медкомиссия. Канадский урок для украинских морализаторов

Когда главред предложил мне написать колонку по поводу воскресного прайда, я отказался. Ну что здесь еще говорить, мол? Все и так ясно. Одни считают, что имеют право указывать другим, как жить, другие считают массовое шествие действенным способом заявить о себе. При этом манипулируют, разумеется, все. Правда, мне все же интересно, если семейная пара натуралов практикует пеггинг, то по какую сторону полицейского кордона ей положено становиться? Ах, ну да, пардон, она сидит тихо, не отсвечивает и радуется, что у "морального большинства" хватает других раздражителей.

А между тем, и означенные натуралы, и любой "совершенно нормальный" (хотя что есть норма?) человек когда-то да оказывается в роли гонимого меньшинства. Причем по обстоятельствам, от него совершенно не зависящим (сколько у нас переученных левшей, продолжающих держать кухонный нож удобной рукой?).

Я, наверное, всю жизнь буду помнить запись в школьном дневнике за десятый класс "Уважаемые родители, прошу сделать сыну короче стрижку!" Не то чтобы я был особо хаерат, просто на фоне ежиковатых одноклассников, ну, скажем так, несколько выделялся. И мне это даже шло. И никак не касалось ни успеваемости, ни поведения, ни гигиены. То есть, не должно было волновать ровным счетом никого. Но - не положено! Потому как противоречит и порочит чистый образ строителя светлого будущего. Образ, которому ничуть не повредило крушение коммунизма - он вообще оказался настолько фундаментальным, что за поребриком на нем вполне успешно построили скрепоносие.

И, увы, не менее успешно строят у нас. Что, к слову, в очередной раз продемонстрировала декан факультета естественно-географического образования и жена председателя СНБО. Именно в таком, учитывая контекст, порядке - коль скоро речь о государственном служащем, публично критикующем антидискриминационную политику в отношении меньшинств, но при этом даже не помышляющем об отставке.

Собственно, удивляться тут нечему: такого рода двуличие и двоемыслие типично для нашей государственной машины. И если уж она берется кого-то защищать, неизменно получается "понарошку". Особенно если защищать приходится от сограждан и гнева "морального большинства". Вообще-то, это все то же архетипичное убеждение, что "совесть" (особенно коллективная, она же выдается за "мораль") превыше "закона", которое, среди прочего, обеспечивает живучесть "русского мира".

И здесь мне вспоминается, на первый взгляд, не очень релевантный, но, тем не менее, весьма показательный фрагмент из истории Канады. Дело было в годы Второй мировой. Для страны, несколькими годами ранее получившей степень самоуправления, граничившую с независимостью, это был первый опыт самостоятельного объявления войны. Патриотический подъем, сплочение, решимость и воля к победе. "Вот это вот все", в общем - то, что легче испытать, чем пересказать, не впадая ни в пафос, ни в цинизм.

На призывных пунктах выстраивались очереди добровольцев. Служба представлялась моральным долгом. Публика клеймила позором, поливала презрением, а то и поколачивала тех, кто пытался откосить или по каким-то иным причинам оставался на гражданке - вполне в духе времени, здесь Канада совершенно не была уникальна.

Ее уникальность проявилась в другом. С подачи, как это принято называть сейчас, гражданских активистов канадское Министерство обороны попыталось оградить от дискриминации и возможного самосуда тех, от чьих услуг отказалось. В результате наградная система страны пополнилась уникальным нагрудным знаком. Его, согласно уставу, вручали "лицам, которые добровольно заявили о своей безоговорочной готовности служить в Канаде и за ее пределами в Вооруженных Силах Канады, и которым отказали в зачислении в силу того, что они не обладают, по не зависящим от них причинам, квалификацией, необходимой для призыва в Военно-морские, Сухопутные и Военно-воздушные силы Канады". Проще говоря, это была утешительная награда для тех, кого забраковали на медкомиссии. Ее, к слову, так и прозвали - булавка (значок) "Я не виноват".

Только представьте: каждый десятый мобилизован, страна воюет, а правительство изыскивает деньги и выделяет ценное стратегическое сырье - значки штамповались из черненой меди или бронзы - только для того, чтобы утешить и защитить честь тех убогих, кого армия (!) в ходе мировой войны (!) сочла бесполезными. Да еще и оперативно информирует общественность о предстоящем введении этой награды: знак учредили в субботу, 11 октября 1941-го, а уже в четверг, 15-го Ottawa's Evening Citizen опубликовала его эскиз, описание и правила вручения. Кстати, каждый знак нумеровался, и вручали их всем тем, кого отбраковали с самого момента вступления Канады в войну 10 сентября 1939 года.

Для тех, кто попытался бы надеть знак незаконно, без соответствующего заключения медкомиссии, был предусмотрен штраф - 500 долларов (8000 в нынешних ценах) или полгода заключения. Соответствующее предупреждение размещалось на реверсе - скорее, на всякий случай, чем с прицелом на реальных нарушителей.

Зачем столько хлопот? Да затем, что отношения между государством и гражданином, между обществом и индивидом - это нечто большее, чем просто обмен услуг на обязанности. Это, помимо прочего, и уважение к тем, кто, кажется, уважения не заслуживает, и там, где без него, кажется, можно обойтись.