Военный юбилей. Что мешает завершить конфликт в Сирии

На фоне драматических событий в Вашингтоне, переворота в Мьянме и обострения политического противостояния Запада и РФ начало 2021 года оставило за скобками ситуацию в многострадальной Сирии, конфликту в которой в этом году исполняется ровно 10 лет. После масштабной вспышки боевых действий на северо-западе страны зимой 2019-2020 гг. и первых сирийско-турецких столкновений регулярных войск ситуация в Сирии более-менее стабилизировалась и в последние месяцы не особенно фигурировала в общем информационном мейнстриме.

Нерешенные вопросы

Тем не менее в новый год Сирия вступила с не меньшими вызовами и проблемами, чем те, которые мы увидели в начале 2020 года. О них и о различных международных маневрах стоит поговорить отдельно. Ведь Сирия, как-никак, все еще остается одним из крупнейших и сложнейших конфликтов на Ближнем Востоке, одной из самых острых международных кризисных площадок, на которой пересекаются интересы ведущих государств мира (США, России, Китая, Франции, Великобритании) и ключевых региональных игроков (Израиля, Иордании, Ливана, Ирака, Ирана, Турции, ОАЭ, Саудовской Аравии, Египта).

За 10 лет конфликта Сирия превратилась в целую мозаику противоречий и связей, которые сегодня составляют ее повестку. Уже сложно говорить о Сирии как о едином целом, когда мы анализируем сам конфликт и перспективы его урегулирования. Поэтому, для упрощения понимания ситуации, следует рассмотреть обстановку в Сирии по отдельным регионам, каждый из которых относится к зоне интересов определенных региональных игроков и генерирует свой набор вызовов и проблем, которые не позволяют стране выйти из состояния гражданской войны.

Турция продолжает наращивать группировку своих войск на северо-западе в провинциях Алеппо и Идлиб. 19 января очередная военная колонна в составе 30 грузовиков заехала в Сирию через погранпереход "Кяфр-Люсин" и направилась в южные районы Идлиба, где проходит линия разграничения между боевиками антиправительственных группировок и сирийскими войсками. По итогам трех военных операций Турции в северной Сирии ("Щит Евфрата" в 2017 году, "Оливковая ветвь" в 2018 году и "Источник мира" в 2019-2020 годах), Анкара фактически подмяла под себя все приграничные территории, оккупировала отдельные районы на севере провинции Алеппо и через свои прокси-группировки взяла под контроль провинцию Идлиб — последний в Сирии оплот антиправительственных сил, в котором доминируют исламские экстремистские организации во главе с коалицией "Тахрир аш-Шям", признанной террористической на международном уровне. После военного вмешательства Турции в январе-феврале 2020 года, Анкара усилила свое влияние на идлибские группировки, и фактически взяла их под свое крыло.

На протяжении всего 2020 года Турция цементировала свое влияние на приграничных территориях северной Сирии, перебрасывая через границу войска, тяжелую артиллерию, системы ПВО и бронетехнику, а также выставляя новые блокпосты и наблюдательные пункты вдоль линии разграничения с целью сдерживания дальнейшего продвижения сирийских правительственных сил. 1 января 2021 года на оккупированные территории прибыла высокопоставленная делегация турецких чиновников во главе с министром внутренних дел Сулейманом Сойлу. Они провели инспекцию строящихся в Идлибе объектов — временных жилищ для десятков тысяч сирийских переселенцев и беженцев, которых Турция взяла на себя и использует в политических торгах с Европой, Россией и США. Управление территориями на местах осуществляется через марионеточное протурецкое Правительство национального спасения, а все протурецкие группировки объединены в так называемую "Сирийскую национальную армию" под кураторством турецкой же разведки.

У Турции остается несколько нерешенных вопросов в Сирии. Несмотря на военное вторжение, Анкара все еще обеспокоена угрозой со стороны сирийских курдов. Именно их возросшая приграничная активность в 2015-2017 годах и провозглашение собственной автономии в северной Сирии стали одной из главных причин, толкнувших Анкару на военное вмешательство в конфликт. Турки вытеснили курдов из их региона Африн на севере провинции Алеппо, а также захватили часть приграничной полосы на северо-востоке страны. Дальнейшее продвижение Турции блокируется Соединенными Штатами и Россией, которые не заинтересованы в разгроме курдов и чрезмерном усилении турков. Турция же требует от США прекратить поддержку курдов, а от России — передать им контроль над остальной приграничной полосой, которую Анкара не сумела взять в ходе операции "Источник мира" в 2019-2020 годах.

Постоянное и изменчивое

Российская Федерация остается доминирующей политической силой в центральной, западной и южной Сирии, а также в Дамаске. Перед Россией стоит задача стабилизировать государство, остаться куратором политического урегулирования (переговоры о котором продолжаются в Женеве под эгидой ООН), добиться начала экономического восстановления Сирии и возвращения беженцев домой. Пока что эти задачи выполнены лишь наполовину. Как и Турции, России не хватает финансовых ресурсов, надежных партнеров и долгосрочных смыслов. Кроме того, политический процесс разбивается об отсутствие альтернативы нынешнему руководству страны. Президент Сирии Башар Асад не подконтролен Москве полностью и балансирует между Ираном и Россией. Кроме того, российская гуманитарно-культурная политика в послевоенной Сирии откровенно слаба, а экономический вопрос зависит больше не от Кремля, а от ресурсов Запада и аравийских монархий, с которыми РФ пытается наладить связь по послевоенному урегулированию.

С Турцией у России остаются партнерско-конкурентные отношения. Главная проблема — нестабильность и хрупкость режима прекращения огня на линии разграничения в северной Сирии. Турция считает, что Россия должна обеспечить отвод сирийских войск из южной части провинции Идлиб, а Россия считает, что Турция не выполнила свою часть сделки — не разоружила местные группировки и не вынудила их отойти на север из буферной зоны. В итоге перемирие держится, турецко-российское патрулирование буферной зоны продолжается, но конвертировать перемирие в какой-либо долгосрочный мир не получается. Турция активно завязывает подконтрольные сирийские земли на себя, вводя там свою валюту, строя убежища для переселенцев, снабжая гуманитаркой и развертывая полноценные военные базы, параллельно требуя от России разрешить им провести еще одну военную операцию против курдов. А Россия сдерживает Асада от новой военной операции в Идлибе и держит "курдскую карту" при себе, пытаясь заставить курдов договориться с официальным Дамаском прежде, чем о чем-либо договариваться с Анкарой.

Еще один игрок на сирийской шахматной доске — Иран — за последние месяцы усилил свои позиции на востоке и юге Сирии. Пустынная провинция Дейр-аз-Зор на границе с Ираком имеет для иранцев особое значение как перевалочный пункт на маршруте из Тегерана в Багдад и дальше через Сирию в Бейрут. Этот маршрут формирует так называемую "шиитскую ось сопротивления" — военно-политическую сеть иранских союзников, противостоящих США, Израилю и их аравийским партнерам. Кроме того, иранцы имеют сильные позиции в южной провинции Дараа, где действуют подконтрольные Ирану проправительственные отряды из состава сирийских Вооруженных сил. На местах они конкурируют с пророссийскими фракциями сирийской армии и бывшими боевиками антиправительственных группировок, которые после завершения боев в 2018 году согласились примириться с правительством и пойти служить в армию в специальные формирования, собранные под кураторством российских инструкторов. В 2020-м году конкуренция между Ираном и Россией в этом регионе дошла до вооруженных столкновений между группировками. Этим активно пользуется террористическое подполье "Исламского государства" и других экстремистов, раскачивающих ситуацию на неспокойном юге.

Позиция США за годы правления Дональда Трампа претерпела серьезные изменения. В отличие от демократов, в его команде скептически относились к партнерству с сирийскими курдами. Трамп, верный своим предвыборным обещаниям, пытался вывести из Сирии американские войска. Но это решение заблокировали на уровне средней бюрократии в Пентагоне и Белом Доме. В итоге часть войск вывели в соседний Ирак, программы помощи курдам сократили, но оставшийся контингент расширил зону контроля на северо-востоке, давая курдам надежду, что США все-таки их не бросят.

Узел интересов

Приход Джо Байдена ставит перед Вашингтоном лишь один вопрос в контексте Сирии: что делать с курдами? С одной стороны, продолжающееся партнерство с ними вытягивает из США лишние ресурсы, отравляет отношения с Турцией и завязывает Штаты на долгосрочные обязательства по защите квази-автономии, которую курды провозгласили на северо-востоке Сирии несколько лет назад. С другой стороны, курды помогали США бороться с террористами "Исламского государства", а некоторые члены команды Байдена видят в них силу для сдерживания влияния Турции, Ирана, России и сирийских правительственных войск. Дебаты по поводу целесообразности сохранения войск в Сирии продолжается до сих пор, и ответа у Байдена пока нет. В его первой программной речи о внешней политике 5 февраля, которую он произнес перед сотрудниками Госдепартамента, о Сирии не было сказано ни слова.

Главным политическим процессом, за которым нынче следят в контексте сирийского конфликта являются международные переговоры в рамках Сирийской конституционной комиссии (СКК) в Женеве.

Конституционная комиссия — специальный орган, созданный под эгидой ООН для обсуждения проекта новой Конституции для Сирии, в которой будет закреплена новая политическая структура, принципы управления и разделения власти, правила игры и проведения выборов в послевоенной Сирии. В комиссию вошли по 50 представителей сирийского правительства и политической оппозиции, а также 50 представителей так называемого "гражданского общества". Всего 150 человек, которые принимают решение большинством. Есть два формата заседания Конституционной комиссии — Большая группа (150 человек) и Малая группа (45 человек). Все переговоры проходят при посредничестве ООН, в частности спецпредставителя Гейра Педерсена, норвежского дипломата и уже четвертого представителя по Сирии. Предыдущие (Кофи Аннан, Лахдар Брахими, Стафан де Мистура) ушли в отставку, будучи не в силах найти решение конфликта.

Последний — 5-й раунд переговоров — длился пять дней и завершился 29 января этого года. Как и все предыдущие, он провалился. Камнем преткновения остаются вопросы политического будущего Башара Асада, дальнейшей роли правящей партии БААС и ее функционеров, принципиальные положения Конституции, определяющие характер государства, его устройство и идеологию. У сторон слишком разные позиции и огромное недоверие друг к другу. Сирийская политическая оппозиция, представляющая разные фракции — просаудовскую, протурецкую, проэмиратскую, пророссийскую, требует отставки Асада и его партии, всеобщей амнистии и усиления влияния регионов. Правительство не желает уступать, особенно после того, как они одержали победу в военной фазе конфликта при поддержке Ирана и РФ.

Не менее серьезной проблемой для мирного процесса остается вопрос оккупированных территорий. Речь идет о военном присутствии Турции в северных районах провинций Алеппо, Идлиб, Ракка и Аль-Хасака, а также о военных базах США и сил Международной коалиции на востоке и юго-востоке Сирии. Официальный Дамаск считает это оккупацией, и требует полного вывода иностранных войск. Это требование поддерживают Иран и Россия, силы которых находятся в Сирии по приглашению центральных властей. Со своей стороны, Турция, США, Британия и другие страны видят это по-другому. Их присутствие — это часть борьбы с "Исламским государством". Военное присутствие третьих сторон сильно осложняет переговоры и не дает правительству вернуть под контроль часть территории, для которой будет работать новая послевоенная Конституция. А без возврата территорий сирийское правительство не желает обсуждать послевоенное устройство или изменения в политической системе.

Еще один важный элемент переговоров — "курдский вопрос". Сирийские курды, составляющие приблизительно 10% населения страны (2 млн. человек) и проживающие на северо-востоке, не включены в международные переговоры. Ни сирийское правительство, ни оппозиционные фракции не признают автономию, которую курды провозгласили в Сирии под защитой США. Однако без курдов урегулировать конфликт становится сложнее, поскольку они контролируют около 50 тысяч км территории. Это далеко не самые густонаселенные и плодородные земли, но на этой территории располагаются объекты критической инфраструктуры — НПЗ, нефтяные месторождения и ГЭС, а также аэропорт в городе Аль-Камышли и значительная часть границы с соседним Ираком. Без сотрудничества с курдами решение конфликта выглядит менее перспективным. Но взамен на свое участие, курды требуют признать свою автономию или гарантировать предоставление им такой в новой Конституции.

Наконец, последняя проблема, наслаивающаяся на переговоры в Женеве — экономическая ситуация в Сирии. За последние несколько лет она резко ухудшилась из-за международного давления и санкций США. Национальная валюта обесценивались в десятки раз, особенно после начала финансового кризиса в соседнем Ливане, где сирийцы хранили свои деньги в депозитах. Более 70% населения Сирии живут за чертой бедности, а уровень безработицы может достигать космических 40%. Цены на продукты питания — сахар, хлеб, мясо, муку, масло и рис — выросли вдвое или втрое лишь за последние два года. Более 60% населения не имеют постоянного доступа к еде. По подсчетам ООН, 6,7 млн. сирийцев стали внутренними переселенцами, а еще 5,5 млн. человек стали беженцами. Всего погибших в результате конфликта — от 350 тысяч до 500 тысяч человек, в зависимости от источника информации, точных данных в принципе не существует.

Тяжелая экономическая и финансовая ситуация в Сирии загоняет правительство в угол и создает предпосылки для очередного социального взрыва: голодных бунтов и восстаний, которые могут оказаться гораздо более разрушительными и опасными, чем протесты 2010-2011 годов. После завершения основных военных кампаний 2012-2018 годов, именно послевоенное экономическое восстановление становится главной битвой для сирийских властей. Они требуют, чтобы вместе с принятием новой Конституции после переговоров, международные игроки сняли с Сирии санкции и вложились деньгами в ее восстановление (по последним данным, война в Сирии нанесла стране ущерб на общую сумму в $ 160 млрд.). Со своей стороны, Запад и лояльные ему оппозиционные силы не хотят отдавать такой важный рычаг давления, ведь через экономику они могут оказывать давление на Дамаск, склоняя, как им кажется, Асада к уступкам. Вместе с тем, из-за санкций и давления страдает в основном местное население и тормозится процесс послевоенной реконструкции, усугубляя конфликт и мешая выйти в фазу мирного урегулирования.

С прицелом на договорняки

С приходом к власти в США Джо Байдена конфликт в Сирии снова актуализировался в повестке дня внешних игроков.

Россия все еще планирует закрепить свое военно-политические присутствие в Сирии на долгосрочную перспективу и "продать" свою роль главного миротворца и стабилизатора ситуации Западу в обмен на признание за ней сфер влияния на Ближнем Востоке и политические уступки в более широком глобальном диалоге с США и Европой. У Москвы нет достаточных финансовых ресурсов, чтобы вытащить сирийскую экономику из ямы, но есть войска на земле, необходимая база контактов и влияние на разные группы элит в Дамаске, а также каналы коммуникации с Анкарой и Тегераном. Потенциально это может стать предметом договоренностей между РФ и США\Европой.

Турция продолжает реализовывать политику ползучей привязки временно занятых территорий на севере к своим регионам. За последние несколько лет ей удалось подмять под себя исламские экстремистские группировки провинции Идлиб, собрать все протурецкие группировки в единую структуру под зонтиком своей разведки, реализовать несколько крупных проектов строительства инфраструктуры — электростанций, временных убежищ для переселенцев, дорог, ввести свою валюту вместо девальвированной сирийской и свои ID-карточки вместе с сирийскими паспортами. Судя по всему, стратегическая цель Турции — отдать эти территории Дамаску в рамках международных переговоров уже в качестве полноценных протурецких регионов с правом голоса и представительством в новом двухпалатном парламенте и с закрепленным влиянием Анкары. При этом местные радикальные террористические группировки либо будут разоружены, либо пройдут своего рода ребрендинг, и затем будут легитимированы через мирный процесс в Астане и Женеве, а также через всеобщие выборы.

Соединенные Штаты снова оказались перед дилеммой: заниматься Сирией или уходить оттуда? С одной стороны, никаких стратегических интересов в Сирии у США нет. Уход оттуда поддержит большинство избирателей, и это будет отвечать предвыборным обещаниям Байдена закончить "бесконечные войны" на Ближнем Востоке. С другой стороны, уход США может быть воспринят как слабость, признание собственного поражения в конфликте, а сирийские курды станут легкой добычей для Турции, России и Сирии в случае, если американский зонтик безопасности над ними исчезнет. Авиаудар США по проиранским силам на востоке Сирии 28 февраля показал, что в администрации не знают, что делать с Сирией и продолжают политику Трампа: сохранение военного присутствия для сдерживания влияния других игроков — России, Сирии, Ирана, Турции.

В связи с возникшей дилеммой у Штатов, официальный Дамаск активизировал свои переговоры с курдским руководством на северо-востоке Сирии. При посредничестве России, он снова пытается склонить сирийских курдов к соглашению: последние соглашаются передать свои территории назад под контроль правительственных войск, а взамен сирийская армия и РФ берут их под защиту от Турции, а возможно, даже обещают некое подобие автономии или самоуправления в будущей послевоенной Сирии.

Если такая договоренность будет достигнута, у нее может быть множество "отцов", ведь за право стать посредником борются несколько сторон. РФ желает сблизить курдов и арабов под своим зонтиком безопасности. США заинтересованы в сделке, которая позволит им сохранить лицо, ослабить санкции против Дамаска в обмен на предоставление автономии курдам и плавную передачу управления территориями и нефтяными полями без провоцирования эскалации и турецкого вторжения. Аравийские монархии, которые в последнее время постепенно идут к нормализации отношений с Асадом — ОАЭ, Саудовская Аравия и Катар — могут помочь администрации Байдена, тем самым выбивая у россиян и иранцев серьезный козырь.

Иран на сегодняшний день делает ставку на перезагрузку отношений с новой администрацией США. Их позиции в Сирии не самые устойчивые. Проиранские группировки присутствуют на востоке Сирии и контролируют часть границы с Ираком, обеспечивая таким образом линию снабжения Тегеран-Багдад-Дамаск-Бейрут. Однако тут их часто бомбят Израиль или США, осложняя им попытки окопаться в этом регионе.

Кроме того, отношения Ирана с Россией все больше переходят в состояние открытой конкуренции по мере выхода конфликта на уровень международного договорняка. Например, на юге Сирии в провинциях Дараа и Суэйда проиранские сирийские бригады борются за власть и влияние с пророссийскими военными структурами, созданными после 2018 года на базе соглашений о примирении с боевиками, согласившимися сложить оружие. Успех ядерных переговоров с США может вывести Тегеран на более серьезный, широкий разговор с США и их союзниками о региональной стабильности. Ослабление или снятие американских санкций, разморозка региональной торговли дадут Ирану шанс усилить свое влияние сразу на нескольких ключевых кризисных площадках — Сирия, Йемен, Ливан, Ирак, Палестина. От этого зависит будущее политики Ирана на Ближнем Востоке и его собственная роль в новой архитектуре безопасности.

Международные маневры вокруг Сирии в 2021 году не менее актуальные, чем 10 лет назад. Но в этот раз все взоры устремлены не на ожесточенные бои среди руин, а на яростные сражения в высоких кабинетах Женевы, Астаны, Москвы, Анкары, Тегерана и Вашингтона. Сражение за послевоенной мир — самое тяжелая фаза любого конфликта, и Сирию ждут очень серьезные испытания.