Кастрировать суд. За что Еврокомиссия хочет наказать Германию

Журналисты Politico Europe Мэттью Карнитшниг и Ханс фон дер Бурхард в своей статье объясняют суть недавно вспыхнувшего конфликта между Еврокомиссией и Берлином.

Кастрация не может быть приятными процессом.

В особенности, конечно, для жертвы, что хорошо объясняет протесты, начавшиеся в среду к востоку от Рейна из-за решения Европейской комиссии официально уведомить Германию о возможном запуске процедуры о нарушении и судебного разбирательства в связи с постановлением ее конституционного суда, отменившим решение суда ЕС.

"Комиссия провоцирует огромные конфликты в ЕС", — считает немецкий профессор экономики и бывший депутат Европарламента Бернд Лаке. Он обвинил Брюссель в попытке лишить национальные конституции их " идентичности", добиваясь верховенства закона ЕС.

Питер Гаувайлер, бывший консервативный политик, который многие годы подавал бесчисленные иски в высший суд Германии с просьбой об изменении политики Европейского центрального банка, сказал, что Комиссия "игнорирует суверенитет граждан стран-членов и принцип демократии".

Так что же случилось? В прошлом году высшая судебная инстанция Германии, Федеральный конституционный суд (Bundesverfassungsgericht), постановила, что Суд Европейского союза вышел за рамки своих полномочий, предоставив ЕЦБ карт-бланш на проведение неоднозначной политики приобретения долговых обязательств государств-членов — чрезвычайной меры, которую банк реализовал во время европейского долгового кризиса, чтобы не допустить обрушения евро.

Немецкий суд (часто называемый просто "Карлсруэ" в честь города, где он расположен) постановил, что Бундесбанк, крупнейший центральный банк в зоне евро, не может участвовать в программах покупки облигаций, если ЕЦБ не сможет доказать, что они были действительно необходимы.

Хотя в итоге Бундесбанк продолжил покупки облигаций, решение суда встревожило Брюссель. По той причине, что Карлсруэ фактически заявил о себе как о главном арбитре законодательства ЕС. Более того, он сделал параллельно с расцветом немецкого высокомерия, упрекая высший европейский суд в принятии решения, которое было не просто "непонятным", но ultra vires (выходящим за рамки его юридических полномочий).

Теперь Комиссия беспокоится, что шаг немецкой фемиды подтолкнет и другие страны не бояться игнорировать решения суда ЕС. А то, что и Польша, и Венгрия оперативно отреагировали на вердикт Карлсруэ, говорит о том, что страхи не беспочвенны.

Однако главная причина, по которой Комиссия не могла просто оставить этот вопрос, в большей степени касается Германии. Пока мир верит в то, что Карлсруэ может противодействовать высшему суду ЕС, расположенному в Люксембурге, он будет волен делать это, способствуя некоторой неопределенности в судьбе важных европейских решений.

Особое раздражение Брюсселя вызывает то, как шепоток Карлсруэ смог напугать инвесторов, поставить рынки на уши и мешать осуществлению политики. Такой сценарий разыгрывался бесчисленное множество раз, когда дело касалось ЕЦБ и фондов финансовой помощи Европы.

Например, мартовское решение суда о приостановлении ратификации европейского фонда восстановления после пандемии в размере 750 млрд евро до тех пор, пока не будут рассмотрены некоторые правовые проблемы Германии, несколько недель держало рынки в напряжении.

В конце концов, Карлсруэ все же позволил фонду заработать, однако данный эпизод стал еще одним напоминанием о том, какое огромное влияние имеет этот суд. Если бы немецкие судьи решили иначе, фонду, скорее всего, пришел бы конец, а вместе с ним — и внушительной доле европейской экономики.

По сути же, нынешняя угроза Комиссии имеет цель поставить Германию на место. А тот факт, что исполнительную власть ЕС в настоящее время возглавляет немка Урсула фон дер Ляйен, делает это решение еще более занятным. И если кто-то в Брюсселе и понимает культуру немецкой юриспруденции и насколько она непостижима, так это фон дер Ляйен — бывшая член правительства Ангелы Меркель, где она провела годы в окружении юристов.

Единственное учреждение, которому немцы доверяют больше, чем их любимому Бундесбанку, — это суд Карлсруэ. Это доверие пронизывает всю правовую систему, которую немцы обычно считают непревзойденной. Но, по словам критиков, уверенность в системе также влияет и на умы юристов и судей, которые ею руководят.

Если за границей немцы имеют репутацию менторов, то в Германии этот стереотип часто применяется к членам коллегии адвокатов, которых "ласково" называют Besserwisser (всезнайками), а порой и — Klugscheisser (мудрыми говнюками). При этом юристы часто оказываются правы, поэтому судебные решения не подвергаются сомнению.

Знание этой культуры необходимо для понимания как той легкости, с которой Карлсруэ принял решение по покупке облигаций, так и того, почему судьи были так удивлены негативной реакцией на это решение в Европе.

И таким же образом можно объяснить, почему приструнить Карлсруэ будет нелегко.

"Я надеюсь, что Европейская комиссия хорошо подумала, — отметил евродепутат и глава консервативной группы ХДС/ХСС в Европейском парламенте Даниэль Каспари. — Я бы не пошел на такое и не считаю разумным это решение".

И действительно, с точки зрения процедуры неясно, как Брюссель надеется достичь своей конечной цели — "кастрировать" Карлсруэ, подчинив его Европейскому суду.

Первый шаг — довольно жесткое письмо Комиссии к правительству Германии касательно процедуры о нарушении — вряд ли чем-то поможет.

Скорее всего, Берлин просто скажет, что у него нет полномочий влиять на Карлсруэ, учитывая разделение ветвей власти, закрепленное в конституции Германии.

Представитель Комиссии на брифинге для журналистов в Брюсселе в среду довольно туманно выразился о возможном "изменении прецедентного права в Германии", которое могло бы каким-то образом разрешить споры.

Но учитывая, что толкование прецедентного права входит в компетенцию Карлсруэ и что он вряд ли сам себя оскопит, остается загадкой, как все это будет работать в итоге.

Один из возможных вариантов — внесение изменений в конституцию Германии, но для этого потребуется большинство в две трети голосов в обеих палатах парламента, а это очень много для принятия такого спорного решения. Конечно, не факт, что в конце концов этого не случится. Подтверждение статуса люксембургского суда как высшей инстанции обеспечит ясность для ЕС в процессе принятия решения. И большая часть Европы тому только порадовалась бы.

Вот почему, если уж Карлсруэ действительно печется об интересах ЕС так сильно, как заявляет, ему, возможно, стоит пожертвовать своей властью во имя общего блага.