Страна, которую не жалко. Почему для молдован Брюссель это Москва-2
Каждый год одно и то же:
Обезьяна толпу развлекает,
Нарядившись обезьяной.
Мацуо Басё
Что скрывают за собой двойные президентские выборы в Молдове?
Прежде всего: почему они двойные? Потому, что 30 октября, впервые с 2001 года, в Молдове будут выбирать президента всенародно, а не голосами депутатов молдавского парламента. Кроме того, 11 декабря состоятся выборы (и тоже - "всенародные") "президента" непризнанной "ПМР" - "Приднестровской Молдавской Республики", сепаратистского анклава на левом берегу Днестра, находящегося под защитой российских оккупационных войск в статусе "миротворцев".
Несмотря на формальную международную признанность молдавских выборов, и непризнанность "выборов" в Приднестровье, между ними есть очень много общего. Подготовка к ним совершается в тесном взаимодействии друг с другом, и, зачастую, с использованием схожих лозунгов. Более того, и одни, и другие выборы фактически являются составляющими одного процесса, задача которого - вывод двойной системы Кишинев-Тирасполь в точку компромиссного равновесия: друг с другом, и с противоборствующими внешними игроками.
Противостоящие силы
В Молдове,- и, тем более, в Приднестровье, политическими игроками являются только бизнес-группы, либо персонифицированные бизнесмены, чьи возможности позволяют им играть на этом поле в одиночку. Есть также профессиональные партийные функционеры, но они, во всех случаях, выступают как наемные специалисты, действующие в интересах очередного работодателя. Иными словами, политическое поле, как в Кишиневе, так и в Тирасполе, безраздельно контролируется олигархией. В этом и состоит принципиальное отличие от соседней Украины как признанной Молдовы, так и непризнанной "ПМР".
Гражданская активность в Украине, при всех её проблемах, всё-таки существует как заметное и влиятельное явление. Группы, созданные гражданскими активистами - притом, самостоятельно, а не по заказу олигархов и на их средства, пытаются выступать как независимая сила. И хотя представители гражданского общества Украины не способны пока самостоятельно выйти на уровень общеукраинских выборов - президентских, или в Верховную Раду, гражданская активность заметно влияет на общую ситуацию в стране. Об этом свидетельствует, к примеру, опыт добробатов и волонтерского движения. Гражданское общество мало-помалу становится реальной силой также на уровне местных выборов.
В частности, все антиолигархические призывы - а лозунг "долой олигархов" стал в последнее время очень популярен как в Молдове так и "ПМР", являются пропагандистским оружием, которое непубличные крипотолигархи, прячущиеся за фигурами наемных функционеров, используют против явных олигархов, которые, по тем или иным причинам, уже не могут уйти в тень. Если же говорить о реалиях, то в условиях Молдовы и Приднестровья этот лозунг не имеет смысла, поскольку никаких политических игроков помимо олигархов, там нет.
Небольшой исторический экскурс, необходимый для понимания ситуации
Замораживанию гражданской консолидации в Молдове способствуют ещё несколько исторически сложившихся факторов.
Во-первых, широкие возможности эмиграции, как из Молдовы, так и из "ПМР", всегда сочетались с полной бесперспективностью на местах. Недовольным гражданам всегда было проще уехать, в зависимости от языковых предпочтений, либо в Румынию или Италию, либо в Россию или Украину, нежели бороться за что-либо на почти безнадежном молдавском, и уж тем более - на приднестровском пространстве. Это вызвало вымывание молодой, активной, образованной и профессионально состоятельной части населения. В результате, и в Молдове, и в Приднестровье, уже к началу 2000-х, большинство населения составляли инертные и плохо образованные люди, преимущественно старшего возраста. В последующие годы ситуация только усугублялась. Очевидно, что такое население априори склонно ностальгировать по СССР, и, как следствие, податливо российской пропаганде.
Во-вторых, Молдова с самого начала была государством-химерой, возникшим не как результат борьбы народа за независимость и самоопределение, а в силу стечения случайных обстоятельств. По меньшей мере до 95-97 годов бывшие функционеры ЦК Компартии Молдавии, нежданно для себя ставшие основателями нового молдавского государства, видели в нём только вынужденный проект, переходной на пути к интеграции с Румынией.
Для такого видения у них были все основания. Начиная с того, что "молдавский народ" был выдуман в советском агитпропе, а попытки вывести "молдавскую нацию", отличную от румынской, из средневековой Молдовы времен Штефана чел Маре, были и остаются откровенно смехотворными. Реальное население региона, на карте которого сталинским карандашом была нарисована МССР, и на который после распада СССР , как камни с неба свалились независимость и государственность, было смешанным, румыно-украино-русским. Причём, его "старорусская" составляющая, сложившаяся до 1917 года, была практически полностью уничтожена, либо выслана, в 1940-41 и в 1944-46 годах, и заменена на привозных, уже советских, специалистов.
Культурное пространство было стерильно зачищено, письменные источники - уничтожены, либо помещены на закрытое хранение, переведенный на кириллицу румынский язык назван "молдавским" и низведен до языка необразованного сельского населения, общение на котором обозначало низкий социальный статус говорящего. На полученный таким образом чистый лист привили советскую культуру, с её специфической мифологией и системой ценностей. При этом, зачистка была беспрецедентной по своей тотальности.
Как следствие, под советским "культурным слоем" в Молдове нет ничего. Все последующие прорумынские и проевропейские течения, возникшие на исходе Союза, легли поверх советской основы, а не проявились из-под неё, по мере ее размывания, как это было, к примеру, в Прибалтике и на Западной Украине.
В-третьих, консервативно-евроскептические настроения характерны для всех страт молдавского общества, как пророссийских, так и прорумынских. Если ностальгирующие русскоязычные, а с ними и значительная часть тех, кто идентифицирует себя как молдаване, видят потерянный рай в СССР, то их румыноязычные визави, на словах отвергая советское наследие, ностальгически идеализируют довоенную Румынию, а в последнее время - ещё и Румынию времен Чаушеску. Однако ни ту, ни другую Румынию они не знают, и свои идиллические картины потерянного рая выстраивают, отталкиваясь от тех же советских мифов.
При таких стартовых условиях отрицательное отношение к интеграции в ЕС примерно половины населения Молдовы - ещё не самое худшее. Хуже то, что абсолютное большинство из другой половины, формально выступающей за сближение с ЕС, видит в интеграции скорее карго-культ, который должен умилостивит европейских богов, чем осознанные социальные изменения, к которым нужно стремиться ради них самих, и которые должны улучшить жизнь в Молдове независимо от европейского вознаграждения за проявленное усердие.
Всё это порождает специфический феномен молдавского национализма, склонного если не к тесному союзу , то, по меньшей мере, к существенному сближению с путинской Россией. Очень показательна в этом плане политическая эволюция лидера христианских демократов Юрия Рошки, некогда ультранационалиста и сторонника Unirea - воссоединения Молдовы с Румынией, а теперь, в связи с чрезмерной, на его взгляд, европеизацией Румынии - друга и идейного соратника Александра Дугина.
Таким образом, пророссийские настроения не ограничены в Молдове русскоязычной частью общества, и не основаны на одной только советской ностальгии.
Никакого другого культурного проекта, ничего, способного заменить и вытеснить советский "культурный слой": ни нового пантеона героев и образцов поведения, ни нового прочтения истории, конкурирующего с советскими мифами, в Молдове нет. То немногое, что всё-таки есть, привнесено извне и чужеродно, и всё общество эту чужеродность ощущает. К тому же, эти чужеродные элементы фрагментарны, они не образуют понятной массам мировоззренческой системы, и в силу этого, не выдерживают конкуренции с советским наследием.
Большинство формальных сторонников "интеграции в ЕС" видят в Брюсселе "Москву-2", дающую защиту, распределение фондов, рассылающую руководящие указания, диктующую кадровую политику и прощающую небольшое плутовство, потому, что все так живут, а боги милостивы . Столкнувшись с иной реальностью эти "сторонники" легко возвращаются к пророссийским симпатиям, не в силах понять логику отношений Евросоюза. Настоящие же сторонники европейской реконструкции в Молдове крайне немногочисленны, невлиятельны, и по этой причине склонны к эмиграции. К тому же они разрозненны, как, впрочем, и всё молдавское общество в целом. Они пребывают в фактической культурной изоляции, и даже вступив в диалог с массами, не могут предложить им ничего интересного для них. А вот георгиевская ленточка, "Я помню - я горжусь", "У нас была великая держава" и прочие советские штампы массам понятны, привычны, и вызывают положительные рефлекторные реакции, вроде обильного отделения слюны при упоминании "колбасы по 2.20".
Конечно, такие штампы используются Россией для расшатывания идентичностей всех постсоветских государств. Но состоявшиеся государства противодействуют им, ища и находя новые смыслы и новых героев. Так, Украина обращается к истории украинского сопротивления, к героике УПА: антипольской, антинемецкой, антисоветской - но неизменно проукраинской. Ничего подобного в Молдове нет.
Между тем, любое государство стоит, как на фундаменте, на исторических мифах. Не может быть США без Пола Ревира, без зимовки в Вэлли-Фордж и сражения под Геттисбергом. Не может быть Бельгии без образа Тиля Уленшпигеля и пантеона героев Великой войны. И даже тогда, когда общество, слишком долго живя в безопасности, обрастает жирком, его героическая мифология, уйдя в тень, всё равно играет в нём фундаментальную роль, и легко выходит на свет при малейшей опасности. Так вот, если Украина успешно формирует новый пантеон подвижников и героев, то в Молдове этого не происходит вовсе. А, как справедливо заметил Уинстон Черчилль, если у страны нет своей культуры, то в этой стране нечего и защищать.
Молдавским массам, не ставшим обществом, и не стремящимся к этому, уютно в пост-Совке. Жизнь у них, конечно, бедная, и лишенная перспектив, но в этом виноват кто-то другой, а вовсе не они, что позволяет им уютно прозябать, не предпринимая никаких действий. Те, кто готов действовать, просто собирают чемодан и эмигрируют, поскольку в Молдове никого ничего не держит. Безвизовый режим с ЕС породил новую волну этого процесса. Остаются те, кто не хочет ничего делать сам, и полагает, что власть должна их пожизненно опекать, а лучше - содержать.
Всё сказанное относится и к сепаратистскому Приднестровью, за тем лишь исключением, что если совок в Молдове слегка замаскирован проевропейской фразеологией, предназначенной для зарубежных спонсоров, то в ПМР он царствует открыто.
продолжение следует
