Почему США бессильны перед агрессией Москвы

Прорыв в процессе создания Транстихоокеанской зоны свободной торговли, в которую намерен войти даже Вьетнам, при одновременном угасании шансов на столь же комфортное развитие Трансатлантического торгового соглашения, нарастающую проблематичность парижского соглашения по СО2 (оно должно заменить Киотский протокол), а также деградацию ситуации на Ближнем Востоке и в Восточной Европе (причем речь не только об Украине, но и происходящем в маленькой Черногории, где при непосредственном участии РФ, действующей через общественные и религиозные структуры назревает социально-политический кризис) - демонстрирует, по видимому, достижение нынешним Белым домом своего максимального потенциала "мягкой силы". Ведь если отвлечься от риторики избирательной кампании в США, а также конспирологии и "эмоционального обмена мнениями" между союзниками по американоцентричным коалициям, то период президентства Обамы может быть отстраненно охарактеризован как кризис нового центристского идеализма в современной истории США.

Идеализм в данном случае означает уверенность американских элит в том, что США способны одновременно заполнять глобальную повестку с помощью собственного успешного примера и доброй воли - и (в этом состоит центризм) удерживаться от излишней проекции силы (или насилия), ненавязчиво доверяя инструментарий баланса сил некоему аморфному консорциуму союзников, а по сути - на волю волн. Не вдаваясь в психологизм, с которым часто принято подходить к поведению политических лидеров, следует, тем не менее, признать, что в отличие от поколения американских шестидесятников (таких как, на разных его полюсах, Билл Клинтон и Джордж Буш-младший), правление первого представителя 80-х нельзя назвать столь же результативным, как минимум в преломлении целостности и последовательности. Вероятно, потому, что покойный провидец Сэм Хантингтон был не так уж неправ в своих отчасти провокационных (как и почти все его научное наследие) кампаниях на формирование собственно американской нации - даже во внезапной привлекательности антиэмигрантской риторики Дональда Трампа мелькает легкая трещина между традиционным американским мессианством и интуитивным поиском оптимальных национальных интересов.

Причем этот эффект дефицита целостности и последовательности (пресловутой integrity) проявляется как во внутренней политике Обамы (несмотря на "Нобелевскую защиту" верного Пола Кругмана очевидно, что социальные реформы президента не завершены, а энергетическая революция обладает более ранними корнями), так и во внешней. Видите ли, нельзя одновременно демонстрировать стигматизированность традиционными обвинениями Америки в гегемонизме, манипуляциях с международными финансами и милитаризме - и проецировать на "глобальный периметр" силу, достаточную для удержания стабильного баланса сил, при этом смещая приоритеты внутри американской глобальной роли от военно-политических к экономике и НТР.

В ретроспективе можно сформулировать президентство Клинтона как расцвет свободы, в первую очередь экономической, на руинах серого и стального двухполярного порядка, а Буша-младшего - как утверждение односторонней гегемонии США за счет использования ближневосточного повода для глобальной проекции силы (с доведением неолиберальных экономических концепций до абсурда). Тем не менее, в 1992-2008 годах никто за пределами США не сомневался в способности Америки действовать (и мгновенно) ради защиты некоторых универсальных ценностей, в распространении и укреплении которых Вашингтон со времен Вудро Вильсона видел и свои прямые государственные и/или национальные интересы.

Со времен Джимми Картера (которому, скорее технически не повезло с совпадением текущих внешнеполитических проблем и сильного межпартийного соперничества) Америка не позволяла никому сомневаться в том, что героизированные Голливудом морские пехотинцы высадятся чуть ли не в любой точке мира, в считанные дни или недели установив флаг демократии над логовом местного диктатора. Сегодня эта вера - как минимум за пределами США - серьезно поколеблена, а переходящий вымпел за быстродействие переходит к французскому Иностранному Легиону.

Примечательно, что Обама начинал, невзирая на риторику - как и предшественники, эффектной и показательной ликвидацией Усамы бин Ладена. Но затем Белый дом начал свою войну с Пентагоном и вполз в какое-то любительское бодание со спецслужбами. И оказался совершенно не готов к "арабской войне", параллельно проводя политику вывода своего контингента на Ближнем Востоке, применяя леволиберальную модальность к палестинскому урегулированию, и доведя перезагрузку с Россией до фактической амнистии Асада. Между прочим, проводя историософскую параллель с действовавшим примерно в тех же местах Понтием Пилатом, можно сказать что политика Обамы на Ближнем Востоке и запутанные интриги римских наместников двадцать веков назад привели к одинаковым результатам (Иосиф Флавий красочно расписал драму Иудейской войны), а именно к катастрофе. Любопытно, что с нынешним расширением Ойкумены катастрофа приобрела гаргантюанские масштабы, а от ее распространения от Бенгази до Душанбе выигрывает пока лишь "наследник Парфии" Иран.

Однако, если сузить масштаб тектонических процессов, спровоцированных попыткой американских левых реинтерпретировать глобальную роль США в неких наивно-христианских координатах, наиболее тяжелые последствия этот курс имеет в Восточной Европе. Первоначальные отступления Обамы от планов расширения НАТО и развития системы ПРО (заметьте, что тому же Обаме теперь пришлось вернуться к этим вызовам) генерировали разлад среди элит региона, подспудное проникновение влияния мафиозных российских группировок в цепочки принятия решений вплоть до Берлина и Парижа (на пике дореволюционной ситуации в Украине - и до Лондона, где постсоветские криминальные сообщества начали рекрутинг агентов влияния).

Политика малых шагов и ограниченного вмешательства в конце концов усилила веру Москвы в то, что любые ее действия в том, что она считает своей зоной влияния, останутся безнаказанными (в бытность Хилари Клинтон госсекретарем она выдала буквально одно заявление, которое хоть как-то не вписывалось в новую российскую картину мира). Поэтому даже результат выборов в Канаде, где в составе новой правящей партии оказалось больше ястребов в украинском вопросе, нежели в коридорах Белого дома, подчеркивает некоторые уже неотъемлемые черты президентства Обамы даже рельефнее, нежели раздрай в американо-израильских отношениях.

Это при том, что Израиль, Турция и Саудовская Аравия, ранее имевшие собственную повестку дня с Россией, будучи при этом близкими союзниками США - теперь вынуждены, пусть и закулисно, и осторожно, но сближаться друг с другом: истончение американской проекции силы в регионе привело к нарастанию иранского влияния. Ситуация в Восточной Европе сложнее, чем на Ближнем Востоке - ведь, по сути, теперь с ускорением продолжается распад Российской империи времен Романовых. А это означает, что "компьютер Госдепа" раскаляется до предела, поскольку американские вузы после холодной войны ежегодно сокращали выпуск специалистов по постсоветскому пространству, теперь там много экспертов по Ближнему Востоку, которые как правило советовали "не вмешиваться". При этом, по иронии судьбы, пресловутый разворот на восток, в американском случае - на Запад, декларировавшийся еще Бушем до 9/11 - при Обаме был по-настоящему воплощен. Как в Транстихоокеанском соглашении, так и в отношениях любви-ненависти с Китаем, который теперь закупает сотни "Боингов" и строит завод этой корпорации на своей территории, но одновременно играет в наращивание силового противостояния с Америкой и ее союзниками в районе своих "искусственных островов". Возможно, это та конструкция отношений с Китаем и странами ЮВА, к которой и стремились США. 

Да вот только в игру вновь вступает непоследовательность - вывод войск из Афганистана пришлось затормозить, военные действия в Ираке и Сирии Вашингтону приходится интенсифицировать, от Украины и ее проблем с агрессивным российским режимом приходиться откупаться все большими деньгами, и так далее, и тому подобное. А ведь еще приходится как-то реагировать на испытание Ираном баллистических ракет (шокированы даже демократы-сторонники сделки с Тегераном, подписавшие соответствующее обращение к президенту), а вскоре - и на изъязвление режима в Венесуэле, идущего российским путем. Конечно, все это прибавляет седых волос Обаме, которому предстоит вертеться на этой сковородке еще 12 месяцев. Тем не менее, любому его сменщику в Белом доме теперь придется учитывать его опыт - в частности, касаемо цены уже оказанных услуг, а также плевков в раскрытые ладони. Международная политика оказалась значительно сложнее наивно-идеалистического подхода к ней, если речь идет о гегемоне этой политики. Потому что либо "добро должно быть с кулаками", либо "если драки не избежать, то надо бить первым". Между этими двумя модальностями и будет развиваться следующий цикл как американской, так и глобальной политической игры.