Спасти Европу от исламизма помогут мусульмане

Теракты в Париже, всколыхнувшие и без того перегретую тему европейско-исламского противостояния, породили, как обычно, вал банальностей. Рассуждения об агрессивной природе ислама, с одной стороны, и развращенности Запада - с другой, с непременным общим выводом о неизбежности противостояния заполнили информационное пространство.

Впрочем, слово "заполнили" описывает ситуацию неточно. Речь скорее идет о дурно пахнущей субстанции, одномоментно всплывшей наверх в большом количестве. В глубине же идут совсем иные процессы, недоступные поверхностному взгляду. Так, в ходе спасения заложников несколько мусульман совершили скромные, не вошедшие в информационные тренды, но вместе с тем несомненные подвиги.

Одним из таких героев стал Лассана Батхили, служащий супермаркета кошерных продуктов на Порт де Винсенн. Того самого, который избрал своей целью террорист Амеди Кулибали. Вооруженный двумя автоматами Калашникова, он ворвался в магазин и взял заложников в знак поддержки братьев Куаши, расстрелявших редакцию сатирического журнала Charlie Hebdo. Лассана, мусульманин из Мали, не только спас полдюжины покупателей, закрыв их в промышленном холодильнике, но и сильно облегчил работу полицейского спецназа. Выбравшись из магазина, он помог спланировать штурм, в ходе которого террорист получил свое.

Тем мусульманам, которые органично вписались во французскую действительность, журнал не мешал, поскольку никто не принуждал их к его прочтению. Те же, кто во французское общество не адаптировался, были раздражены не столько журналом, сколько самим устройством и правилами этого общества

Малиец сильно рисковал. Вскройся его хитрость, и Кулибали не пощадил бы Лассану. Впрочем, он мог застрелить его и просто так, безо всякого повода. Единоверцев-мусульман Амеди Кулибали убивал c такой же легкостью, как и других граждан. Прежде чем террориста застрелили, он успел убить четырех заложников, среди которых был друг Лассаны, еврей Йохан Коэн. Когда все закончилось, выживший малиец выпустил спасенных им людей. На вопрос журналистов, что было дальше, последовало краткое: "Они меня поблагодарили".

Чтобы лучше понять, где и по каким границам проходит раздел между террористами и их пособниками и конструктивной частью мусульманского общества, обратимся к статистике, на сей раз французской. Мусульмане во Франции составляют порядка 10% населения и 70% заключенных. Так что же, Франция - антимусульманская страна? Нет. Данные об уровне образования заключенных и степени их интегрированности в общество сразу же ставят все на свои места. Группой риска оказываются вовсе не конфессия или раса, а отсутствие образования, востребованной профессии и неготовность принять общие правила поведения. Все прочее - настороженное отношение окружающих, социальное и финансовое гетто, отсутствие перспектив - лишь следствия, порожденные этими причинами. Правда, следствия эти имеют эффект обратной связи, усугубляя ситуацию, но бороться с ними, не устранив причины, абсолютно бесполезно.

Много ли было среди террористов лиц с университетским образованием, успешно работавших на Западе? Успешных - в Европе - бизнесменов? Востребованных на Западе специалистов? Да просто незакомплексованных людей, способных общаться с окружающими, не находясь в постоянном ожидании подвоха и, как следствие, в готовности занять глухую оборону? Ответ прост - их там не было вовсе. Человеку, интегрированному в западное общество, не нужен террор для защиты своих прав. Скорее он засудил бы редакцию оскорбившего его журнала. Вот, кстати, интересный вопрос: отчего же это мусульманское сообщество Франции не скинулось по сотне евро на хороших адвокатов и не начало такой процесс?

Ответ лежит на поверхности. Тем мусульманам, которые органично вписались во французскую действительность, Charlie Hebdo не мешал, поскольку никто не принуждал их к его прочтению. Те же, кто во французское общество не адаптировался, были раздражены не столько журналом, сколько самим устройством и правилами этого общества. Им не нужен был выигрыш дела против журнала в суде, хотя при сильном желании они вполне могли как минимум убрать раздражающие их карикатуры с обложки. Но такой выигрыш лишь укреплял бы ненавистные им порядки, которые они хотели взорвать! Их безмерно раздражало положение дел, позволявшее кому угодно иметь и даже высказывать точку зрения, отличную от той, которую вложили в их головы в мечети, притом по любому вопросу и совершенно безнаказанно.

Можно ли говорить в этой ситуации о конфессиональном конфликте? Или о "цивилизационном", что бы это мутное определение ни означало? Конечно же, нет! Речь идет всего лишь о конфликте роста - общего роста всего человечества.

Сегодня мир стал полем борьбы двух формаций: уходящей и отчаянно сопротивляющейся доиндустриальной и индустриальной, приходящей ей на смену. Примерно с 60-х годов ХХ века эта борьба приобрела глобальный характер. Огромные массы людей иммигрировали в индустриальные страны из доиндустриальных - ничего подобного по своим масштабам Европа за последнее тысячелетие не знала. А тем временем наиболее динамичная часть "золотого миллиарда" уже вступила в эпоху постиндустриальную. В общем, как у Астерикса с Обеликсом - "завтра сегодня будет вчера".

Иммигранты проходят тяжелый процесс адаптации к новой реальности и одновременно, по причине своей численности, размывают ценности индустриального общества. Они привносят в него инфантильную агрессию, принимающую формы воинствующего клерикализма и консерватизма. Подобные процессы происходят и на условном фронтире, причем фактор иммигрантов здесь зачастую вторичен. В этом смысле очевидна параллель между парижскими терактами, событиями в Сирии и происходящим в Донбассе под соусом "Русского мира" и защиты православия. Так что общество в целом сначала несколько регрессирует, а затем начинает медленно возвращаться к исходному состоянию. Такой период отката несет в себе и риск катастрофического срыва, утраты социальных и культурных ценностей, присущих индустриальному обществу, и возврата в средневековье. Нечто подобное случилось в России в период с 1917 по 1930 гг.

И хотя современный Запад гораздо прочнее укоренен в системе индустриальных ценностей, чем Россия образца 1917 г., европейское общество тоже испытывает турбулентности, порожденные очередной фазой мирового индустриального роста. Они возникают вовсе не по вине религии, а по причине недостаточного уровня образования масс. Шесть веков отделяют Магомета от Христа, и христианские радикалы 600 лет назад вели себя не менее агрессивно, чем исламские сегодня.

Но любая институциональная, с развитой внутренней иерархией и замкнутым социумом религия легко оказывается идеальной питательной средой для невежественного радикализма - так шуба, висящая в шкафу и не обработанная от насекомых, становится находкой для моли. В силу исторических причин такой шубой оказался сегодня ислам. Христианство тоже побывало в этой роли, но на несколько веков раньше. Так вот, чтобы на шубе не плодилась моль, ее нужно носить и подвергать обработке. А чтобы религия не порождала террор, ее адептов надо терпеливо социализировать в светское общество. Тех же, кто не поддается такой социализации, занимая по отношению к иноверцам агрессивно-деструктивную позицию, следует без сантиментов и какого-либо стеснения в средствах из общества изымать.

Такая триада: социализация, борьба с невежеством и изъятие тем или иным способом тех, кто неисправимо асоциален, является единственным способом противостоять террору, не капитулируя перед ним. Нынешней Европе предстоит осознать неизбежность такого лечения и научиться отвергать претензии фанатиков на равные с лояльными гражданами права и свободы, как это уже на­­учились делать в США. У террористов и их потенциальных сообщников - не важно, чем они мотивируют свой терроризм: защитой ислама, "Русского мира", "традиционных ценностей" или чего-то еще, не должно быть никаких прав в принципе. Их не должно быть уже по той причине, что террористы намерены разрушить ту самую систему законов и правил, которой они пытаются прикрыться что в Париже, что в Донбассе.

В Европе, как, впрочем, и в мире в целом, сегодня нет религиозной войны, но есть война эпох, в которой XXI век сошелся в схватке с XII. Осознание этого факта - ключ к верной идентификации противника и необходимое условие для победы европейцев.

Сегодня Европе как никогда нужны союзники-мусульмане. Такие, как Лассана Батхили, приехавший во Францию из доиндустриальной Мали и успешно вписавшийся во французские индустриальные реалии. Только в союзе с ними возможен по-настоящему жесткий ответ тем, кто в ответ на новый номер журнала призывает к новой волне насилия. В противном случае мир действительно рискует вернуться во времена крестовых походов.

Исламский русский мир

Официальная реакция лидеров европейских мусульман была абсолютно предсказуема - все они осудили теракты. Разумеется, в адрес Charlie Hebdo прозвучали сдержанные слова осуждения - мол, не следовало бы так сильно задевать чувства верующих. Тем не менее открыто оправдывать убийц в Европе не решился никто. Впрочем, речь идет об официальной реакции лиц, находящихся не в диком Йемене, а в зоне досягаемости европейского правосудия, где даже мимолетная поддержка террористов грозит им уголовной ответственностью. Неофициальные оценки были далеко не столь однозначны. Но даже с учетом этой неоднозначности записывать в сообщники террористов почти 2 млрд мусульман было бы двойной ошибкой. Во-первых, это не соответствует действительности. А во-вторых, именно этого и добиваются террористы, чья главная цель - мобилизация исламского сообщества на борьбу с западным миром. Гораздо уместнее поискать в рядах мусульман союзников для совместной борьбы с террором. Одновременно надо также с полной ясностью увидеть и тех, кто уже стал на сторону террористов и с кем невозможны никакие союзы. Очень поучителен в этом плане диалог на одном русскоязычном мусульманском форуме.

У террористов и их потенциальных сообщников - не важно, чем они мотивируют свой терроризм: защитой ислама, "Русского мира", "традиционных ценностей" или чего-то еще, не должно быть никаких прав в принципе. Их не должно быть уже по той причине, что террористы намерены разрушить ту самую систему законов и правил, которой они пытаются прикрыться что в Париже, что в Донбассе

"Я бы не стал ставить знак равенства между солидарностью с "Шарли" и исламофобией, - пишет один из посетителей. - Полно, например, христианских и иудейских радикалов, которые одинаково ненавидят как карикатуристов, так и ислам. И наоборот, полно людей лояльно относящихся к исламу и мусульманам, но возмущенных убийством журналистов".

"Христианские и иудейские радикалы, которые одинаково ненавидят как карикатуристов, так и ислам, - наша пятая колонна, - возражает ему другой. - Они симпатичнее, чем лояльно относящиеся к исламу и мусульманам, но возмущенные убийством журналистов.

Надо сказать, что русскоязычное мусульманское сообщество в Сети отличается особой непримиримостью и склонностью оправдывать террор. Тому есть несколько причин. Во-первых, российские мусульмане живут в абсолютно неправовом поле и постоянно становятся жертвами произвола, а во-вторых, среди тех, кто активно пишет в Сети по-русски, едва ли не 80% ново­обращенных, отличающихся повышенным градусом религиозного рвения. Как следствие, в сетевых дискуссиях большинство русско­язычных мусульман высказывались о терактах во Франции с одобрением. Бескомпромиссно осуждающие террор были редчайшим исключением, и даже те, кто осуждал его сдержанно, с оговорками, что, мол, журналисты в чем-то и сами виноваты, находились в явном меньшинстве. Англо- и даже арабоязычные (sic!) ресурсы были куда сдержаннее.

Гражданство за доблесть

Лассана Батхили получит французское гражданство по ускоренной процедуре. Проживающий во Франции с 2006 г. 24-летний выходец из Мали подал документы на натурализацию прошлым летом. По закону запрос рассматривается примерно полтора года, но в благодарность за свой героизм Батхили получит французский паспорт уже 20 января.

Во время захвата здания ему удалось увести шесть человек с месячным младенцем на нулевой этаж. "Я пошел в морозильную камеру, открыл дверь, и люди пришли ко мне. Я сказал, чтобы они успокоились и не шумели", - вспоминал впоследствии малиец.

Он выключил слишком шумную холодильную установку, погасил свет и прикрыл двери в помещение. После предложил остальным подняться наверх грузовым лифтом, который мог доставить их прямо к пожарному выходу, но люди были очень напуганы. Тогда Батхили проделал этот путь в одиночку. И тут же был арестован: полицейские приняли его за террориста. Доказать обратное он мог, только рассказав все. Хорошо зная план магазина, малиец помог разработать план операции по освобождению заложников.

Во время беседы с журналистами молодой человек назвал себя "практикующим мусульманином". Тем более примечательна его мотивация: "Я помог евреям, потому что мы братья".