Соцреализм Сергея Назарова. Инвесторы ОРДЛО меняются, кураторы – остаются
Смотрящий за оккупированными территориями пытается отыграть образ "крепкого хозяйственника" – но не так гротескно, как Лужков или Лукашенко
Некоторое время назад СМИ много писали о "смене инвестора национализированных предприятий" в ОРДЛО. Но инвесторы в ОРДЛО – явление временное и в чем-то даже эфемерное. Куда больше значат фамилии кураторов. И если о фамилиях кураторов промышленности ОРДЛО от российских силовиков можно спорить, то фамилия куратора от правительства РФ не меняется практически с самого начала войны – Назаров.
Функция Сергея Назарова сегодня – курирование экономической составляющей жизни ОРДЛО. В его ведение входят вопросы промышленности, схемы с вывозом продукции с оккупированных территорий, банковская система ОРДЛО. Собственно, именно Назаров является создателем "банковской системы Л/ДНР". Помимо этого, он курирует аннексированный РФ Крым, и – с начала 2021 года, после ухода Михаила Бабича из Минэкономразвития – социально-экономическое развитие Cеверо-Кавказского федерального округа. Последнее – вполне логично в свете деятельности Назарова в Южной Осетии: кураторство собственно российского региона, граничащего с "серой зоной", на которую замыкается вся "банковская система" ОРДЛО, должно несколько упростить для чиновника многие процессы.
Биографию этого человека можно назвать советской мечтой (правда, отраженной в духе сериалов российского "Первого канала"): Назаров прошел путь от слесаря-ремонтника "Гуковугля" до заместителя министра экономического развития. Но куда значимее тот поистине соцреалистический задор, с которым он говорит о своих повседневных задачах: дать оккупированным Россией территориям хоть какие-то выходы на внешний мир, искать возможности для постройки запланированных РФ объектов, создать банковскую систему очередной псевдореспублики, плотно связав ее с другой "серой" территорией, которую уже признает РФ.
Большинство высказываний Назарова в медиа строятся именно на рассказе о фактическом установлении оккупационной власти РФ, но не как о политическом акте, и уж тем более не как о проявлении агрессии – а как о серии задач. Сугубо технических задач, которые Назарову по-настоящему интересно решать. Он подробно рассказывает об особенностях постройки новых объектов в Крыму, бравирует знанием тамошних реалий (вплоть до того, какие именно краснокнижные растения находятся на территории, где должна была быть построена дорога "Таврида"), перемежая кондовый канцелярит фразами в духе "пока сам не пнешь, ничего не покатится", "вам шашечки или ехать" (когда доходит до вопросов слишком высоких зарплат его подчиненных).
Назаров пытается отыграть образ "крепкого хозяйственника" – но не так гротескно, как Лужков или Лукашенко, а все же оставаясь в рамках образа чиновника федерального уровня: не "завхоза" и не "председателя колхоза". Старается Назаров и не забывать о том, что "чиновник должен быть похож на живого человека". Однако в его случае этот лозунг может существовать только в кавычках, потому что чиновник в его публичных высказываниях уверенно побеждает личность.
Каждая проблема называется Назаровым "хорошим потенциалом для развития". Но этот эвфемизм – вовсе не следствие деликатности, а скорее желание снять с себя ответственность. То, что не сделано и, очевидно, в ближайшее время не будет сделано Россией для оккупируемых ею территорий, обозначается ответственным за эти территории заместителем министра экономразвития именно так.
Когда Назарова просят описать свои впечатления от края, куда его отправляет начальство – красоты природы и т. д., он отделывается только общими фразами "природа замечательная, люди хорошие". Политические кураторы Южной Осетии, Абхазии и ОРДЛО в интервью локальным СМИ обычно говорят о невероятном гостеприимстве местных жителей, их силе духа, неповторимом характере того или иного города – это обязательная часть таких интервью, политес, который не принято нарушать. Но Назаров не просто не хочет вписываться в эти рамки – он попросту не способен в них вписаться, так как его не интересуют чьи бы то ни было чувства, или поля деятельности, которые не касаются его работы напрямую.
От фраз в духе "природа замечательная, люди хорошие" (и это не преувеличение, а прямая цитата из его интервью южноосетинскому "Спутнику"), замминистра экономического развития тут же переходит к упоминаниям своей непосредственной работы – "много создано инфраструктурных объектов". Когда же ему ответили, что он, похоже, подходит к Южной Осетии несколько критично – он мгновенно парирует: я бы сказал, объективно.
Но несущая конструкция всех ипостасей Назарова – убежденность в том, что он и сторона, за которую он выступает – единственный носитель "настоящих ценностей". И твердое намерение отстоять эту позицию, потому что так, очевидно, сформулирована задача. В своих интервью он утверждает, что "Россия задолжала Крыму, и восполняет несделанное Украиной". О "помощи" ОРДЛО говорит следующее: Россия "помогает Донбассу обходить экономическую блокаду Украины и продавать уголь на международные рынки". Из слов Назарова явствует, что речь идет никак не о российской агрессии против другого государства, а едва ли не об альтруистической помощи территориям (но именно территориям, не людям), которые ее требуют. Притом Назаров тщательно обходит вниманием принадлежность этих территорий до российского "приступа альтруизма". Украина фигурирует лишь как сторона, которая чего-то "недодала", либо же и вовсе как отдельный субъект, строящий препятствия "бескорыстной российской помощи".
А вот условному "коллективному западу" он в возможности верить в какие бы то ни было идеалы и исповедовать какие бы то ни было ценности отказывает, утверждая, что "все имеет под собой экономические предпосылки". Куратор социально-экономической составляющей существования Крыма и ОРДЛО пытается говорить с некими обобщенными "западными партнерами" на том языке, на котором, в его понимании, и должны разговаривать "коварные капиталисты": "Если западный бизнес чувствует, что есть возможность получить прибыль 300%, то для него обход санкций – не преступление, а здравый смысл".
Назаров пытается продемонстрировать, что сторона, на которой находится он, имеет серьезное моральное превосходство, прекрасно знает логику противника и готова платить за возможность нарушать все существующие правила и дальше, прикрываясь "высокими идеалами и деятельностью во благо территорий".
На каком-то этапе чтения и прослушивания высказываний Назарова может возникнуть ощущение, что аудитории последовательно пересказывают сказку про Мальчиша-Кибальчиша. Тут тебе и идейные "мальчиши", и "буржуины", и попытка представить себя готовыми стоять за идею до конца. Вот только со стороны Назарова несколько наивно полагать, что вся аудитория его высказываний и лозунгов не выросла из того возраста, когда сказки, решенные в подобной эстетике, имеют какой бы то ни было эффект. Уж больно схематично выведены антагонисты.
А если попытаться все же составить из этих высказываний единую логическую цепочку, то вранье Назарова станет очевидным: трансляторы "вечных ценностей" не могут платить "коварным буржуинам" за возможность нарушать правила. Хорошие парни так не поступают – даже ради "великой идеи" и даже в соцреалистической литературе и кино.
И да, чтобы в подобные высказывания верилось чуть легче, стоит хотя бы делать вид, что люди имеют для твоей стороны хоть какое-то значение. Люди, а не сдача объектов в срок и выполнение планов. Но для Назарова это, очевидно, непосильная задача.
