Сладость былых обид. Что ждет Будапешт за демократическую неуспеваемость?

Напомню, что Европарламент 433 голосами "за", 123 "против" при 28 воздержавшихся осудил "преднамеренные и систематические усилия правительства Венгрии" по подрыву европейских ценностей. Европарламент констатировал, что Венгрия уже не является демократией, а превратилась в "гибридный режим избирательной автократии", где еще проходят выборы, но уже отсутствует уважение к демократическим нормам и стандартам, и что процесс этого размывания продолжается.

В качестве меры воздействия депутаты Европарламента призвали Еврокомиссию наказать Венгрию финансово, урезав ее финансирование из бюджета ЕС.

Ранее Еврокомиссия планировала рекомендовать (вы оцените стиль!) сократить финансирование Венгрии из-за опасений по поводу широкомасштабной коррупции. А чешский министр по европейским вопросам Микулаш Бек высказал мнение, что последние действия правительства Венгрии могут создать ситуацию, когда она выйдет из состава ЕС. Бек не уточнил, по чьей инициативе может состояться выход, а лишь заявил, что в ближайшие месяцы будет занят "удержанием Венгрии в европейском мейнстриме", поскольку Чехия сейчас председательствует в ЕС.

Как венгерская демократия умирала, не родившись

В "самом веселом бараке социалистического лагеря", как называли Венгрию в СЭВ, демократия на 99% была чистой имитацией. Попытки вырастить из единственного процента что-то приемлемое, предпринятые после краха соцлагеря в начале 90-х, породили чахлый росток, страдавший от множества болезней, перешедших в усыхание. Оно идет уже давно, так что еще четыре года назад евродепутаты требовали от исполнительных органов ЕС примерно того же, что и сейчас, и были аккуратно отправлены лесом и садом. В такую же прогулку их отправят снова, на что есть серьезные причины, и мы до них еще дойдем.

Конечно, всех ростки демократий в бывших соцстранах на старте были чахлыми, и, в плохом смысле, гибридными. Но, в случае Венгрии, всё усугубил ресентимент, удушивший ее демократию уже окончаельно. В 1920 году 2/3 территорий, которыми владела Венгрия в составе двуединой Австро-Венгерской Империи, и на которых находилась большая часть ее промышленности, были изъята по Трианонскому договору в пользу ее новых соседей, возникших на австро-венгерских обломках. Основанием для этого стали принадлежность венгров к одной из двух имперских наций побежденной Австро-Венгрии и то, что на изъятых территориях, вперемешку с тремя миллионами венгров, жило примерно столько же словаков, хорватов, словенцев и румын, а провести этнические границы было невозможно. За этим последовали опыты жизни в авторитарном государстве: сначала союз с Гитлером, затем — советская оккупация.

В сумме это породило у венгров обиду, ставшую частью национального самосознания и специфический стиль внешней политики — борьбу за максимальную свободу от внешних обязательств в любых союзах. Такая борьба включает выход на конфронтацию, повышение ставок по максимуму, а, затем постепенное отступление, в расчете на завершение торга где-то посередине. В венгерской истории это несколько раз привело к успеху: революция 1848 года, подавленная Российской Империей по просьбе Вены, способствовала рождению в 1867 году компромиссной Австро-Венгрии, а восстание 1956 года, также подавленное, вынудило Москву смириться с относительно сносным, "гуляшным" вариантом венгерского социализма.

Играя на этих чертах венгерского характера, Виктору Орбану сравнительно легко удалось укрепиться у власти: он стал троллить соседей памятью Трианона и намеками на реванш, а ответные заявления использовать как инструмент мобилизации электората. Вторым эшелоном в ход шел весь набор страхов, циркулирующих в венгерском обществе: нашествие мигрантов, настроения в ЕС, якобы антивенгерские, зловещие планы Сороса, наступление ЛГБТ, грозящее окружить каждого отдельного венгра сами знаете кем, и подорожание коммунальных услуг.

Все эти проблемы, включая настороженное отношение к венграм, порожденное их ресентиментом, существуют реально, и, несмотря на их сложность, решаемы общими усилиями, в рамках ЕС. Но Орбан продавал их избирателям как знамения Апокалипсиса — а в качестве инструмента спасения предлагал изоляцию от пороков Запада, и сплочение вокруг себя лично и своей партии Fidesz.

Едва ли бывший соросовский стипендиат Орбан — последовательный антизападник. Скорее, он манипулятор, желающий удерживать власть любой ценой. Его стратегия привела к успеху, но с одной оговоркой: успех был неустойчив. Fidesz снова и снова занимала на выборах на первое место, но получала лишь примерно половину голосов, что в блоке с кем-то, что самостоятельно. Прочное парламентское большинство Орбану обеспечивала неоднородность оппозиции, не только проевропейской, но и евроскептической, а также система д’Ондта, дающая держателям первого места преимущества при распределении голосов, отданных за кандидатов, проигравших по одномандатным округам, и партии, не прошедшие 5% барьер.

В то же время реальные экономические успехи Орбана, при непредвзятом взгляде на них выглядят до неприличия скромно, что уводило его популярность в зону риска. Закрепиться у власти в этой ситуации Орбан мог двумя способами: доводя ресентимент и запугивание избирателей ворохом проблем, угрожающих венграм извне, до наивысшего градуса – и мало-помалу демонтируя демократию, заменяя ее симулякрами. Сегодня государство контролирует в Венгрии большую часть рынка СМИ, а сам Орбан за 12 лет подмял под себя прокуратуру, обеспечив лояльность чиновников. В качестве побочного эффекта это создало благодатную почву для коррупционеров, по принципу "друзьям – все, врагам – закон".

Собственные взгляды Орбана не имеют в данном случае большого значения. Естественно, что для защиты собственной психики ему пришлось до некоторой степени уверовать в свою пропаганду. Вероятно, он искренне убежден, что Запад вступил в фазу распада, а США уступят место Китаю, с которым сблизится Россия.

Это порождает нарастающий разрыв между сознанием несменяемого премьера и окружающей его реальностью. Так, на встрече членов правительства и депутатов парламента с симпатизирующими Fidesz художниками, интеллектуалами и бизнесменами, которая прошла в поселке Кетче 10 сентября, в закрытом режиме, Орбан предсказал остановку зимой 40% европейской промышленности, затяжную войну в Украине, развал ЕС до 2030 года и нахождение Fidesz у власти в Венгрии до 2060. Правда говорить такое публично Орбан пока избегает, а его непубличная речь, опубликованная на сайте Szabad Europa, оттуда вскоре исчезла. Но, Интернет, и, в частности кэш, Гугла, как известно, помнит все…

Тем не менее, до тех пор, пока ЕС существует, Орбан будет пользоваться выгодами от членства в нем, маневрируя между Москвой и Брюсселем. И совершенно точно никогда не станет поднимать вопрос о выходе Венгрии из Евросоюза.

Вот и сейчас, столкнувшись с позицией Европарламента, Орбан спешит смягчить ситуацию. Действуя на упреждение, он подписав указ о создании независимого антикоррупционного агентства. На кону более 40 миллиардов евро, которые Венгрия рискует не получить в виде финансирования от ЕС в период до 2027 года. 

"А куда деваться нам, европейцам?"

Еврокомиссия услышала Орбана и планирует предложить лидерам ЕС дать ему время для антикоррупционной кампании: для начала — месяц, потом, возможно, три, а там как дело пойдет. Но "обуздание коррупции" – крайне растяжимое понятие. Оно не гарантирует восстановления венгерских демократических институтов даже до скромного, доорбановского уровня. Ведь основная проблема демократии в Венгрии не в Орбане, а в уязвимостях венгерского общества на которых десятилетиями играет Орбан, растравив их до состояния незаживающих язв.

Это поднимает и вопрос общего характера: может ли недемократическое государство быть членом ЕС? Допустим, оно не может быть принято в Евросоюз – и формально это так, хотя в действительности все немного сложнее. Но, если уже принятое в ЕС государство перестало быть демократическим, что прикажете с ним делать? До какой степени можно терпеть многообразие в рядах единства Евросоюза? Если что, "In varietate concordia" — "Единство в многообразии", — официальный девиз ЕС.

Поставим вопрос еще жестче: вот ФРГ, ключевой член ЕС. Допустим, в силу невероятного стечения обстоятельств, там возродился Гитлер, как это описано в сатирическом романе "Он снова здесь", и в снятом по роману фильме, и возрожденная им НСДАП прорвалась к власти. Как будет действовать Брюссель? Будет ли нео-Гитлер отнесен к допустимому для единства с ним многообразию? А, если не будет, то что именно будет предпринято? И, если авторитарист Орбан все-таки вписывается в рамки допустимого, а Гитлер, допустим, нет, то где эти рамки проходят?

На эти вопросы нет ответа — но сама их постановка вытаскивает на свет глубокий кризис, в котором находится ЕС, не сумевший по-настоящему интегрировать в свои ряды новых членов, с соцлагерным опытом. Попытки строить жизнь по прежним понятиям, привычно оглядываться на пахана в Кремле, снова и снова дают о себе знать в рядах стран-бывших зеков.

Но ситуация не сводится к трудностям культурной Западной Европы, стремящейся привить хорошие манер приблатненной Восточной. Все еще хуже: именно западное ядро ЕС совершило грубые ошибки, позволив Москве усилиться, и посадить Европу на энергетическую иглу. Ведущие страны ЕС и сегодня постоянно опаздывают с жесткими мерами – и, что еще важнее, с жесткой стратегией относительно рашистской России, ставшей угрозой для всего человечества. Они ищут компромисс там, где он невозможен в принципе. На это, в частности, указывает советник главы МИД Польши — восточноевропейской и постсоцлагерной страны, Пшемислав Журавский вель Граевский, по мнению которого если бы Германия и Франция захотели, они нашли бы способ прекратить блокирование Венгрией антироссийских санкций.

Но ни в Германии, ни во Франции политические элиты все еще не хотят полной победы над Россией. Такая победа и последующий демонтаж неоимперской РФ, их пугает, поскольку грозит нарушит не в их пользу равновесие сил внутри ЕС. Берлин и Париж устроила бы "веймарская" Россия: нагруженная репарациями и разоруженная, но сохранившая целостность. Иными словами, западноевропейские лидеры не хотят снимать шкуру с московского медведя, а, хотят, вдев ему в нос кольцо, принудить выступать в своем цирке. Не понимая, что рано или поздно хищник наберется сил, а укротители утратят бдительность, и для них это окончится плачевно. И, Венгрия, как тормоз и демпфер санкций, настолько устраивает сегодня западноевропейских бюрократов, что они готовы прощать Орбану множество грехов. Интересы ЕС в целом, и, европейцы как единое сообщество, при этом проваливаются неведомо куда.

Вторая проблема – прецедент исключения страны из ЕС по инициативе Брюсселя, что с большой вероятностью повлечет ее выход из НАТО. В такой ситуации Будапешт, без сомнений, кинется в объятия Москвы, а следом и Пекина, который приложит все усилия, чтобы сделать Венгрию витриной разворота на Восток. Это грозит спровоцировать серию уходов из ЕС/НАТО уже нескольких неустойчивых стран, причем, по их собственной воле.

К примеру, согласно опросам, больше половины населения Словакии считают, что в войне с Украиной победит Россия, а 20% прямо желают российской победы.

Эти 20% составляют твердый электорат SMER-SD бывшего премьер-министра Роберта Фицо, который попробует взять реванш за поражение 2020 года на выборах в 2024. Сегодня в Словакии проукраинское правительство, но что будет завтра?

Есть и фактор чистой экономики. Устойчивое развитие и прирост ВВП предполагают расширение сферы влияния ЕС. Но, если в эпоху очередной НТР, она может расширяться технологически, то в промежутке между ними нуждается в физическом расширении: в распространении влияния на новые страны и регионы. Сейчас как раз такой, промежуточный период.

Иными словами, хотя гарантировать успех Бека по удержанию Венгрии в европейском мейнстриме сложно, в рядах ЕС она удержится вне всяких сомнений. Ни Брюссель, ни Будапешт не сделают и шагу в сторону друг от друга. Это, в свою очередь, означает крайне бледные перспективы для венгерской демократии. Конечно, в запасе у Брюсселя есть финансовый фактор, но Орбан поднаторел в таких торгах. Делая ставку у букмекера, я поставил бы на него, а не на его визави.