Рождение нации. Почему Израиль отмечает юбилей протестами и гражданским расколом

Месяц назад, 27 марта, премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху выступил с обращением к нации, в котором заявил, что приостанавливает второе и третье чтения в Кнессете законопроекта о судебной реформе до начала следующей парламентской сессии через месяц. При этом, он заявил, что, так или иначе, реформу правительство всё равно проведет. Ничего другого Нетаньяху сказать не мог, поскольку отменить реформу он не в состоянии. Премьер попался в ловушку обязательств, розданных ради создания право-ортодоксальной коалиции "минимального большинства" в 64 голоса из 120. К тому же, за ним тянется шлейф из трех уголовных дел – эхо прошлого премьерства. Словом, реформа для Биби, как его называют в Израиле, и как для краткости будем называть мы, есть вопрос не только политического выживания, но и личной свободы. Какие-то уступки с его стороны в рамках проекта – да, возможны. Отмена всей реформы в целом – нет.

Но никакие уступки, ресурс которых для Биби тоже, к слову, очень ограничен, противников реформы не устроят. Им нужна только её полная отмена, поскольку речь идет о принципиальном выборе между двумя национальными проектами. Выход на эту развилку долго откладывали, опасаясь раскола страны – впрочем, и ситуация для его совершения должна была созреть. И вот, она созрела – как раз ко Дню Независимости и 75-летию государства Израиль, которые празднуют с вечера вторника 25 апреля до вечера среды, 26 апреля. В этом совпадении при большом желании можно усмотреть даже некоторый символизм — но, как говаривал Зигмунд Фрейд – тоже, кстати, еврей, но не увлекшийся идеей построения еврейского государства, "иногда сигара – это просто сигара".

Протесты продолжались до самого начала праздника, и сам он не стал временем перемирия.

Реформой возмущена примерно половина Израиля плюс большая часть диаспоры на Западе. Но вторая половина Израиля и какая-то часть диаспоры ее поддерживает. Причем, проблема реформы действительно назрела. Она долго не напоминала о себе, но сейчас ее вытащили на свет, как джинна из кувшина, простите за невольную арабскую аллюзию – и уже неважно, кто и зачем вскрыл этот кувшин. В любом случае заткнуть все обратно теперь уже невозможно, и если даже Биби в какой-то момент капитулирует, и скажет "всё, расходимся, реформы не будет" – никто никуда уже не разойдется. Просто вместо одной половины страны на улицу вывалит другая. Разве что всеобщей забастовки не будет, поскольку Гистадрут – федерация профсоюзов Израиля, категорически против реформы. Но и это не беда – будет что-то другое, не менее интересное.

О чём, собственно, спор?

Авторы реформы хотят ограничить полномочия Верховного суда (ВС) в пользу Кнессета — однопалатного парламента. В отсутствие де-юре Конституции, которую по факту заменяет достаточно рыхлый пакет юридических актов, что допускает их очень широкие толкования, и возложения на ВС функций Конституционного суда, судьи ВС обладают слишком широкими полномочиями. И нередко злоупотребляют ими, вмешиваясь в политическую, а не только юридическую деятельность Кнессета — так, по крайней мере, считают сторонники реформы, и они во многом правы.

Чтобы отрегулировать деятельность ВС, комитет, назначающий его судей, предполагается расширить с 9 до 11 членов, сократив в нем число представителей судебной власти на неизбираемых должностях с нынешних пяти до трех. Отмену ВС решений Кнессета сделать, в свою очередь, отменяемой простым парламентским большинством. Тем же простым большинством Кнессет сможет отменять и другие решения ВС. А, тот, в свою очередь, будет ограничен в праве отменять решения правительства в связи с субъективным, по мнению авторов реформы, критерием их "обоснованности" (reasonableness).

Наконец, изменится статус министерских юридических советников: их решения уже не будут обязательными к исполнению, а назначать и снимать их министры смогут сами.

Авторы реформы ссылаются на успешный мировой опыт, но оппозиция ловит их за руку, указывая, что в странах, с которыми они проводят сравнение, есть двухпалатный парламент, причем, большинство в обеих палатах не всегда принадлежит той же партии, что контролирует правительство; есть Конституция, а не разрозненные законы с особым статусом, а новых судей назначают после консультаций с действующими и по их рекомендации. Эти рекомендации не имеют обязательной юридической силы, но политическая культура в этих странах такова, что, по факту, они обязательны к исполнению.

Кроме того, протесты вызвала не только реформа, но и прогнозируемое принятие следом за ней законов, дающих религиозным ортодоксам, чьи партии вошли в правящую коалицию, освобождение от военной службы. В светской части израильского общества, где призыву подлежат поголовно все, идея таких исключений вызывает раздражение. Между тем, в парламентское большинство вместе с партией "Ликуд" вошли именно те политические силы, которые уже давно выступают их сторонниками: ортодоксальные блоки ШАС, "Объединенный иудаизм Торы" и ультраправые партии "Религиозный сионизм", "Оцма ехудит" и "Ноам".

Протестующие очень недовольны. Настолько недовольны, что владельцы крупных компаний угрожают вывести бизнес и деньги из страны, а резервисты, включая летчиков-истребителей (в гражданской жизни, по большей части, пилотов Эль Аль, знающих друг друга лично, и объединенных в профсоюз) — прекратить прибытие на службу. Причем, и то и другое – совсем не пустые угрозы.

Летчики упомянуты здесь не зря. Они — специалисты, носители ценных знаний и умений, и яркий пример того, где проходит граница между сторонниками и противниками реформы. Молодые, образованные, квалифицированные и ориентированные на западную культуру — категорически против. Это светские профессионалы из среднего класса, стоящие за современной экономикой Израиля, IT-шники, техническая профессура, учителя, юристы, офицеры.

Ультраортодоксы и религиозные националисты – а еврейство, как ни крути, выводится из религиозной принадлежности, хотя этот принцип постепенно и расшатывается; поселенцы с Западного берега Иордана и евреи ближневосточного происхождения, живущие в отдаленных рабочих городах — в массе своей менее квалифицированные и хуже образованные – категорически за нее. Зачастую, не ради личного освобождения от армии, права на которое в любом случае получат немногие, а потому, что видят в реформаторах своих. Понятных им сторонников вековых еврейских традиций, а не умников, нахватавшихся невесть чего и где. Может быть, иной раз и перегибающих с традиционностью, но лучше уж так, чем наоборот.

Арабское меньшинство Израиля, в массе своей, пока не участвует в протестах, говоря, что никогда не чувствовало себя частью этой страны. Но такая позиция – тоже протест, хотя и молчаливый. Который может, при определенных обстоятельствах перейти в явную форму.

Впрочем, такая схема тоже сильное упрощение. Жестокие споры между традиционализмом и глобальной вестернизацией нередко идут и в семьях, и даже в душах отдельных людей, столкнувшихся с необходимостью разобраться: кто же они? Евреи? Израильтянине? Граждане государства Израиль такого-то происхождения? Всё очень непросто в Израиле в этом вопросе. И всегда было непросто.

Немного истории

С первых дней существования государства Израиль, провозглашенного в 1948 году, страну раздирало множество противоречий, отразившихся во множестве анекдотов. Пожалуй, самый известный из них – про двух евреев, оказавшихся на необитаемом острове, и построивших там три синагоги: один ходит в одну, другой – в другую, но оба в третью – ни ногой, и общая неприязнь — единственное, что их объединяет. Впрочем, еврейское население Израиля не было единым и до 1948 года – единство окончилось начиная со второй волны переселенцев (алии — восхождения, как принято их называть). Термин прижился не на пустом месте: условия жизни в Палестине были такими, что поехать туда могли только люди, очень сильно мотивированные идейно. Но, несмотря на общее еврейское происхождение, идеи у них бывали очень разными. И, если первая алия 1882-1903 г.г, куда вошли евреи, бежавшие от российских погромов 1882 года, была чисто религиозной, то уже вторая и третья, 1904-1914 и 1919-1923, оказались сильно разбавлены людьми светскими. Большей частью левых взглядов, во всем их спектре, хотя встречались и правые.

Резкой черты между светскими и религиозными, разумеется, не было, был плавный переход со множеством оттенков. К тому же всех приехавших Палестину, где местные власти и население в разные годы встречали их с разной степенью холодности, но всегда очень прохладно, объединяло их еврейское происхождение, подкрепляемое окружением, воспринимавшем их всех именно евреями, не вникая в детали. Их объединяла и конечная цель: государство еврейского народа, где каждый еврей сможет жить безопасно, не опасаясь преследований и поражения в правах. Разногласия начинались в деталях устройства такого государства.

Масштаб эмиграции в цифрах, надо сказать, вовсе не поражал воображение. К началу первой алии в Палестине, еще находившейся в составе Османской империи, проживало около 450 тыс. жителей, включая примерно 24 тыс. ортодоксальных иудеев. К концу третьей алии еврейское население выросло до 90 тыс. человек, и было уже качественно иным. К 1947 году в Палестине, ставшей подмандатной территорией Великобритании, проживало около 1,35 млн. не-евреев, в основном – арабов, и 650 тыс. евреев.

Конкуренция и одновременно симбиоз двух проектов, светского и религиозного, хорошо видна на протяжении всей истории Израиля, как до провозглашения независимости, так и после. Каждая алия изменяла баланс в одну или в другую сторону. Израиль стал тем, чем он является сегодня — эффективной демократией с успешной экономикой, благодаря светской составляющей. Но религиозная и культурная составляющая обеспечили ему сохранение самобытности и волю к сопротивлению во враждебном окружении.

При этом, религиозная составляющая, по мере вестернизации Израиля постепенно вытесняется культурной, и это не уникальное явление. Формально-христианская Европа сегодня остается христианской тоже скорее культурно, чем строго религиозно.

Евреи и/или израильтяне

Такое размывание имеет длинный список плюсов и минусов. Не вдаваясь сейчас в детали, отметим главное: религиозная и культурная толерантность хороши для мирного времени. Это видно даже на примере отражения Украиной российской агрессии. А Израиль живет в очень сложном окружении, и в условиях если не полномасштабной войны, то уж точно не мира. И жесткий корсет религиозного национализма объективно улучшает его боеспособность, хотя ортодоксы и требуют освобождения от армии. Но требуют они его не просто так, а ссылаясь на необходимость отдавать все силы религиозному образованию. И ортодоксальные общины, при всей их обособленности от большей части израильского общества, создают в нем влияния, препятствующие избыточной терпимости.

Это не идиллия – напротив, вечный конфликт. Премьер-министр Ицхак Рабин был убит в 1995 году еврейским ультранационалистом, выступавшим против мирных соглашений с палестинцами. По поводу самих соглашений в результате которых была создана Палестинская автономия, получившая частичный контроль над территориями сектора Газа и Западного берега реки Иордан, в Израиле до сих пор нет единого мнения. Политика "земля в обмен на мир" вызывает множество нареканий, а когда израильская армия ушла из сектора Газа в 2005 году, и вынудила к уходу израильских поселенцев, в Израиле разразились массовые протесты. Критиковать есть за что: обмен на мир идет, мягко говоря, не очень успешно. Беда в том, что хороших решений израильско-палестинских проблем в большинстве случаев просто нет, есть только лучшие из заведомо плохих.

Кроме того, за 75 лет существования Израиля в нем определенно стала складываться новая нация, уже не рассеянная по миру, и с огромным трудом создавшая свое государство-убежище, а ориентированная именно на свое государство, которое она воспринимает как данность. Государство современное, динамично развивающееся, технически продвинутое – а значит, светское и демократическое. Эта нация, израильтяне, конечно, имеет много общего с евреями, и растет прямо из них, но являет собой уже нечто иное. Она — следующий шаг по эволюционной социальной лестнице. При том, что евреи, стремящиеся сохранить свою, именно еврейскую, традиционную идентичность, в Израиле тоже, конечно, есть. И эти две нации сосуществуют в одном государстве, что неизбежно чревато конфликтом.

И, вот, рядом с этим тлеющим костром, Биби, стремясь выскочить из цепочки досрочных выборов – пятых за 3,5 года, а заодно решить и кое-какие личные проблемы, переложил руль круто вправо, создав сложную коалицию на неприемлемых для половины населения страны условиях. И в ответ полыхнуло – можно только удивляться тому, на что Нетаньяху, собственно говоря, рассчитывал. Неужели думал, что не полыхнет?

Каким будет выход из ситуации?

Несомненно, нынешнее противостояние ослабляет Израиль, а это грозит дестабилизировать весь Ближний Восток, где, как всегда, очень горячо, и хватает охотников сделать еще горячее. Нужен компромисс, а поскольку в рамках реформы он невозможен, его придется искать над реформой.

Учитывая редкую твердолобость нынешней правящей коалиции – если не всей, то существенной ее части, дело, вероятно, придет к ее распаду и к новым выборам. Но джинн, выпущенный нынешним правительством на свободу, уже никуда не денется. Назревшую проблему с реформой ВС придется решать – она не выдумана Биби, а реальна, и тянет за собой хвост других проблем. Решить же ее невозможно без глубоких конституционных реформ. Как минимум, нужна полноценная Конституция. Крайне желателен, учитывая большую социальную сложность Израиля, еще и двухпалатный парламент. Но чтобы речь всерьез зашла о таких глубоких реформах, ситуация должна по-настоящему дойти до края. А до края еще довольно далеко.

Так что Израиль будет кипеть еще долго: по срокам, как минимум, до осени. По событиям — до смерти нынешней коалиции и назначения новых выборов, в связи с чем реформа будет отложена до появления нового Кнессета. Хотя, учитывая опыт Нетаньяху, возможно, он успеет выступить инициатором конституционной реформы как базы для примирения, но не развалит ли это правящую коалицию — большой вопрос. Скорее развалит, чем нет. И новые выборы тоже будут крайне сложными.

Иначе, впрочем, и быть не может. Рождение наций не бывает простым.