Принуждение к гражданству. Когда Путин устроит голодомор в ОРДЛО
Итак, Владимир Путин подписал указ с длинным названием "Об определении в гуманитарных целях категорий лиц, имеющих право обратиться с заявлениями о приеме в гражданство РФ в упрощенном порядке". Этой витиеватой фразой прикрыта очень простая вещь: Россия намерена быстрыми темпами создать группировку своих граждан в контролируемых ею районах Донбасса. На следующий день в Нью-Йорке прошло внеочередное заседание Совбеза ООН, созванное по инициативе Украины. Никаких резолюций на нем принято не было. То есть, вообще ни х.... э-э, в том смысле что ни холодно, ни жарко России от всей этой бессильной ооновской говорильни не стало. Правда, еще до начала заседания несколько стран, и, в частности, Франция, Германия, Великобритания, Швеция и Польша, выступили с совместным заявлением, в котором осудили указ Владимира Путина. Однако, как говорится, глубокую обеспокоенность на хлеб не намажешь.
Два термина: "группировка", обычно применяемый к воинским контингентам, и "контролируемых", вместо "оккупированных" использованы вполне сознательно. Во-первых, как показывает опыт последних трех десятилетий, наличие "своего" населения - "своего" с этнической или с паспортно-юридической точки зрения, неизменно используется Россией для захвата или, по меньшей мере, для мягкого взятия под вооруженный контроль территории, на которой такое население находится. Первоначально, пока новые государства, возникшие на месте республик СССР еще не устоялись, упор делался на этничность, а в дальнейшем, в связи с ощутимым размыванием русской этничности в самой России и все большей и многосторонней интеграции новых государств в международно-правовое пространство, центр тяжести был перенесен на гражданство де-юре. Но суть дела от этого не изменилась. Группировка российских граждан (далее - ГРГ) всегда и везде является передовым отрядом открытой военной агрессии со стороны России.
Если же ГРГ в наличии нет, а агрессия в планах есть, то ГРГ нужно создать. Для этого необходимо максимально ухудшить жизнь на территории, намеченной для открытой оккупации. В том числе при помощи оккупации гибридной, то есть де-факто захвата и контроля, но не напрямую, а с помощью криминальных структур, организованных российскими спецслужбами, возглавляемых российскими офицерами, насыщенных выходцами из России, тем или иным образом залегендированными, частью - военнослужащими и спецслужбистами в штатском, частью - освобожденными или выведенными из-под следствия уголовниками, обычно в соотношении первых ко вторым 1:20, снабженных российским оружием, и, по необходимости - подпертых прямой огневой и авиационной поддержкой из России.
Когда же благодаря этому жизнь на контролируемой по факту Россией, но юридически все-таки не оккупированной ею территории ("а вот вы докажите, что наши войска там есть!") станет невыносимой, можно сначала закрыть границу для ее жителей - полностью, или частично, под предлогом того что с территории, на которой идет "гражданская" война, в Россию может хлынуть вооруженный и организованный уголовный элемент. А затем, когда эти жители хорошо провялятся в закрытой коптильне, предложить всем желающим на совершенно добровольной основе идти и получать российское гражданство. Тут, правда, тоже есть нюансы, связанные с тем, что часть получивших российские паспорта немедленно сбежит в Россию, а ГРГ нужна именно там, где паспорта выдают. Но, как я уже писал, существуют способы эту проблему обойти.
Вместе с ГРГ Россия получает и железное обоснование для оккупации такой территории уже в открытую - "там же наши люди, мы должны их защитить". С формальной стороны это обычно происходит в форме признания независимости очередной "народной республики" и ввода по просьбе ее властей российских войск для защиты от "агрессии" страны, от которой эту территорию отторгли.
Такая технология была отработана на Абхазии и Южной Осетии, а также на Приднестровье. В последнем случае, правда, до признания не дошло, и о причинах этого мы поговорим. Точно такой же сценарий Россия сейчас продавливает и на Донбассе.
Но территории, население которых готово добровольно брать себе российские паспорта, - всегда территории разрухи и гуманитарной катастрофы. Ни один человек в здравом уме и нормальной жизненной ситуации добровольно российское гражданство не примет - нет таких примеров в мировой истории. Побудить массы людей к принятию российского гражданства можно одним способом: создать им невыносимые условия жизни и помрачить их разум паникой, вызванной страхом перед тем, что ситуация, в которой они оказались, может стать еще хуже. А ситуация на оккупированном Донбассе действительно невыносима. И есть все тенденции к ее ухудшению, естественно, не для верхушки, а для простых жителей.
Такая территория разрухи и бедствия сама по себе не представляет интереса. Это не жирный приз, а инструмент для реализации дальнейших планов. Их, собственно, бывает только два.
План "А": вталкивание этой территории, вместе с ГРГ, и с находящимися там российскими войсками обратно в страну, от которой ее отторгли в ходе гибридной агрессии. С сохранением местных, а по факту - оккупационных властей, и с предоставлением им максимальной автономии. То есть, возможности, даже будучи возвращенными назад, поддерживать прежние, оккупационные порядки. Часто также еще и с признанием этой страной права России держать на отторгнутой и возвращенной территории военную базу.
Этот вариант частично уже реализован (Гагаузия), а частично находится в стадии реализации (Приднестровье) в Молдове. Действует он убойно - так же, как если бы конечность, пораженную гангреной, отрезанную и уже сильно разложившуюся, пришили бы на место. Попросту говоря, он обнуляет независимость страны, ставшей жертвой гибридной агрессии, после чего она превращается в российскую колонию.
Если же элиты такой страны не удается склонить к этому варианту тем или иным способом, чаще - просто подкупом, в действие вступает план "Б". Россия и ее сателлиты признают отжатые территории как независимые государства. Затем Россия вводит туда свои военные контингенты, и ставит эти "государства" на минимальное довольствие, не позволяя им превратиться в безлюдную пустыню.
По отношению к стране, от которой их отторгли, такие "государства" могут делать много интересных вещей. Например, устраивать постоянные пограничные провокации, потихоньку отжимая по 1-2 гектара земли, и убивая по 5-10 человек. Если страна, на которую оказывают такое давление, решается на вооруженный ответ - а никаких других ответов "признанные" бандиты не понимают, она нарывается на прямую агрессию со стороны России, под предлогом защиты обижаемых "меньших братьев", и, опять же, ГРГ, после чего провокации продолжаются. Это - южноосетинский вариант. А еще жители этой новой страны, которых никто не лишал гражданства той страны, в которой они жили до начала агрессии, вдруг вспоминают, что они граждане той, утраченной страны, и начинают плакать о том, что их забыли. А ведь они такие же граждане, как и те, кто остался на неоркупированной территории!
Это не опечатка - термин "оркупированная" - да, от слова "орки", давно следует ввести в обращение, поскольку ни "оккупация", ни "контроль", ни "признание Россией", ни "раздача паспортов", ни "введение российских войск по просьбе де-факто оккупационных властей" не отражают ситуацию во всей ее сложности и многообразии.
И вот эти граждане с оркупированных территорий начинают канючить, что они такие же, как все, и даже большие патриоты, и что их надо поощрить за их патриотизм - список запросов прилагается. Такой оркупированный контингент во-первых, густо насыщен российской агентурой, а, во-вторых, становится чистым балластом. Эти люди не живут в стране, которую они, мамой клянясь, объявляют своей. Они не работают там, не платят там налогов, даже не нянчат внуков работающих детей-граждан этой страны. Они в чистом виде паразитируют на своей старой родине, посыпая голову пеплом, крича, что они - жертвы войны и погорельцы, и не делая ничего, чтобы выйти из роли жертвы. Этот вариант действий, отработанный на Абхазии, сейчас реализован и на Донбассе.
Помимо прямых материальных потерь, и открытого канала для проникновения вражеских агентов, наличие таких граждан приводит еще и к тому, что страна, подвергшаяся гибридной агрессии, не может предпринять шаги для закрепления реальной ситуации де-юре. Она не может прямо сказать, что оркупированные территории потеряны для нее на неопределенный срок. Что их "полюбовный" возврат - то есть, без выплат компенсаций за нанесенный ущерб и покрытия расходов на разминирование, восстановление, разоружение расплодившейся там уголовщины, сбитой в банды, на восстановление границы, и не просто границы, а хорошо защищенной и укрепленной полосы, на моральную и психологическую реабилитацию населения этих территорий и его реинтеграцию в социальную и экономическую жизнь всей страны, и еще на многое другое, - такой "просто возврат" ей просто не по карману.
По большому счету, возврат этих территорий в такой форме ей вообще не нужен. Ей нужно, чтобы оттуда убрались оккупанты, перестав использовать эти территории как плацдарм для постоянных провокаций. Нужна полицейская операция на этих территориях и взятие их под вооруженный контроль. А вот их восстановление и реинтеграция - это вопрос сложный, требующий времени и больших инвестиций. И не факт еще, что это вообще нужно в обозримой перспективе. Возможно, на ближайшие 50-100 лет там лучше оставить просто пустырь с развалинами, охраняемый мобильными патрулями, аналог Чернобыльской зоны.
Сказать это прямо не позволяет околопатриотическая демагогия - мол, "там же наши люди, их же надо спасать". Кроме того, отказ от этих территорий, даже частичный, и даже в самой осторожной форме, может повлечь за собой легитимацию агрессии и снятие с агрессора санкций. А это будет означать, что Россия немедленно начнет готовить захват следующего куска территории.
Наличие неурегулированных территориальных споров с ядерной державой, соперничающей с НАТО, надежно блокирует вступление Украины в Альянс - западноевропейские партнеры об этом позаботятся. И вообще, если от государства отваливаются куски, оно лишается, пусть и не сразу, но пошагово, международной поддержки. И, что еще хуже, в оборот мало-помалу внедряются идеи о том, что такое государство вообще не нужно, и его пора переделить на какие-то другие государства, или как-то иначе. И, если в случае с Грузией вариантов раздела того, что осталось после потери Абхазии и Южной Осетии, пока не просматривается, ядро грузинского государства в настоящее время устойчиво, то с Украиной все сложнее. Тем более, что идея раздела Украины вбрасывается в обращение Россией очень упорно - снова, и снова, и снова, всеми возможными способами.
Кроме того, в Европе набирает силу антисанкционное лобби, которое возглавляет Германия, и в которое входит Ангела Меркель. Это только на словах Меркель твердо поддерживает Украину. Ее действия говорят совершенно об другом: в 2008 году, еще до агрессии России в Крыму и на Донбассе Меркель заблокировала процесс вступления Украины в НАТО. Она же сыграла и решающую роль в решении не поставлять оружие в Украину после вторжения российских войск.
Те европейские санкции, которые все-таки были введены, не стали достаточно болезненными, чтобы вынудить Путина существенно менять свою политику. Зато Минскими соглашениями Меркель фактически закрепила позиции России в Украине - а тронуть эти соглашения уже нельзя. На них висят все санкции против России, пусть и неэффективные, но хотя бы обозначающие моральное неодобрение агрессии. Зато после нападения на украинские корабли в Керченском проливе ЕС не предпринял против Москвы никаких мер. Наконец, именно Меркель продавливает "Северный поток-2" - экономический нож в спину Украины. Ее доверенное лицо Альтмайер только что открыл завод Mercedes в России - причем, именно в день 70-летия основания НАТО.
Словом, Западная Европа давно готова Украину слить - и, потому, любое заседание Совбеза ООН по украинской тематике будет пустым сотрясанием воздуха. Нас еще поддерживают США и несколько стран в Восточной Европе, но это пока, при действующем президенте Петре Порошенко. А вот удержит ли ситуацию Владимир Зеленский, который вот-вот вступит в должность, это вопрос. Хотя вообще-то особых вопросов тут нет, и сценарий для нас просматривается самый незавидный. И если такой сценарий прокатит, то в финале Украину удалят из-за стола переговоров в Минском, "расширенном Минском", "Будапештскомеморандумовском" или каком угодно еще формате и поставят перед этим столом на четыре кости, в позу Чехословакии образца 1938 года, благо, у европейцев накоплен огромный опыт в этом вопросе. Словом, наши перспективы выглядят скверно.
Есть ли прецеденты успешного выхода из подобной ситуации? Есть. Но нашим 73% они не понравятся. И многим из 25%-ников тоже не понравятся.
Успешный прецедент есть один - финский. Он сводится к тому, что если уж вы попали в капкан и оказались перед выбором: стать воротником или отгрызть себе лапу, и жить, пусть даже калекой, то лапу лучше отгрызть.
В 1940 году с финнами пытались проделать ровно тот же номер, что и с грузинами, и с нами. И они предпочли отгрызть себе лапу: эвакуировали все население потерянных территорий, и, продолжая считать СССР агрессором и жалуясь на него в Лигу Наций - при том, заметьте, что Лига Наций была не чета нынешней ООН, импотентной и головоногой, и у нее хватило духу исключить СССР - так вот, продолжая считать СССР агрессором, и не признавая аннексии, они сумели принять потерю территорий как данность. Никакого хождения финских пенсионеров из оккупированной Карелии в Финляндию за пенсиями не было. Туда или сюда: если ты финн - тебе нечего делать на территории, оккупированной Советами, а если ты русский - живи себе в России, но ты уже не наш.
Да, Карелию финны в итоге потеряли, зато сохранили Финляндию. Это было очень тяжелое решение - но, как показал ход событий, единственно верное.
И вот сейчас Украина, которая пять лет маневрировала, пытаясь и из капкана выбраться, и все лапы в относительной целости сохранить, подходит к той точке, в которой ей придется это решение принимать. Крайне тяжелое, непопулярное, но неизбежное решение: эвакуировать свое население и закрывать границу, не снимая требований о возврате территорий, и позиционируя оставшееся население как иностранцев, незаконно пребывающих на украинской территории. Альтернатива этому - угроза потери всей страны.
Это очень трудный выбор, и сделать его, а не уходить от решения, затягивая время, причем, ситуация будет постоянно ухудшаться, - способен только политический лидер с огромной волей, смелостью, внутренней готовностью к неизбежному самопожертвованию - и с огромным же запасом народного доверия. Фамилия такого лидера в Украине сегодня никому не известна. А возможность сохранить страну, не пойдя на такой шаг, если не прямо сейчас, то в самом ближайшем будущем, представляется, по меньшей мере, спорной.
