Разъединитель королевства

В многочисленных публикациях о референдуме в Шотландии мы найдем подробный анализ его последствий. Найдем рассказы о том, как мог бы повлиять развал Соединенного Королевства на европейскую и мировую политику. Ознакомимся с подробнейшим разбором мотивов и реакций глав стран - членов ЕС и руководителей собственно Евросоюза. Мы не найдем там ответа только на один вопрос: зачем? Почему мысль об отделении увлекла почти половину едва ли не самой комфортной части Соединенного Королевства?

Больше, чем просто Салмонд

С рациональной точки зрения, выгоды от отделения были более чем сомнительны, а риски - запредельно велики. Тем не менее число сторонников отделения Шот­лан­дии год от года росло. К дате выборов силы практически сравнялись. Чаши весов колебались до последнего момента - это был именно тот случай, когда буквально каждый голос, отданный за или против отделения, мог оказаться решающим. Это стало звездным часом Алекса Салмонда, чья многолетняя и упорная работа принесла результат, намного превзошедший все рациональные ожидания. Он победил еще до начала голосования, хотя 55% шотландцев сказали независимости "нет". По­бе­дил уже потому, что референдум состоялся.

Как ему удалось? Быть может, все дело в невероятной харизме? Бесспорно, Салмонд харизматичен, как харизматичен всякий по-настоящему преданный одной идее человек. Но случай Шот­лан­дии вовсе не единичен. Феномен цивилизованного сепаратизма - сепаратизма, опирающегося на демократию и скрупулезно соблюдающего все демократические процедуры, сепаратизма, принципиально ненасильственного, но при этом непреклонно упорного - распространяется все шире. Шотландия. Уэльс. Ка­та­лония. Квебек. Фландрия. Каталония. Баскония. И этот список наверняка будет расти. Налицо, таким образом, отчетливая тенденция. Тенденция, во-первых, выходящая за рамки сиюминутных экономических интересов, а значит, имеющая очень глубокие культурные и мировоззренческие корни. А во-вторых, тенденция как минимум общеевропейская. И Алекс Салмонд является лишь частным случаем гораздо более общего явления.

Против течения

Биография Салмонда удивительно ярко перекликается с его фамилией (salmon - лосось), вызывая живейшую ассоциацию с упорством лосося, идущего на не­рест. Еще студентом Сент-Эндрюсского университета 19-летний Салмонд в 1973 г. примкнул к Шотландской народной партии (ШНП) и сохранил верность ей на всю жизнь. В 1973-м такой выбор был экзотикой: членов ШНП на весь университет было только двое. Остальные посещали собрания, участвовали в дискуссиях, но лишь приглядывались.
Будучи сторонником левых взгля­дов, приверженность которым он сохранил и поныне, Сал­монд вошел в состав крайне левого крыла ШНП - "группы 79". Она стремилась убедить руководство партии занять активную левую позицию, утверждая, что это принесло бы ей куда больше поддержки. Однако такая позиция не встретила понимания со стороны признанных партийных лидеров. Дело окончилось изгнанием из партии в 1982 г. большинства членов группы, включая Салмонда. Впрочем, Нацио­наль­ный совет ШНП вскоре отменил исключение. В 1985 г. Салмонд стал пресс-секретарем партии. В 1990-м - лидером ШНП и остается им до настоящего времени. Лишь на время пребывания в Палате общин в 2000-2004 гг. он вынужденно сложил с себя полномочия.

Именно под руководством Сал­монда ШНП шаг за шагом стала наиболее влиятельной в стране политической силой. По итогам выборов 2007 г. она получила большинство (47 из 127 мест) в парламенте Шотландии, а также 6 из 59 "шотландских" мест в парламенте Великобритании и вместе с ними - право формировать правительство в Эдинбурге. В 2011 г. партия получила 69 из 129 мест в парламенте Шотландии, вошла в коалицию с шотландской Партией зеленых и получила право сформировать исполнительную власть королевства. Первым министром был назначен Алекс Салмонд, немедленно объявивший о начале общественных консультаций по вопросу о дальнейшем статусе ре­гиона в составе Соединенного Королевства. Результатом стало предложение провести в 2014 г. референдум о независимости Шот­ландии.

К слову, правительство Шот­лан­дии первоначально предлагало вынести на референдум три вопроса: о сохранении статус-кво, о широкой автономии и о полной независимости. Однако Лондон заявил, что никакой широкой автономии не будет, и предложил Эдинбургу либо не голосовать вовсе, либо голосовать только по вопросу о полной независимости. Вопреки ожиданиям Лондона, правительство во главе с Сал­мон­­дом не испугалось и согласилось с предложением. В итоге по мере при­ближения референдума пу­гаться стал уже Лондон, сменивший вскоре жесткую риторику на примирительный тон и пообещавший Шотландии в случае отказа от независимости ту самую широкую автономию, которую первоначально предлагалось вынести на референдум. Но остановить процесс подготовки к волеизъявлению бы­ло уже невозможно. Таким об­разом, Алекс Салмонд одержал полную победу еще до начала голосования. Ситуация стала для него принципиально беспроигрышной. В случае голосования в поддержку независимости он входил в историю как человек, подаривший Эдинбургу свободу, которой добивались самые преданные своим корням шотландцы. Теперь же какая бы партия ни стала править Шотландией, она может предъявить Лондону его же обещания широкой финансовой и политической автономии, что, к слову, с рациональной точки зрения, сулит Шотландии куда большие выигрыши, чем рискованный выход в самостоятельное плавание. Ины­ми словами, националисты при любом раскладе оказывались победителями. Существует, правда, и третий вариант - отказ Лондона от своих обещаний. Но в этом случае шансов сохранить хоть в сколь-нибудь продолжительной перспективе единство Велико­бри­тании не останется.

Политический путь, пройденный Салмондом от крохотной, численностью в два человека, ячейки партии, за которой ходила слава экстремистской и маргинальной, до лидера борьбы за шотландскую независимость, никогда не был прямым и легким. Напротив, на всем протяжении своей политической карьеры он сталкивался с сильнейшим сопротивлением, но с поразительной последовательностью следовал избранному в юности пути.

При этом подлинная мотивация Салмонда по-прежнему выглядит загадкой. Аргументы экономического характера, которые приводил лидер ШНП, по сути своей сугубо популистские, и Салмонд, будучи компетентным экономистом и опытным политиком, не может этого не понимать. К слову, такая ситуация вообще характерна для евросепаратизма. Все его лидеры с удивительной изобретательностью находят рациональные, на первый взгляд, доводы "на злобу дня", получающие живой отклик в сердцах избирателей. Однако при ближайшем рассмотрении их рациональность развеивается как дым. Это делает их упорство еще более сходным с упорством рыб, плывущих на нерест против течения и преодолевающих на своем пути даже водопады. Но действия рыб, гибельные для каждой из них в отдельности, строго рациональны и обоснованны с точки зрения выживания вида. Что же скрывается за внешним иррационализмом евросепаратистов?

Свой путь

Возможно, к пониманию сути евросепаратизма нас приблизит простой пример: давайте представим себе, что Россия, в ближайшем будущем завоевав, изнасиловав и сломив Украину, лишив ее независимости и включив в свой состав, пошла затем путем европеизации. И в каком-то более отдаленном от нас будущем дошла на этом пути до состояния, когда в ней стал бы возможен референдум о выходе Украины из ее состава. Как голосовали бы на таком референдуме украинцы? Нет, не сегодняшние, а те, из далекого завтра, в котором война и насилие стали частью истории, а пролитая кровь проросла виноградом и стала вином. Полагаю, что голосовали бы они точно так же, как сегодня шотландцы: колеблясь, но претендуя на все большую степень свободы, хоть и опасаясь рисков.

Не потому даже, что пепел старых обид стучит в сердце, - к слову, история объединения Шотландии и Англии ничуть не менее драматична, чем история колонизации Россией Украины. В конце концов, в роли объединителя выступил сын Марии Стюарт Яков VI. Так что формально не Шотландия присоединилась к Англии, а наоборот. Кстати, Яков, став Яковом I Английским и Ирландским, все равно остался Яковом VI Шотландским. Так вот, дело даже не в обидах. Дело в невозможности сохранить собственную идентичность, живя в одном государстве с чужаками и по единым с ними правилам.

Непримиримая позиция Сал­мон­да, по сути, является обобщением трех столетий отрицательного опыта. Полная взаимных обид и постоянного дискомфорта история вызвала у лидера ШНП стремление развести Шотландию с Анг­лией независимо от возможной цены вопроса. И отнюдь не случайно, что референдум был проведен в 700-ю годовщину битвы при Баннокберне, в которой армия Роберта Брюса отстояла независимость Шотландии. Символический круг замкнулся.

Здесь нет ясности только в одном. Если число сторонников независимости и ее противников примерно равно, то как мирить их после референдума? Накануне Салмонд пообещал, что после референдума не будет ни тех, кто выступил против, ни тех, кто проголосовал за, - будет "единая команда Шотландия". Сможет ли он выполнить это обещание?