Равенство — не равноправие. Почему неприкасаемым в Индии не нужна демократия
Уже девять человек погибли в Индии в столкновениях с полицией в ходе протестов низших каст, известных как "неприкасаемые", но политкорректно называемых далитами (сломанными). Несколько тысяч протестующих арестованы. В ряде штатов возникли проблемы с железнодорожным и автомобильным движением.
Почему протестуют далиты?
Часть западных ньюсмейкеров ошибочно связала протесты с убийством в конце марта в индийском штате Гуджарат 21-летнего фермера-далита Прадипа Ратуда, за то, что тот купил коня. Сначала соседи по-доброму напомнили Ратуду, что владеть конем, а тем более ездить верхом далиту не положено. Когда же тот не внял предупреждениям, забили до смерти и его, и коня ,"оскверненного" владельцем-далитом и "более ни на что не годного". Полиция задержала троих подозреваемых — представителей высших каст.
Но 20 марта, в день убийства, Верховный суд Индии принял решение о частичной отмене Акта о зарегистрированных кастах и кланах, принятого в 1989 г. для защиты низших каст. Были запрещены возбуждение уголовных дел по ускоренной процедуре, немедленные аресты подозреваемых, а также аресты замешанных в таких преступлениях чиновников без санкции назначившего их органа власти. Иными словами, если бы Ратуда убили на день позже, убийцы избежали бы ареста, а дело было бы тихо похоронено.
Так что волнения вызвало именно решение Верховного суда. Что касается убийства Ратуда, то в мировые новости оно попало из-за случайного совпадения дат. Представителей низших каст, позволивших себе выйти за рамки предписанных им правил, убивают в Индии по нескольку десятков тысяч в год, так что случай, в общем, вполне рядовой.
Для чего нужны касты?
Система каст не была бы столь живуча, не будь она по-своему рациональна и целесообразна. Чтобы понять ее смысл, нужно вспомнить о двух особенностях Индии: высокой плотности населения, характерной для нее еще тысячи лет назад, и влажном, теплом климате, идеальном для микроорганизмов. Первая порождает жесткие требования к организации социума, чтобы каждый был приставлен к своему делу, и не претендовал на чужое, вторая — столь же жесткие меры безопасности по предотвращению эпидемий и изоляцию тех, кто попадает в группу риска. Все это лучше фиксировать в виде божественных директив, чтобы всякие умники поменьше спорили. Что получаем на выходе? Правильно, законы Ману.
К чему они сводятся с практической точки зрения? Каждая группа населения получает специфический круг прав и обязанностей, передающийся по наследству. Это гарантирует во-первых, передачу навыков в семье, с детства — самую надежную в отсутствие книгопечатания и академической системы образования. Во-вторых, социальные гарантии: никакой посторонний нахал не смеет столкнуть вас и ваших потомков с места, принадлежащего вам по праву. В-третьих, изоляцию групп населения, которым приходится иметь дело с вещами, с точки зрения Ману, грязными: отбросами, трупами и глиной, а кому-то иметь дело с ними надо. Все остальные получают законное право не подпускать к себе эту публику на расстояние броска камня и не рисковать вымереть от какой-то непонятной гадости. Те же, кто все-таки вынужден возиться в грязи, за несколько поколений приобретают повышенный иммунитет. Иными словами, если детей-брахманов чуть ли не с рождения учат внешней невозмутимости, наблюдательности и взвешенности суждений, детей-кшатриев — скакать на коне и махать саблей, детей-вайшью — рассчитывать торговые риски и выстраивать нужные связи, то дети-шудра закаляют свой иммунитет. Мрут, конечно, многие. Но все-таки меньше, чем умирали бы без кастовых рамок, потому что естественный отбор работает. Кастовые различия видны уже на генетическом уровне, что совершенно естественно. Деление на "большие" касты — варны: брахманы–кшатрии–вайшья–шудра, окончательно сложилось примерно 1700 лет назад.
Но варны слишком абстрактны и оторваны от практических нужд. Внутри каждой варны есть масса специализаций, и они тоже должны быть защищены в своих правах и одновременно ограничены, чтобы не наступать на права других. Это порождает подкасты-джати, которые по факту и играют реальную роль.
Кстати, согласно конституции Индии, касты не запрещены. Их невозможно запретить. Они просто объявлены равноправными. Но равноправие — вещь сложная. В каком-то смысле джати действительно равноправны. Ближайшая аналогия из западного общества такова: при равенстве юридических прав вас могут пристрелить, если вы вторгнетесь в частное владение. С джати ровно та же история. Просто территория тут не пространственная, а социальная.
Как устроена современная кастовая система?
Далит — это не отдельно взятая джати. К далитам относят себя те, кто считает свои джати или себя лично очень сильно ущемленными в правах, настолько сильно, что это исключает нормальную социализацию. К далитам относятся как низшие касты, так и племена аборигенов Индии, живших на этой территории до прихода ариев. Далеко не все представители низших каст желали бы, даже в теории, отмены кастового деления. Более того, законы о "позитивной дискриминации" низших каст сделали принадлежность к ним отчасти и желанной. Есть прецеденты, когда представители спорных джати через суд добивались признания их низшими и угнетенными, чтобы получить доступ к квотам на образование и занятие государственных должностей. Они ничем не рисковали: круг ограничений для их джати оставался таким же, как и раньше. Эти ограничения не прописаны ни в каких законах, но диктуются обычаем, который известен всем.
Четкой границы между далитами и другими кастами нет. Не в том смысле, что нет разницы между далитом и какой-нибудь брахманской джати, она-то как раз есть, и еще какая. Но среди близких по положению джати провести границу между уже далитом и еще не далитом крайне сложно. Это тем более сложно, что после 1935 г., когда был объявлен курс на ликвидацию кастовых различий, систематическим исследованием джати никто не занимался. Известно, что их около 2 тыс. Они динамичны: спрос на рынке труда схлопывает старые и рождает новые, система запретов и ограничений в которых образуется как по наследству, от исчезнувших джати, ставших основной для них, так и по аналогии. Так что никакие это не "древние предрассудки", напротив, все очень актуально.
Вопреки распространенному мнению, большинство из джати локальны, общеиндийские джати — крайне редкое исключение. Еще одна распространенная ошибка — обвинять в убийствах, подобных убийству Ратуда, высшие касты. В абсолютном большинстве случаев их представители к ним непричастны, поскольку разборки в среде низших каст не затрагивают их интересы. Будет или не будет какой-то отдельный далит ездить верхом на коне, да хотя бы и летать на птице Рух, он все равно не перелетит разделяющую их социальную пропасть. К тому же и живет он, как правило, в некотором отдалении от них. А вот касты, которые живут с далитами по соседству и возвышаются над ними по социальному статусу лишь совсем немного, такая самодеятельность обеспокоит. Потому что она самым непосредственным образом будет расшатывать сложившееся социальное равновесие.
Тут важно понимать, что джати отнюдь не только гетто. Это еще и семья плюс близкие родственники, это множество укоренившихся привычек, знакомых с детства, — от бытовых до религиозных, поскольку индуизм допускает массу толкований, и в каждой джати есть своя мифология. Это аналог профсоюза и база профессионального обучения. Желать разрушить такой уютный мирок может либо прирожденный бунтарь, либо мстящий за свои неудачи лузер, а значит, разрушители всегда будут в меньшинстве. Причем даже среди тех далитов, которые включены в систему джати. Все будут стремиться не разрушать эту систему, а улучшать свое положение в ней.
А теперь представьте, что кто-то из вашего мирка, неизменного с деда-прадеда, женится на стороне и пытается втащить в ваше окружение чужака, неважно, какого пола. Неважно даже, если он не из низшей, а из высшей касты. Не факт, что вы его убьете, но в восторге уж точно не будете. А если кто-то со стороны, не из вашего мирка, пытается влезть туда, где вы привыкли видеть только своих? И дело не только в вас — это увидят ваши соседи из другой джати, а если джати динамичны, то они неизбежно в чем-то соперничают. А вы общаетесь с соседями, ибо кастовые рамки не означают отсутствия общения. И вот соседи, комментируя произошедшее, отпустят по этому поводу несколько очень удачных, как им покажется, шуток, которые пойдут гулять. А выборное правление вашей джати — панчаят, обсудив ситуацию, прикинет возможные последствия и сочтет их катастрофическими...
Словом, путь до решения о ликвидации такого беспредельщика не столь уж и длинный. Причем едва ли кто-то будет действовать по собственной инициативе. Команду отдаст панчаят, разобрав дело, он же назначит исполнителей, которые, возможно, даже пойдут в итоге под суд и в которых представители пострадавшей от посягательств на ее права джати будут видеть героев, пожертвовавших собой ради общего блага.
Кстати, а сколько их — далитов? По данным переписи населения 2001 г. (более свежих данных найти не удалось), далиты составляют 16,2% от общей численности населения Индии, но при этом, внимание, 79,8% от общей численности сельского населения. Нужно ли объяснять, какие чувствительные струны 20,2% сельского населения, занимающего в селе социальные высоты и обоснованно опасающегося лишиться части своих привилегий, крайне важных для них, затронул погибший Ратуд, купив себе коня? Да еще и оседлав?
И наконец, по общеиндийским меркам 16,2% — это, конечно, очень серьезное меньшинство, с которым нужно выстраивать диалог. Но все же меньшинство.
Мешают ли касты развитию Индии?
Очевидно, что кастовые ограничения ослабевают в городах, где население относительно разобщено и более мобильно. Добавив к этому систему льгот для представителей низших каст, привлекательную и для тех, кто не попал в их число, но стоит где-то рядом, а также современное производство, мы получим скорее особенность, чем барьер на пути развития. Но с этой особенностью надо считаться.
Прямое разрушение кастовой системы невозможно, и опыт безуспешных попыток такого рода накоплен достаточно большой. Все без исключения разрушители — и сикхи, и бхакаи, и мусульмане, и христиане, рано или поздно подпадали под влияние кастовой системы, воспроизводя ее в том или ином виде в своей среде и включаясь в систему общеиндийскую. Избежать этого удалось только индийским буддистам и аборигенам-доарийцам. Но и это избегание весьма относительно.
Индусы просто воспринимают эти сообщества как разновидность каст. Доарийцы в их глазах — низшая каста, а буддисты — каста вполне почтенная, хотя и стоящая особняком от общих правил, в частности, не привязанная прочно к профессиональной специализации. Но "чистая", поскольку выполнение требований буддизма, с точки зрения индуизма, говорит о чистоте.
Суть же проблемы в том, что нельзя взаимодействовать с индийским социумом, не будучи классифицированным по кастовому признаку и не принимая, хотя бы отчасти, существующие среди индусов кастовые условности. Их разделяет большинство населения, и это большинство диктует свои правила. Принципиальный отказ от признания кастового деления означает изоляцию. Это понимали и англичане, осторожно расшатывавшие кастовую систему, но вместе с тем признававшие ее реальность и взаимодействовавшие с ней. Иного пути в Индии просто нет. Говоря словами Камю, с несправедливостью либо сражаются, либо сотрудничают.
В итоге способность сочетать несочетаемое, которая требуется от индийского политика, вероятно, вообще не имеет мировых аналогов. Кипящий Ближний Восток и бесконечно сложная головоломка Китая выглядят проще. Достаточно сказать, что вся индийская государственность, с одной стороны, построена на отрицании и осуждении колониального периода, с другой — стоит на фундаменте, заложенном британцами. Не будь в истории Индии периода британского владычества, не было бы и индийского государства.
Во главе Индии стоит.... О, головоломка начинается прямо отсюда. Во главе Индии стоит президент — первый гражданин и Верховный главнокомандующий, обладающий по конституции огромной властью, но традиционно делегирующий ее назначаемому им премьер-министру. На практике это выглядит так: президент Рам Натх Ковинд, к слову, выходец из тех самых далитов, выдвинутый на этот пост Индийской народной партией (Бхаратия джаната парти, БДП), предсказуемо переназначил на пост премьера лидера этой же партии Нарендру Моди, который и является фактическим главой государства.
Моди также происходит из низшей касты гханчи, которая, тем не менее, стоит выше далитов. Да, и еще — из далитов была и соперница Ковинда на выборах, выставленная Индийским национальным конгрессом, Мейра Кумар. То есть президент был бы далитом при любом исходе.
Сама БДП — правая, консервативная и националистическая, являющаяся частью целого семейства индуистских националистических организаций "Сангхпаривар", самого крупного в мире после китайской Компартии политического конгломерата. БДП и "Сангхпаривар" в целом противопоставляют себя Индийскому национальному конгрессу Неру–Ганди, который считается слишком левым и прозападным. Но политика Моди выглядит очень гибкой, отнюдь не уперто-националистической. Моди, как на канате, балансирует в сложнейшей системе сил, взаимосвязей, соперничества и союзов в обществе, состоящего из примерно 2 тыс. обособленных групп и каждая со своими интересами.
Всем угодить невозможно.... но надо суметь. Считаться с интересами далитов тоже надо — это 16% избирателей как-никак, но если это начинает раздражать другие группы, то права далитов нужно немного урезать. Тому, кто балансирует в такой сложной системе сил, не до абстрактной справедливости. В чем-то приходится и уступать. К тому же, как уже было показано, сторонники кастовых различий тоже не абстрактные злодеи, желающие ущемить далитов во что бы то ни стало. У них свои проблемы и своя территория выживания, которую тоже нужно охранять.
В итоге кастовые различия не столько размываются, сколько становятся более созвучны времени, а конфликты до некоторой степени гуманизируются. Последнее, впрочем, спорно. Речь скорее идет о динамическом равновесии, когда давление далитов за расширение своих прав, давление "почти далитов" за доступ к далитскому набору льгот и давление "точно не далитов" за неприкосновенность их привилегий взаимно уравновешивают насилие, которое удерживается в приемлемых рамках. Эксцессы при этом неизбежны, ситуации, шокирующие Запад, тоже. Сам Моди до мая 2017 г. был невъездным в западные страны после событий в Гуджарате 2002 г., где он был главным министром штата. Тогда в пожаре поезда с индуистскими паломниками сгорели заживо 58 человек. В поджоге обвинили мусульман, начались погромы, в которых их было убито более тысячи.
Мусульманско-индусские отношения — вообще ад, рядом с которым проблема далитов выглядит домашней разборкой в кругу дружной индуистской семьи. Почти в то же время, когда был убит Ратуд, 26 марта, 11 индусов, включая сотрудника местного отделения БДП, приговорили к пожизненному заключению за убийство мусульманина, перевозившего говядину, совершенное летом 2017 г.. Алимуддина Ансари вытащили из автомобиля и забили насмерть кусками мороженного мяса.
Так вот, Моди, занимающему пост премьера с мая 2014 г., удается успешно лавировать в этом кипящем котле. Ранее ему удавалось быть столь же успешным в Гуджарате, которым он управлял с 2001 г. вплоть до назначения премьером Индии и экономический рост которого в период его правления ставят ему в заслугу. Гуджаратский опыт премьер успешно перенес на общенациональный уровень, находясь в прекрасных отношениях со всеми ведущими фигурами индийского бизнеса, такими как Ратан Тата — корпорация TataGroup, автомобилестроение, IT-технологии, энергетика, товары широкого потребления, металлургия, химическая промышленность; Мукеш Амбани — RelianceIndustries Ltd., нефтегазовая и химическая промышленность, производство текстиля, торговля электроникой и продуктами питания; Анил Амбани — финансы, телекоммуникации и электроэнергия; Ананд Махиндра — Mahindra Group, авиа- и автомобилестроение, IT-технологии. Что касается социальной политики и избирательных лозунгов, то здесь Моди находится в очень узком коридоре возможностей по банальной причине: другого народа, чуждого кастовым условностям, у него просто нет.
Экономические итоги
Несмотря на описанные выше сложности, экономика Индии находится в целом в стадии роста. Но Индия остается большой экономикой с бедным населением. Занимая по общему объему ВВП третье место в мире — $8,7 трлн, она находится на 141-м месте по ВВП на душу населения с суммой в $1723.
10% самых обеспеченных граждан получают 55% всех доходов. 21% населения Индии живет за порогом бедности, зарабатывая менее $1,9 в день.
Для наглядности: 21%
примерно в шесть раз превышает население Украины.
Доля теневой экономики, уклоняющейся от налогообложения, вынудила Моди два года назад резко сократить наличные расчеты, отозвав 86% наличных денег и запретив хождение купюр номиналами 500, 1000 2000 рупий. Это дало эффект, но привело к потере рабочих мест, падению внутреннего спроса и хаосу. Больше всех пострадали попрошайки, так как мелочь стала "на вес золота". Но выводя экономику из тени, Моди приходится бороться также и с "налоговым феодализмом", когда каждый штат вводит свои налоги.
В целом аналитики оценивают состояние экономики Индии как "бурный рост, опережающий реформы". Впрочем, реформы тоже идут, что видно по структуре индийского ВВП.
Что же касается вопроса, вынесенного в подзаголовок статьи, то кастовая система в большей степени тормозит реформы, чем рост. Не столько даже тормозит, сколько делает их менее управляемыми, становясь головной болью для любого премьера - но вместе с тем не особо выделяется в ряду других проблем.
