QRevolution и вирус необольшевизма. Почему Россию накрыл страх перед QR-кодами

Хотя ковид-протесты давно не новость, они эволюционируют, обретая структуру, и обрастая идеологией. Впрочем, как и раньше, единственным методом, применимым на практике для революции и захвата власти, остается игра на страхах самых необразованных слоев населения.

Одним из последних по времени объектов протестной атаки стало введение QR-кодов для вакцинированных, при котором лица, не обладающие кодом, могут не допускаться в места общего пользования, на работу, в транспорт и т.п. Недопуск – лишь вопрос применения QR-кода. Сам по себе он просто форма удостоверения о вакцинации.

Впервые QR-протесты возникли в странах Запада, но их размах не достиг уровня протестов весны и лета. Причина очевидна: институализация мер по борьбе с пандемией и протестов против них в демократических странах идет параллельно, образуя еще одну систему сдержек и противовесов. QR-протесты, основанные на демагогии о нарушении естественного равенства прав вакцинированных и невакцинированных (очень спорная, к слову говоря, идея), становятся одним из рутинных инструментов политической конкуренции, не суля особых потрясений, хотя с ними и приходится считаться. В то же время, в Китае, где политической конкуренции не существует, не слышно, и об антиковидных протестах, включая и QR-протесты, что тоже естественно и ожидаемо.

Исторические параллели и русский тупик

До России QR-протесты докатились с Запада, как всегда, с опозданием. Но приняли в ней совсем иные, незападные, формы, вызвав прямые ассоциации с цепочкой событий, завершившейся февралем-октябрем 1917 года.

"Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма", — написали Маркс и Энгельс в 1847 году. И, точно, уже годом позже Европу накрыла последняя волна антифеодальных буржуазных революций, органичной частью которых стала борьба за свои права наемных работников, второго класса капиталистического общества, чьи еще не вполне осознанные к 1847 году интересы этот призрак и представлял. Затем, в течение примерно столетия, он обрел плоть на Западе и превратился в группу респектабельных господ: политиков, профсоюзных лидеров и адвокатов, защищающих интересы своих избирателей, а также права своих членов и клиентов в рамках отношений, выстроенных на фундаменте примата частной собственности.

А вот в России все вышло очень скверно: призрак коммунизма в итоге утащил ее в Ад, откуда ей никак не выбраться. Разве что по частям, да и то при условии полного разрыва с российским наследством.

Причина столь разного финала в том, что Россия, с социальной точки зрения, это не Европа и не Азия. Она — плод попыток сымитировать европейскую демократию без необходимой для нее правовой базы, совместив ее с ограниченной в методах диктатурой.

Как это случилось? Тут все просто.

Демократия западного типа основана на вере в высшую ценность частной собственности. Это позволяет выстраивать горизонтальные связи, основанные на равных правах любой собственности, включая собственный труд, из чего растет равенство вторичных, вытекающих из собственности, прав. Так возникает общество хозяйствующих и взаимодействующих субъектов, которое, как только высшую ценность прав собственности пытаются подменять правами "человека вообще", вне зависимости от того, собственник он, или нет, входит в кризис. Его мы сейчас и наблюдаем на Западе. Впрочем, и эта подмена, и вызванный ей кризис — отдельная тема.

В свою очередь, более архаичная азиатская власть основана на традиционной патриархальной вертикали, гарантирующей взаимные права и обязанности всех ее членов. В рамках этой вертикали, в числе прочего, волей сверху может быть защищена и собственность, что необходимо для успешной хозяйственной деятельности. Но такая собственность будет иметь иную социальную природу, а ее защита обычно носит нишевый и необязательный характер. 

Любая система власти, без явного верховенства одного из двух подходов, слепленная из лоскутков "немножко оттуда и отсюда", нестабильна. Но, помимо стабилизации в рамках одной из моделей, европейской или азиатской, возможен и третий путь: выход в российский тупик, где власть основана на прямом насилии, "здесь и сейчас", без каких-либо традиций и правил. Такая власть, с одной стороны, устойчива как тип, она воспроизводится при любых переворотах, поскольку опирается на очень специфическую и устойчивую социальную базу. Но, вместе с тем, любая конкретная команда у власти в этом случае всегда слаба, и постоянно балансирует на грани падения. Все дело в скудном наборе инструментов, ограниченном либо насилием над недовольными, либо их подкупом. Но средств для оплаты исполнителей, осуществляющих насилие, и для подкупа всего населения всегда недостаточно. Заключать же со своими подданными долгосрочные стратегические соглашения и, тем более, выполнять их, такая власть не способна в принципе. Впрочем, ей и не с кем вести диалог, поскольку общество, основанное на насилии, предельно атомизировано сверху донизу, и в нем идет война всех со всеми, безо всяких правил. Попытки же внедрения в такое общество любой идеологии в окончательно сформированном русском тупике тоже не работают. Характерная для него культура криминального отрицания примитивно-прагматична, она не приемлет сложных конструкций и долгосрочных стратегий. И то сказать, какие стратегии могут быть в игре, где нет никаких правил, а есть только насилие сильнейшего над слабейшим на всех уровнях? В таком обществе возможна единственная ценность: личное выживание "здесь и сейчас".

Иными словами, власть в российском тупике имеет очень узкое пространство для маневра. И, если ее ресурсы для подкупа и оплаты насилия иссякают, такую власть быстро сметут, заменив другой. Да, такая замена тоже будет основана на голом насилии, но в начальный момент она будет более ресурсной, раздавая обещания и открывая возможности для мести.

Последние же соломинки, ломающие спину старой власти, могут быть совершенно ничтожны. В 1917 году ими стали стихийные протесты в связи с перебоями поставок ржаного хлеба в Петроград, которыми и воспользовалась группа, внутри старых элит, желавшая смещения Николая II. Но, не имея средств ни на насилие, ни на подкуп, и не умея искусно играть на инстинктах толпы, она не удержала власть, уступив ее энергичным подонкам-большевикам.

Так вот, нынешняя волна российских протестов против QR-кодов очень схожа с этими событиями. Конечно, речь пока идет только о самом их начале – но это начало чрезвычайно многообещающее.

Перспективные протесты

Протесты в связи с введением QR-кодов, пока что – распоряжением местных властей, прошли по всей России, причем, везде по одному и тому же сценарию. Несколько десятков или сотен человек собирались в центре города с плакатами "Нет QR", "Не допустим фашизма и сегрегации", "Люди не товар", "Не превращайте нас в стадо". Вторым планом мелькали плакаты поинтереснее: к примеру, "Нет геноциду коренных народов СССР" или "Народ против планов глобалистов". Зачитывались обращения к Путину (батюшко-царь, уйми своих бояр!), к директору ФСБ Бортникову (иноземные глобалисты наступают!) и генпрокурору РФ Краснову (это же незаконно!). Звучали призывы привлечь к ответственности местные власти, за спину которых спряталась Москва, предоставив им решать самим: вводить ли QR-коды, и, если да, то как широко их применять. Впрочем, сейчас, когда стало ясно, что спрятаться не удастся, Госдума подготовила два дополняющих друг друга гапонопроекта о введении обязательных QR-кодов. При этом, стараясь хоть как-то размазать ответственность, она направила их для обсуждения в региональные парламенты, Общественную и Счетную палаты, СовФед, о чем и сообщил у себя в телеграмм-канале спикер ГД Вячеслав Володин.

На первый взгляд протест против QR-кодов иррационален со всех точек зрения. Прививаться, даже если это не гарантирует от заболевания, а лишь облегчает течение болезни, сводя к минимуму вероятность смерти от коронавируса, вполне разумно. Версия о желании извести лишнее население опровергается огромным процентом привитых в развитых странах. Ограничения на передвижения непривитых, вероятность заражения которых больше, при том, что они могут заражать и тех, кто уже привит, тоже выглядит разумной мерой. Наконец, QR-код ничем, в принципе, не отличается от удостоверения с фотографией, разве что степень защиты от подделки у него выше. Но глубокое непонимание происходящего, помноженное на недоверие к власти, порождает иррациональный страх, а, когда страхом охвачена толпа, ее участники подпитывают им друг друга, и процесс входит в режим нарастающей бредогенерации.

Толпа же, благодаря наличию соцсетей и интернета, значительно выросла в размерах, а пребывание в ней стало продолжительнее по времени. Конечно, виртуальную толпу сложнее вывести на улицу, в реал. Но поначалу этого и не требуется. Массовое неповиновение и саботаж, находящие моральную опору в соцсетях могут быть не менее эффективны, одновременно подготавливая и действия в реале. Безграмотность же российской толпы, а, значит, ее податливость иррациональным страхам, усугублена крахом школьного образования, что повлекло повсеместную замену текста – картинкой, и всеобщую неспособность отличить фейк от реальной информации. Выросло и недоверие к властям всех уровней, разворовывающим все, что не прибито к материковой плите, богатеющим на фоне всеобщего обнищания, открыто плюющим на граждан, и непрерывно им лгущим.

Конечно, все это россияне стерпели бы. Десятилетия искусственного отбора превратили их в стадо, неспособное на ответное насилие. Но даже у такого стада остались рефлексы их вольных пещерных предков, которые сейчас и пробуждает хтонический страх перед неизвестным. Если бы, к примеру, речь шла о тифе или холере, а прививку подтверждала бумажная справка, никаких протестов по всей России не было бы, как не было протестов из-за водки с метилом, массовые отравления которой недавно прокатились, опять же, по всей России, из-за повсеместно распространенных пыток в полиции и тюрьмах, общероссийских нищенских зарплат, фальшивых выборов или очередной войны, развязанной непонятно зачем. Более того, на войнах власть зачастую срывает аплодисменты российской публики. Но таинственный вирус, непонятная прививка и еще более непонятный "QR-код", вызвали ужас перед Тьмой, в которой скрывается Неведомое.

В том, что протесты пока более или менее стихийны, нет сомнений. Да, на местах возникают инициативные группы и какие-то зачатки организаций, но они еще случайны, разрознены и не тяготеют к общероссийскому объединению. Но, поскольку управление дезориентированной толпой легко поддается перехвату, нет сомнений в том, что стихийными они останутся недолго. Попытки оседлать их видны уже сейчас, и появление революционной партии необольшевиков, с базовым лозунгом "Долой QR-коды, да здравствует равенство!" не за горами. Вопрос лишь в том, на какой базе они возникнут.

Грядущий передел

Нынешняя генерация российской власти, от Путина и ниже, до регионального уровня, перехватить инициативу уже не в состоянии.

Пустить ситуацию с заболеваемостью ковидом на самотек власть не может. Смертность в России и так зашкаливает, система здравоохранения, доведенная до запредельной минимизации, не справляется с заболевшими, а уровень привитых, по данным на 14 ноября, не превышает 34%, причем, и эта цифра, очевидно, завышена. Плюс сомнительное качество российских вакцин – и речь не только о том, что они не прошли нормальных проверок, но и о российском качестве их массового производства, что уже становилось причиной скандалов. Но пусть даже 34% тех, кто сможет получить QR-код – реальная цифра, и российские вакцины их хотя бы до некоторой степени предохраняют. Что прикажете делать с остальными 66%, ушедшими в глухую оппозицию? Ничего не делать – получить пандемический коллапс, который приведет к хаосу и утрате власти. Уговаривать – не получается по причинам, рассмотренным выше. Принуждать – тоже не получается, поскольку распоряжения властей будут саботировать: в ситуации всеобщего иррационального страха их эффективный ресурс насилия близок к исчерпанию.

Ненамного лучше обстоят дела у официальной оппозиции. Почуяв грядущий передел власти, КПРФ, "Справедливая Россия" и ЛДПР заняли критическую позицию относительно введения QR-кодов и обязательной вакцинации. Но эту позицию, продолжая исторические аналогии, можно сравнить с попытками Временного правительства сохранить на новой основе старые порядки, и с красным бантом великого князя Кирилла Владимировича. Понятно, что и тогда, и сейчас системные оппозиционеры стремились сохранить за собой теплые места, приспособившись к веяниям времени. Но толпа, почуявшая, что привычное насилие ослабло, будет жаждать мести и требовать растоптать уходящую власть. Это уже потом, по прошествии лет, разочаровавшись в новой власти, эта же толпа будет вспоминать о "порядке при Сталине Путине" с ностальгическим всхлипом.

Таким образом, сценарий, при котором все окончится заменой Единой России на блок КПРФ-ЛДПР-СР, или даже почетным, без камней в спину, уходом Путину на покой, Кремлю провернуть не удастся. На более радикальные варианты нынешний властный блок согласиться не может. Это означает неизбежность наступления революционной ситуации — той самой, когда "верхи не смогут, а низы не захотят".

Самыми вероятными претендентами на роль необольшевиков сегодня смотрятся "левые патриоты", укрепившиеся и получившие боевой опыт в ходе "Русской весны". Сегодня этот инструмент Кремля обижен на то, что его использовали как одноразовое изделие, причем, недовольство конкретных фигур пропорционально их отдаленности от власти и благ. Так, если Захар Прилепин пока довольно сдержан, то Игорь Стрелков на "Рой ТВ" Максима Калашникова кроет и Кремль, и Путина, уже ничего не стесняясь.

Посадка лидеров, выросших из полевых командиров ОРДЛО, ничего Кремлю не даст. На места посаженных тут же вылезут другие, а пересажать всех участников гибридных конфликтов, обиженных на власть, Кремль не в состоянии – их слишком много. Так, гибридные войны, затеянные Путиным, рикошетом возвращаются в Россию.

То, что их возврат происходит на волне иррациональных страхов, порожденных QR-кодами, стало несколько неожиданным. Хотя, задним числом, тут все рационально и объяснимо. И уже сейчас ясно, что откат будет сильным. 

Что это означает для Украины? Во-первых, то, что власть, пришедшая на смену путинской, будет относиться к нам еще враждебнее. И, поскольку такая власть будет остро нуждаться в успехах, вероятность российской агрессии после ухода Путина резко возрастет. Но есть и хорошая новость: Россия к тому времени будет ослаблена гражданской войной между вакцинированными и невакцинированными, а также прямыми потерями от пандемии.

Во-вторых, хотя Украина проделала большой путь и мало-помалу склоняется к западной модели устройства общества, мы все еще сохранили с Россией множество общих черт. И правовой нигилизм, присущий украинской власти, по-прежнему может стать почвой, на которой прорастет беспредельное насилие, обрушив нас в русский тупик. Мы совсем недалеко отошли от этой пропасти.

И, наконец, в-третьих: иррациональные страхи, в том числе и страхи перед QR-кодами, способны воздействовать на наше общество не в меньшей степени, чем на российское. А иррациональное помрачение, овладевшее обществом, немедленно порождает очередную версию необольшевизма в широком диапазоне от антипрививочников до BLM.