Путина разорят киргизские оппозиционеры
В Кыргызстане завершились выборы в главный законодательный орган страны - Жогорку Кенеш. Их результаты интересны, в первую очередь, тем, что Кыргызстан - единственная демократическая страна в постсоветской части Центральной Азии и является парламентско-президентской республикой. При этом Бишкек активно затягивают то ли в Таможенный, то ли уже Евразийский Союз, который (за некоторым исключением Армении) является объединением авторитарных режимов.
Для лучшего понимания происходящего в политической жизни Кыргызстана необходимо взглянуть на ретроспективу. В 2005 году в ходе так называемой "Тюльпановой революции" киргизы относительно мирно свергли слабоавторитарный режим Аскара Акаева, однако пришедший ему на смену Курманбек Бакиев принялся выстраивать режим, похожий на соседние - тотальной клановой коррупции. Поэтому в апреле 2010-го возмущенные граждане - уже не без существенного кровопускания и вспышки межэтнического насилия в регионе компактного проживания узбекского меньшинства - свергли и его. В июне того же года в ходе референдума была принята новая конституция, утверждающая парламентско-президентскую форму правления, а переходным главой государства стала один из лидеров оппозиции известный дипломат Роза Отунбаева.
Новый политический цикл в Кыргызстане начался 30 октября 2011 года, когда президентом республики был избран лидер Социал-демократической партии Кыргызстана (СДПК), в прошлом дважды премьер-министр и министр торговли, промышленности и туризма Алмазбек Атамбаев. Творцы новой конституции учли ошибки законодательных экспериментов на постсоветском пространстве: глава государства избирается на один срок в шесть лет, а одно и то же лицо не может занимать этот пост дважды. Таким образом, новые президентские выборы - без участия г-на Атамбаева - должны состояться осенью 2017 года. Парламент же, сформированный на нынешних выборах, по идее, проработает до октября 2020 года. Система парламентских выборов в республике - полностью пропорциональная, правительство создается фракцией или коалицией фракций, вооруженных более 50% мандатов, в местах эта цифра равна 61 "штыку". Проходной барьер, правда, повышен до "российских" 7% (но при этом в парламент прошло 6 вместо 5 партий), а у наблюдателей не возникло серьезных претензий ни к процедуре, ни к процессу кампании и голосования: на этих выборах в стране впервые применялась биометрическая система идентификации избирателей.
Пропрезидентская (и тогда, и сейчас) СДПК пять лет назад заняла второе место на выборах, сейчас - первое. Ее поддержало 27,4% избирателей против 14,55% в 2010-м, а вместо 28 мандатов она получила 37-38. Таким образом, условно правящая партия, у которой имеется около двух третей мест для создания коалиции большинства, не только подтвердила свой мандат, но и усилила его. В какой-то степени этот успех можно объяснить экономическими показателями: почти процентное падение 2012 года сменилось 10,5% ростом в 2013-м. И хотя в 2014-м он сократился до 3,6% (это явно связано с рецессией в России и эффектом девальвационного домино в торговых партнерах РФ), за январь-август 2015 прирост составил уже 6,8%. Следует, впрочем, уточнить, что ВВП Кыргызстана составляет $7,226 млрд (примерно 8% от номинального ВВП Украины), а курс киргизского сома к доллару между январем 2012 и октябрем 2015 снизился на 65%. Основной удар девальвации пришелся как раз на последние два года, отмеченные попытками правительства присоединиться к злосчастному ЕАС.
Чрезвычайно похожие процессы в тот же период происходили и в слабодемократической Армении - и точно также в обеих странах контрольный пакет над ключевыми хозяйственными объектами переходит к российским корпорациям с сомнительной структурой собственности. Впрочем, местные комментаторы не сомневаются, что кристаллизация правительственной коалиции будет происходить вокруг СДПК, но парламентаризм в Кыргызстане - явление весьма сложное.
Формально оппоненты правящей партии набрали более двух третей голосов. И хотя в ходе избирательной кампании некоторые политические силы позиционировали себя как единомышленники СДПК, в теории вероятность парламентского кризиса остается: одна из возможных конфигураций коалиции предполагает равенство правящей силы и оппозиции. Однако здесь вступает в игру фактор, ставший настоящим бичом постсоветских политических систем. Практически невозможно определить, какой идеологии придерживается та или иная партия и играет ли идеология какую-либо роль в политической борьбе. В стране модернистские черты государственного устройства тесно переплетаются с кланово-патриархальными, поэтому некоторые эксперты обращают внимание на то, что, несмотря на объем полномочий парламента и правительства, все больше неформальной власти перетекает в руки президентского аппарата - явление, украинцам хорошо известное. В особенности такой транзит касается внешнеполитической сферы. Экономическая зависимость страны от России и Казахстана, информационное доминирование Москвы в медиа-пространстве республики - все это указывает на крайне узкое поле для маневра для действующего президента Атамбаева. Вряд ли стоит сомневаться, что интеграция в мертворожденное торгово-экономическое сообщество продолжится. Во многом характер внутренней и внешней политики Бишкека будет определяться "тонусом" Москвы и Астаны - и скорее второй, нежели первой. Однако при таких раскладах Кремлю будет все труднее отстаивать свои интересы в Кыргызстане путем прямого диктата и государственного подкупа, как это было ранее - в частности, в истории с закрытием американской авиабазы Манас.
В то же время, институциональный дизайн политической организации Кыргызстана таков, что, несмотря на вялотекущие экономические трудности, обостренное чувство справедливости, характерное для общества этой страны, еще не раз сыграет злую шутку с любыми кандидатами в диктаторы. И с теми силами, которые пытаются пропагандой и подкупом навязать киргизам форму правления, распространенную в наиболее отсталых государствах Евразии.