Путин начал войну с Германией

Демонстративное фрондерство нового греческого правительства в отношении общеевропейских решений касательно обуздания путинского режима в очередной раз актуализует вопрос о его друзьях в ЕС и их возможностях. В самом деле, даже демарша Афин, с видимым удовольствием примеряющихся к роли всеевропейского еnfant terrible, на минувшей неделе, казалось, будет достаточно, чтобы заблокировать продление санкций против РФ. Это стало бы несомненным успехом Москвы - как дипломатическим, так и пропагандистским. И этот успех выглядел вполне достижимым: накануне заседания Совета ЕС едва вступивший в должность премьер Алексис Ципрас устроил телефонный скандал главному дипломату Союза Федерике Могерини. Поскольку Брюссель, дескать, не проконсультировался с Грецией относительно новых ограничительных мер против России.

Впрочем, эти обвинения опроверг офис главы Совета ЕС До­наль­да Туска: там заявили, что мнением греков интересовались и у них не возникало возражений вплоть до начала заседания. Ситуацию вроде бы прояснило посольство Греции в ЕС, которое списало все на бардак, связанный со сменой власти в стране. Очевидно, такой же бардак вынудил российского министра финансов Антона Силуанова предложить эллинам финансовую помощь через два дня после скандала - ему, видимо, просто не успели доложить о смене концепции. И именно этот прокол позволяет предположить, что нынешнее правительство Греции решило всех переиграть: и избирателей порадовать, и Кремлю приятное сделать, и Брюссель не сильно разозлить.

Эту историю вполне можно экстраполировать и на других европейских приятелей страны-изгоя, тем более что их перспективы сопоставимы. Для начала определимся, о ком речь. Давний роман Кремля с крайними правыми и левыми партиями в ЕС отнюдь не секрет. Это такой себе коминтерн на новый лад с той очевидной разницей, что безнадежно устаревшую позитивную повестку (победа коммунизма) сменила актуально негативная (евроскептицизм). Такая замена, кстати, позволила снять непреодолимое, казалось бы, противоречие между полюсами европейского политического спектра. Но в Москве вряд ли изначально ожидали, что эти силы станут чем-то большим, нежели раздражитель для евросоюзовского истеблишмента и электоральный джокер. Из политического гетто их вывел экономический кризис в ЕС - точнее, методы его обуздания.

Режим жесткой экономии, который "тройка" - Евро­ко­мис­сия, МВФ и ЕЦБ - с тяжелой руки и при деятельном участии Берлина навязала привыкшим жить не по средствам странам, стал главной предпосылкой для прихода к власти вчерашних маргиналов. И греческая СИРИЗА, о которой несколько лет назад мало кто слышал, - только первая ласточка этого процесса. Любой ее успех станет сигналом остальным "штрафникам": фискальный гнет преодолим. Следующим триумфатором может стать уже в декабре испанская партия Pode­mos ("Мы можем"), основанная левым евроскептиком Пабло Иглес­иасом, который, к слову, обвинил ЕС "в поддержке государственного переворота в Ук­ра­ине" и даже нашел неонацистов в Верховной Раде. В Пор­тугалии, где выборы состоятся еще раньше - в октябре, таких темных лошадок не наблюдается, но социалисты уверенно лидируют в гонке. Хоть избранный в ноябре генсеком партии мэр Лиссабона Антониу Кошта и не отличился подобными пассажами, его программа Mobilizar Portugal пестрит заявлениями о необходимости реформирования ЕС - прежде всего фискальной политики - и призывами вернуть уважение к Португалии. Ирландия стала лучшей экономикой еврозоны в этом году, но значительная часть ее граждан недовольна ценой, которую пришлось заплатить за погашение долгов перед "тройкой". Результат - беспрецедентный рост популярности Sinn Fein, которую, кстати, Ципрас считает единомышленниками наряду с Podemos. Выборы назначены на апрель 2016-го, и не то чтобы Шинн Фейн сильно жаловала Москву, просто к Брюсселю сантиментов у нее еще меньше. А ведь есть еще Италия с Францией: они подходят к экватору избирательного цикла. Но "Народ свободы" - проект путинского приятеля Сильвио Берлускони - остается второй парламентской партией, а висящий на балансе Кремля "Народный фронт" Марин Ле Пен набирает очки на экономических провалах социалистов Франсуа Олланда и их бессилии перед напором Ангелы Меркель.

Так вот, все они ждут: если Греции спишут часть долгов, потребуют того же. Если Греция окажется вне еврозоны, то этот курс станет новой повесткой дня для скептиков. Российский фактор здесь, разумеется, вторичен. Но он позволяет привыкшим к дармовщине южноевропейским двоечникам вести "асимметричную войну" против институтов ЕС и в конечном счете диктата Бер­лина. И хотя идеологически близки к нынешней российской власти немногие политические силы, а на довольствии у Кремля их числится еще меньше, путинский режим для них скорее полезный инструмент, нежели партнер и работодатель. В то же время складывающаяся ситуация предвещает цугцванг для Берлина: ни смириться с паразитированием на Союзе, ни деконструировать его он не может. Возможности для приведения в чувство шантажистов у Ва­шинг­тона с Лондоном также не безграничны: они еще могут пригодиться для решения проблемы ISIS. Это, кстати, наряду с состоянием Украины, причина, по которой разбираться с российской угрозой нужно как можно быстрее. В противном случае, если Путину и Ко удастся "пересидеть" санкции, их устроит любой из описанных вариантов.

Ввиду этого нетрудно заметить, что российская агрессия против Украины - это, помимо всего прочего, также и опосредованная война (proxy war) против Германии и англоязычного мира. "Чет­вер­тый рейх" в виде Евросоюза оказался слишком успешным и привлекательным проектом, обновившим понимание концепции Mitteleuropa - теперь это не "сырь­е­вая база" и сфера исключительных интересов Берлина, как представлялось Фридриху Нау­ма­ну в начале ХХ в., а конгломерат государств от Балкан до Черного моря и Балтики, добровольно избравших путь интеграции под его руководством. Причем этот регион куда более восприимчив к немецким принципам управления, политической культуры и экономической политики, нежели Южная Европа вплоть до Фран­ции. Так что постепенное географическое смещение баланса сил в ЕС неизбежно, о чем свидетельствует хотя бы растущий вес Варшавы и Хельсинки. Вторым следствием этого является неизбежное ослабление пророссийских партий и смена правящих элит в посткоммунистических странах, как это уже произошло в Болгарии и Словакии, а в ходе следующего избирательного цикла случится и в Венгрии.

Любопытно, что в общих чертах это та самая территория, которая была главной ареной Реформации (Англия с новосветскими колониями хотя и оставалась в тренде, но шла альтернативным маршрутом. Как, впрочем, и теперь). Причем, как и полтысячелетия назад, сейчас здесь реализуется модернизационный, по сути, проект. Нынешние очаги сопротивления ему - евроскептическая фронда в самом ЕС и "русский мир" на северо-восточных границах - аналогичны тогдашним католическому и православному. И хотя сейчас религиозный аспект откровенно вторичен, сути это не меняет. Главные черты здесь одинаковы: агрессивность, реакционность, консерватизм, причем и у левых крайних, и у правых. И именно этот "ультраинтернационал" может оказаться ключом к выживанию путинского режима.