Полная федерация. Что останется от ЕС, если запустить план Макрона
Пожар в Соборе Парижской Богоматери представляется сегодня событием, которое может оказаться судьбоносным для президента Эммануэля Макрона как внутри страны, так и в Европе, - в ту или иную сторону. Ведь, с одной стороны, французы шокированы таким явным мистическим указанием на наличие проблем с европейскими ценностями, но с другой - несчастье их объединило.
Внутренний враг
Что касается первой части вопроса, то ответ на вызов европейским ценностям Макрон и его оппоненты, в первую очередь Марин Ле Пен, видят разный. Почему имеет смысл говорить только о Ле Пен? Во-первых, насчет французской политической системы начали в последнее время обоснованно писать, что в ней теперь наличествует только "центр" и "экстремисты". А во-вторых, противники правительства слева переживают тяжелый морально-психологический кризис, как и после победы Жака Ширака над Жаном-Мари Ле Пеном в 2002 г., ведь тогда практически всем левым партиям пришлось призвать своих избирателей "голосовать за вора против фашиста" с "прищепкой на носу". В 2017-м голоса левых похожим образом увел Макрон, обещавший как-то примирить необходимость модернизации с социальным государством. Но голосовали французы скорее не столько за него, сколько против Ле Пен (учитывая, что кандидаты от правого центра утонули в обвинениях в коррупции).
Первые же системные попытки модернизации, выразившиеся, в частности, во внедрении чего-то похожего на нынешний программный проект радикальных американских демократов "Зеленый курс", вызвали, как и при Франсуа Олланде, сопротивление в обществе.
Макрон отреагировал на протесты так же, как и многие французские лидеры до него, то есть пошел на попятную. Потом еще и щедро залил эту победу улицы новыми социальными подачками - чем, кстати, еще раз показал, что является наследником социалистов, а прочим левым на французской авансцене делать нечего. Примечательно, что эти шаги не остановили выдвигавший внутренне противоречивые "лево-правые" программы протест - в конце концов он вылился в обычные погромы, жакерию против политической и экономической элиты, не обошедшуюся без подстрекательства извне.
Отрадно, кстати, - и об этом свидетельствуют европейские предложения Макрона - что при всех своих попытках прочесть Путину Достоевского и поездках в белые ночи французский президент не забывает, кого российский диктатор поддержал на выборах политически и финансово и как пытался подорвать кампанию Макрона.
Но "желтые жилеты", даже когда речь идет об их цивилизованной, умеренной части, способны затормозить реформирование Европы по Макрону. Между прочим, именно в дискуссии с этой оппозицией должен был принимать участие президент Франции на следующий день после пожара в Нотр-Дам. Все политические партии Франции приостановили свои агитационные кампании в Европарламент.
Однако выборы в ЕП и в самом деле превращаются в ключевое событие политического цикла. Евроскептики намерены если и не победить на них, то сформировать фракцию, с которой придется считаться, в том числе и в вопросе назначения членов Еврокомиссии, которые хотя и представляют по традиции все страны - члены Евросоюза, но знают, что данная норма вовсе не обязательна.
Во внутренней французской политической дискуссии это новый поединок Макрона и Ле Пен, которая даже сменила название партии на менее агрессивное - теперь это не "Фронт", а "Национальное объединение", - стремясь стать поближе к центру. Согласно февральским опросам правящую партию поддерживали 30% французов, в то время как националистов - 27%, поэтому и начались разговоры о несвойственной Франции двухпартийной системе.
Напрямую Ле Пен уже не призывает к выходу из ЕС - страдания Великобритании более чем показательны. Но общая цель евроскептиков - это обессмысливание европейской интеграции и сохранение системы политической проституции, в условиях которой российские гангстеры и типологически схожие персонажи приобретают себе европейское гражданство. Как это прекрасно действовало до возникновения российской проблемы - в этом смысле французская Ривьера недалеко ушла от австрийского мегаофшора или пригородов Лондона, пусть и не докатилась до нравов Мальты или Кипра.
От Меркози к Меркону
Трудности у французских и других европейских ультраправых в этом отношении возникают только с обычным европейским антиамериканизмом, поскольку во главе США находится их единомышленник, который при этом старается на европейцах заработать.
Это несколько путает карты всему правому флангу, равно как и эпический провал Брекзита. Подобные политики хотят нажиться за счет других, причем в немалой степени - собственных соседей, а это лишает их договорной силы. Поэтому тезис, который в своей программе для Европы продвигает Макрон, - что национализм не предлагает никаких реальных ответов, - вполне справедлив.
Проблемы с его манифестом - теперь фактически на фоне пылающего Собора Парижской Богоматери - имеют другую природу. И говоря о ней, стоит вспомнить, что ныне растерявший весь политический авторитет и ходящий по лезвию бритвы в смысле личной свободы позапрошлый президент Николя Саркози тоже выступал в качестве активного европейского интегратора, чьи европейские спичи подозрительно напоминают нынешние речи Макрона.
Макрон, конечно, пошел значительно дальше, будучи единственным из французских политиков, поставившим "европейский проект" в сердце своей предвыборной программы. Но ведь и Саркози за время своего президентства удалось ускорить принятие Лиссабонского договора, успешно провести председательство Франции в Совете ЕС и выступить лидером Европы.
Что касается саммита НАТО в Бухаресте, то, несмотря на глобальное изменение военно-политической обстановки за десять лет, позиция Макрона по расширению Альянса на Украину и Грузию мало чем отличалась бы от позиции Саркози. Впрочем, позже, в 2012 и 2018 гг., к власти в Тбилиси пришли французские граждане - так что кто знает? Но мировой финансовый и европейский долговой кризис 2008-2011 гг. подорвал перспективы шестого президента Пятой республики, Европу возглавила канцлер богатой Германии, которой все прочие были должны, что отразилось в термине "Меркози".
Но сегодня Франция не так слаба, Германия не так сильна, а Великобритания поставлена в угол. Поэтому ничто не мешало Макрону 4 марта взять европейский штурвал из рук мечтающего о пенсии Жана-Клода Юнкера и попытаться им порулить.
Если не считать архива Саркози (бюрократия в принципе так работает - перелицовывает все время одни и те же документы), то к своей программе Макрон шел полтора года. Так, его выступление в Афинах 7 сентября 2017 г. было посвящено вопросам демократии в Евросоюзе. Речь в Сорбонне 26 сентября того же года, в центре которой были итоги германских выборов, содержала полный набор конкретных мер и изложение представлений о будущем Европы. Год назад, 17 апреля 2018-го, Макрон выступил в Европарламенте на тему европейского суверенитета в его понимании (продолжения о федерализации Европы). При вручении премии Карла Великого в Аахене за вклад в европейское строительство французский лидер призвал германское руководство отбросить старые фобии и смелее взяться за реформирование Союза.
Наконец, в июне прошлого года в Берлине лидеры Франции и Германии подписали "мезебергскую декларацию". В этом и впрямь прорывном документе содержится предложение о создании бюджета зоны евро (уговорились на 0,3% ВВП) с назначением соответствующего министра финансов, контролируемого парламентом зоны евро. Это идеи налоговой и социальной конвергенции в ЕС, так называемая "налоговая вилка", по выбору стран-членов, в особенности младоевропейцев, что должно стать условием их доступа к "Фонду сплочения" Евросоюза.
Цель - исключить финансирование структурными фондами Союза социального демпинга между странами. В последнем варианте своей программы для Европы Макрон дополнил этот блок утопичным требованием общей минимальной зарплаты. Париж также призывает к созданию общих контролирующих органов в сфере сельского хозяйства, так что с Трампом и при Трампе никакого трансатлантического торгового соглашения между ЕС и США можно уже не ждать.
Провал Брекзита пока отодвинул планы Макрона по совершенствованию европейской демократии и переходу к новому этапу евроинтеграции путем выдвижения общих межстрановых списков кандидатов на евровыборах 2019 г. на 73 места в Европарламенте, которые должны стать вакантными после Брекзита. Теперь на эти места претендует новая партия идеолога Брекзита Найджела Фараджа, задумавшего вернуться в Европарламент.
Ряд этих предложений, как и более поздних, был несколько откорректирован немцами, но могло быть хуже. После выступления Макрона в Страсбурге германский истеблишмент напоминал разворошенный улей, причем левый центр встал на защиту Макрона против своих собственных партнеров - христианских демократов и их баварских союзников.
Представляется, впрочем, что за судьбу своего проекта Макрону предстоит воевать не с немцами. А скорее всего, с восточноевропейскими странами, у которых все тот же равноценный голос на уровне ЕС. Потому что они хотят проводить собственную миграционную политику (пугать избирателя "инородцами" всегда было выгодным трюком) и быть конкурентоспособными с точки зрения глобального соперничества за инвестиции и высокооплачиваемые, да хотя бы и любые рабочие места.
Столкнется Макрон и с американцами, которые хотят продолжать продавать европейцам оружие.
Европа в обороне
Дело в том, что важным элементом плана Макрона являются предложения по активизации так называемой "Европы обороны". В них входит учреждение Европейского оборонного фонда для финансирования совместных разработок и производства вооружений и военной техники (кое-то уже сделано в практическом смысле), создание на постоянной основе Европейского генерального штаба, а также Европейского совета безопасности.
Была высказана и "мультикультурная" идея службы в национальных вооруженных силах военных из разных стран Евросоюза. Предложено создать общую систему разведывательной информации с централизованной базой данных, доступной для спецслужб стран - членов ЕС.
В своей сорбоннской речи Макрон пошел еще дальше, призвав образовать общую европейскую академию по разведке и европейскую прокуратуру по борьбе с оргпреступностью и терроризмом. Французский проект в сфере безопасности предусматривает активизацию института углубленного структурированного партнерства, предусмотренного полузабытым Амстердамским договором. Тесное взаимодействие в этой важной сфере должно привести в начале следующего десятилетия к формированию боеспособных сил быстрого развертывания.
И нельзя сказать, что все это пустая риторика, - впору начать волноваться и США, и НАТО. В конце 2017 г. страны Евросоюза решили запустить программу углубленного структурированного партнерства в этой важнейшей области интеграции (PESCO). На саммите ЕС в конце июня 2018 г. они утвердили большинство оборонных инициатив, выдвинутых Францией. В частности, был одобрен пилотный проект создания европейского оборонного фонда, дан старт так называемой европейской интервенционной инициативе, к которой присоединилось девять стран, включая Францию и Германию.
По словам Макрона, "все это важные шаги в наращивании стратегических возможностей Европы, ее автономии в проведении операций по военному вмешательству". Французский лидер полагает, что Европа за год "мощно" продвинулась в сфере обороны и безопасности, причем этот процесс сопоставим только с достижениями 1950-х (только тогда, напомним, в картинке присутствовала Америка). Но реальность сурова - большинство участников программы готовы закупать американские системы вооружений и технику, а не продукцию европейского ВПК. Неясно, что будет с разработкой и созданием будущих франко-германских истребителя и танка нового поколения, а также введением общего оборонного бюджета.
Наконец, как могут сочетаться ускоренная интеграция стран, входящих в зону евро, и призывы Макрона сохранить единство Европы? В Сорбонне он заявлял, что "Европа разных скоростей - это уже реальность, поэтому не будем бояться говорить об этом". Но усиление интеграции, наоборот, предполагало бы стимулирование включения в зону евро стран Вышеграда, кроме Словакии, Хорватии, которая все еще что-то, как оказалось, делит со словенцами, Швеции и Дании. Впрочем, вероятно, путь убеждения Париж считает теперь тупиковым. Интеграционные процессы в Европе зашли слишком далеко и требуют все большей передачи властных полномочий на краевой и локальный уровень. Многие государства-члены обоснованно видят в этом опасность собственного исчезновения за ненадобностью.
Но пока и Макрон оставляет без ответа конечную цель как своей программы, так и европейской интеграции. А она, похоже, может быть только одна: окончательное создание конфедерации или федерации. Для стран, восстановивших или создавших государственность только в 1980-е и 1990-е годы, в этом французском бюрократическом подходе видится риск утраты суверенитета, которым они не успели насладиться. Отсюда, в основном, и трения между западноевропейской и восточноевропейской партиями в Союзе, но при неизмеримо большем потенциале первой.
Не читается в программе французского президента и дальнейшая экспансия ЕС на восток, без которой блок неизбежно ждет продолжение стагнации и взаимных склок. В то же время распад или стагнация Союза - в условиях нынешней вялой внешней политики США - имеет только одну альтернативу: медленное дружественное поглощение Китаем, что превратит его в единственную сверхдержаву. Так что программа Парижа - это точно лучше, чем ничего. А насколько понимает или разделяет идеи Макрона избиратель стран ЕС, в том числе и его собственный, французский, - скоро покажут выборы в Европарламент.
Преемник Саркози
Тренд на усиление роли Германии и ослабление роли Франции в ЕС, начавший проявляться в конце девяностых, в последние годы сохранялся. Но позиции Ангелы Меркель сегодня ослаблены как шаткой коалицией, со скрипом созданной по итогам прошлых выборов, так и продолжением ирреденты германского избирателя, неспособностью найти компромисс с Америкой и стремлением усидеть еще и на российском стуле..
В то же время в критические моменты развития ЕС именно Париж, как правило, проявлял активность и выдвигал масштабные инициативы, которые давали серьезный политический импульс развитию европейского проекта. В частности, это предложения президента Валери Жискар д'Эстэна в середине 1970-х по прямым выборам в Европарламент - то есть таким, какими они являются сегодня. Это и преодоление "евросклероза" (новое пришествие которого мы наблюдаем сегодня) в немалой степени благодаря усилиям Франсуа Миттерана и деятельности Жака Делора, затем создание Союза и евро, в чем были заинтересованы французы.
Впрочем, Эммануэль Макрон продолжает дело не так их, как Николя Саркози. Тот тоже считал своей главной задачей на европейском направлении преодоление институционального кризиса ЕС, вызванного провалом ратификации проекта конституции Евросоюза на референдуме во Франции и нарастающим евроскептицизмом. Неслучайно в своей первой речи после оглашения итогов выборов Саркози заявил: "Франция возвращается в Европу!", имея в виду задачу срочно "реабилитировать" страну, ставшую наряду с Нидерландами "могильщиком" евроконституции.
Так же, как в свое время Саркози, Макрон объехал в первые месяцы своего правления чуть ли не все столицы ЕС, уделив особое внимание странам Центральной и Восточной Европы. Макроновская идея проведения широких обсуждений и конференций о будущем Европы в первом полугодии 2018 г. также не нова. Саркози на рубеже 2007-2008 гг. тоже организовывал заседания так называемого "комитета мудрецов", подготовившего доклад о будущем Европы. Но он свелся к банальным рассуждениям и мечтам о процветающем ЕС, который и так процветал до кризиса.
