Почему России не дорасти до тоталитарного государства

В сегодняшнем режиме российской экономике осталось жить недолго: спад, начавшийся еще до вторжения в Украину, в результате санкций превратился в обвал. Речь уже не идет даже о карикатурной конкуренции с западными демократиями - вопрос стоит о сохранении политической це­лост­ности страны и пред­­от­вра­­щении социального взрыва. Последние социологические опросы и протестные акции со стороны, например, медиков - зримое тому подтверждение.

Действенным способом стабилизации государственной системы мог бы стать функционирующий тоталитаризм, обес­пе­чи­ва­ющий целостность и управляемость страны вне зависимости от экономической ситуации. Тем более что признаков перехода к данной модели в России становится все больше. Между тем для создания тоталитарной модели управления Кремлю предстоит выполнить несколько сложных заданий, реализация которых заметно превосходит возможности российского президента. Во-первых, Путину придется обеспечить полную управляемость региональных элит. В случае, например, с Северным Кавказом это может привести к прямому военному столкновению с "хозяевами" республик вроде Рамзана Кадырова, лояльность которого стоит очень недешево. И в условиях экономического кризиса скоро станет для бюджета и вовсе неподъемной. На такой конфликт у Москвы может просто не хватить сил.

Во-вторых, и это куда сложнее, придется создать действенный механизм силового контроля над обществом. При действующем общественном укладе полицейские и надзорные органы не столько реализуют силовую политику Кремля, сколько осуществляют экономическую эксплуатацию подконтрольной им территории. Условно говоря, сотрудники НКВД могли заниматься - и занимались - личным обогащением, однако главной их функцией и смыслом работы была реализация репрессивных мер, сформулированных государством.

Сотрудники ФСБ и российской полиции могут реализовать репрессивные меры. Но основная их цель - личное обогащение. В обмен на это право они обеспечивают страх населения перед существующей властью. Но данная система более похожа на децентрализованный феодализм (где бароны вроде служат королю, но больше переживают о собственных войсках и замках), нежели на тоталитарное государство. А построить тоталитаризм с баронами вместо тайной полиции невозможно. У них слишком много своих целей, и они выше в их внутренних приоритетах, нежели воля "вождя". И для изменения этого состояния вещей необходимы очень крутые меры. В первую очередь по обеспечению страха самих силовиков. То есть массовые аресты и примерные наказания действующих правоохранителей, для исполнения которых необходимы "идейные" и неподкупные экзекуторы. В противном случае все превратится в шоу "кто быстрее откупится".

И этот момент подводит нас к третьей - и возможно, главной проблеме при построении тоталитаризма в современной России. Для него необходима идеология. Не халтурная телепропаганда, а добротная и убедительная идеология, способная завладеть умами заметного процента населения страны. Идеология, за которую люди будут готовы не только убивать, но и умирать. А ее нет.

Пропаганда манипулирует настоящим и прошлым. Ее удел - онтология, а не футурология. Идеология же - это прежде всего проект будущего. А идеология тоталитарная - проект не просто будущего, но золотого века, как бы он ни назывался: победой коммунизма, господством высшей расы или торжеством идей чучхе. В современной России проект будущего отсутствует напрочь.

Правда, с двоемыслием все в порядке. Страна в осаде, но границы закрываются для собственных граждан. Америка - враг, хотя у нее к РФ нет территориальных претензий. Китай - друг, хотя и считает Сибирь временно оккупированной территорией. "Новороссия" - вроде часть будущей империи. Она явно в опасности, но помогать ей будут "специальные люди" и крайне осто­рож­но. Потом их трупы закопают не просто без почестей - без табличек, а журналистов, снимавших могилы, побьют.

И вот данный пункт как раз полностью перечеркивает даже "сохранительную" риторику защиты неких исконных ценностей. Право на коллективную память о павших - один из краеугольных камней любой традиционной культуры. Семья, этика, мораль, религия - все сопряжены с этой памятью. Без данного базиса исконных ценностей попросту не остается. Так что России теперь нечем соблазнять даже русских. Все блага ее цивилизации - блага заимствованные. Причем заимствованные, как теперь вдруг выяснилось, у неприятеля. И заменить их попросту нечем.

"Духовность" - хорошая добавка к рациону тех, у кого нет денег на iPhone, но в ней нет калорий. И это серьезная брешь в системе управления "ватой". СССР уничтожили не ракеты, а джинсы: аскеза советского строя противоречила нормальной человеческой тяге к комфорту и развлечениям. Вестернизация постсоветской России отчасти замаскировала данную проблему, но она никуда не делась: на уровне архетипов унижение и запугивание иных (иноспальцев, инородцев, иноверцев, иностранцев) остаются самыми популярными удовольствиями. "Крымнаш" сработал благодаря этому. Но это же чревато катастрофой для российских элит: "страшно далеки они от народа". Отнюдь не случайно Путину одно время лепили имидж своего парня: нарочито грубая речь, неважно сидящий костюм, хамские выходки.

Путинская Россия - цивилизационный банкрот, эвфемизмы о "третьем пути", включая "великий разворот на Восток", прикрывают именно это. И именно это лишает смысла российский империализм. Кроме паспорта, нынешних россиян практически ничего не объединяет. Но империализм исправно работает, лишь когда нация едина в созидании. Когда есть осязаемый повод для небрежения и отрицания чужого - более развитая культура, лучшие технологии, уровень жизни, возможности для самореализации. Наконец, право на справедливость, хоть и не обязательно в судебном порядке. Все это - поводы для "системной" гордости. Империи строят не от зависти, а на зависть. Их цель - величие, а не компенсация, дотянуться до звезд, а не встать с колен. Но этой цели-то как раз и нет. И не предвидится. А с криком "За новые дачи на Рублевке!" отряды в атаку не пойдут. Хотя бы потому, что это будут не их дачи.

Поэтому Путину не остается ничего иного, чем стараться сохранить "все, как есть". Он будет метаться, примеряя по очереди то френч, то шапку Мономаха, и критикуя Ярослава Мудрого за "ослабление государства". Он будет затягивать гайки, блефовать и угрожать. Но у построенной им машины времени нет тормозов. Пытаясь откатить время на несколько десятилетий, можно "пролететь" на несколько веков. Аккурат к Великой смуте.