Папа и Рацио. Почему мы снова не услышали Франциска I?
Что в действительности сказал Папа? Был ли он во всем прав, а те, кто не понял его, во всем неправы? Или, напротив, Папа ошибался? На самом деле — ни то, и ни другое. Всё сложнее, и лежит в совсем иной плоскости
Прежде всего, напомню о том, о чем уже писал раньше: Папу нужно уметь слушать, а это требует, как минимум, предельной внимательности к деталям.
Прежде всего, нужно обращаться строго к первоисточнику.
Далее, помнить о том, что в силу очень специфического положения Папы, логика, в рамках которой он формирует свои высказывания, может существенно отличаться от светской, поскольку Папа должен учитывать весьма сложные и противоречивые факторы. Папа существует и действует, как минимум, в двух ипостасях, поскольку двойственна сама Церковь: высокодоходное предприятие по продаже постоянным клиентам абстрактных идей за конкретные деньги. Помимо этого, в структуре католической церкви существуют и просто материальные предприятия, и Папа должен думать также и о них. Добавьте сюда конфликт между Московским и Вселенским патриархатами, который Ватикан в долгосрочной перспективе может использовать для укрепления своего влияния.
Иными словами, Папа вынужден совмещать несовместимые, вообще говоря, роли: духовного лидера, светского дипломата и эффективного топ-менеджера. Ему приходится рулить в этом лабиринте, думая о вещах, которые обычному читателю/слушателю за всю жизнь ни разу даже в голову не придут. К тому же, речь идет об интервью, а не о заготовленном тексте, который переписывали и редактировали раз сто, а может и больше, шлифуя каждое слово.
В-третьих, всё сказанное в двух первых пунктах ещё не означает, что Папа непременно прав, даже в глазах верующих католиков. Папа — такой же человек, со своими стереотипами и предвзятостями. Церковь этого факта не отрицает. Тезис о непогрешимости Папы ( Infallibilitas — "неспособность заблуждаться") распространяется только на его высказывания по вопросам веры и морали ex cathedra, то есть, не где-то в частной беседе, а исключительно в случаях, когда Папа официально излагает точку зрения Католической церкви. Считается, что в этот момент его устами вещает сам Святой Дух, чего в светском интервью не могло быть по определению. Во всех же остальных случаях Папа не ограждён от заблуждений и грехов, и, как любой христианин, нуждается в покаянии и исповеди.
В-четвертых (и это очень важно!) согласно католической доктрине, даже Святой Дух, вещающий устами Папы, даёт только очень конкретные ответы на четко сформулированные вопросы, поскольку, в силу ограниченности человеческого восприятия, не может вещать на понятном людям уровне обо всём сразу. Это означает, что с обобщениями высказываний, подпадающих под действие Infallibilitas, следует быть крайне осторожными. При малейших сомнениях нужно переспросить, уточнив вопрос.
Вооружившись всем этим, посмотрим, что именно сказал Папа.
Вопрос: "In Ucraina c’è chi chiede il coraggio della resa, della bandiera bianca. Ma altri dicono che così si legittimerebbe il più forte. Cosa pensa?".
Перевод: "В Украине есть те, кто имеет смелость предлагать капитулировать, подняв белый флаг. Но другие говорят, что это узаконит право силы. Что вы думаете?".
Вопрос – откровенная провокация. Папу прямо подставляют. Почему это подстава? Да потому, что основной регион, представляющий сегодня наибольший интерес для Католической церкви, — это Глобальный Юг. Глобальному Югу плевать и на Украину, и на выживание демократии в Украине, и даже на то, что на всех территориях, попавших под российскую оккупацию, украинцы будут уничтожены физически. И их физическое уничтожение уже происходит в оккупированной части Украины, вот, прямо сейчас, когда вы это читаете.
Равнодушие Глобального Юга порождено вовсе не тем, что большая часть его населения – кровожадные негодяи. Нет, они не такие. Они просто хотят, чтобы все было, как раньше — и продовольствие шло, и помощь от более развитых стран. А из-за расходов на войну в Украине ее становится меньше, и Глобальный Юг этим крайне недоволен. Вместе с тем, Глобальный Юг составляет сегодня основную паству Католической церкви. В развитых странах число католиков, верующих в достаточной степени, чтобы обеспечить церкви хоть какой-то доход, быстро сокращается. Избегая обвинений в расизме, скажу, что формально европейская Польша проявляет себя вполне в духе Глобального Юга. В ней взбунтовавшиеся фермеры блокируют поставки в Украину, в том числе и военные, и уже начали нападать на граждан Украины, требуя перекрыть экспорт украинского зерна. При этом они совершенно спокойно относятся к аналогичному экспорту из России и Беларуси. А польское правительство потакает им, ровно по той же причине, что и Папа – своей пастве.
Как топ-менеджер Папа не может позволить себе оттолкнуть свою паству. Он должен сказать что-то такое, что она хоть как-то проглотит. Но при этом он не должен выйти из рамок двух других своих ролей: духовного лидера и светского дипломата. Шлифовать текст нет времени — это же интервью, интеллектуальный блиц. И Папа блестяще импровизирует, дистанцируясь от вопроса и уходя немного в сторону:
Ответ: "È un’interpretazione. Ma credo che è più forte chi vede la situazione, chi pensa al popolo, chi ha il coraggio della bandiera bianca, di negoziare. E oggi si può negoziare con l’aiuto delle potenze internazionali. La parola negoziare è una parola coraggiosa. Quando vedi che sei sconfitto, che le cose non vanno, occorre avere il coraggio di negoziare. Hai vergogna, ma con quante morti finirà? Negoziare in tempo, cercare qualche paese che faccia da mediatore. Oggi, per esempio nella guerra in Ucraina, ci sono tanti che vogliono fare da mediatore. La Turchia, si è offerta per questo. E altri. Non abbiate vergogna di negoziare prima che la cosa sia peggiore".
Перевод: "Это интерпретация. [То есть, Папа дистанцируется от именно украинско-российской проблематики и претендует на общее суждение] Но я считаю, что сильнее те, кто видит ситуацию, те, кто думает о людях, те, у кого есть смелость поднять белый флаг и вести переговоры [Здесь Папа ещё раз аккуратно передергивает, поскольку "белый флаг" в европейской традиции — это, в первую очередь, флаг именно переговоров, а не капитуляции, и при этом по смыслу сказанного ясно даёт понять, что выступает не за капитуляцию, а именно за переговоры]. И сегодня об этом можно договориться с помощью международных держав. Слово "переговоры" — смелое слово. Когда ты видишь, что терпишь поражение, что дела идут не очень хорошо, нужно иметь смелость вести переговоры. Вам стыдно, но сколькими смертями это закончится? Вовремя договаривайтесь, ищите какую-нибудь страну, которая выступит посредником. Сегодня, например, в войне на Украине, есть много желающих выступить в роли посредников. Турция предложила себя для этого. И другие. Не стыдитесь вести переговоры, пока ситуация не ухудшилась".
Кроме того, Папа очень аккуратно соскочил с того, что первый шаг в направлении переговоров должна сделать именно Украина. Упоминаний об Украине и России в его ответе вообще нет, а с неудобного вопроса он перешёл на то, что переговоры – это хорошо, и всякая война должна закончиться переговорами. Придраться не к чему. Тем более, что не только Папа так говорит.
Всё остальное лежит уже на совести интерпретаторов. Кстати, на Папу поначалу обрушились также и россияне, но, быстро оценив ситуацию, поспешили отыграть назад, оставив в идиотском положении одних только украинцев, и тех, кто поддержал наш обличительный пыл. Можно сколько угодно иронизировать над "больной лошадью" Лавровым и спившейся Захаровой, но здесь российский МИД переиграл украинский. Что, конечно, печально. Переводить надо аккуратнее, интерпретировать вдумчиво, и писать либо озвучивать ответы, не выходя за рамки дипломатической вежливости, с любезной улыбкой на лице. Кто не умеет этого делать — пусть идет работать вышибалой, а в дипломатии ему определенно не место. А ругаться именно с Папой – вообще последнее дело.
Есть ли повод оспорить слова Папы? В принципе, да, есть, и технически это возможно. Нужно только во-первых, решить, своевременно ли их оспаривать именно сейчас, а во-вторых, если всё-таки да, своевременно, не вступать с Папой в конфликт, а доброжелательно приглашать Святой престол к диалогу.
Повод для оспаривания очевиден. Переговоры возможны только в том случае, если из позиций сторон в этом горниле может быть выплавлено что-то морально приемлемое. Но если Украина – да, тоже грешная и небезупречная, кто станет спорить? – противостоит чистому Злу, то переговоры невозможны. Ну никак нельзя, участвуя в Армагеддоне на стороне Добра, вести переговоры о перемирии – этот конфликт не предполагает компромиссов. То есть, апеллировать нужно к Папе как к моральному и церковному авторитету, побуждая его взглянуть на вопрос с этой позиции и признать, что не всякая война может завершиться переговорами. Бывают ситуации, когда нужно, не считаясь с жертвами, добиваться полной и безоговорочной победы. Такая аргументация предполагает опускание России до уровня Абсолютного Зла и вознесение Украины в ранг Войска Добра и Света. Во всяком случае – в рамках этого конфликта.
С практической точки зрения, идти на такой шаг мы можем только будучи полностью уверенными в поддержке Запада, достаточной по объему и не отстающей по времени. Но такой уверенности у нас сегодня нет. Напротив, Запад определенно не готов оказать нам такую поддержку.
Более того, текущая украинская позиция сегодня прямо противоположна отрицанию возможности переговоров с Россией. Украина выступает за проведение Саммита мира, с очевидной целью формирования поддержки украинского мирного плана у максимального числа стран, чтобы надавить на Москву их совместным авторитетом. А значит, становиться на позицию принципиальной невозможности компромиссов с Россией, и неизбежности войны до полного её разгрома, с какой стороны ни посмотри, для нас сегодня несвоевременно. При том даже, что Россия, несомненно, как раз и является Абсолютным злом.
Далее, нужно понимать, что даже в ситуации, когда такая позиция была бы своевременной, и мы могли бы рассчитывать на достаточную поддержку, Папа, даже признавая в душе нашу правоту – а этого тоже ещё нужно было бы достичь, и это было бы очень непросто, — даже в этом случае, просто в силу своего положения, не смог бы признать её сразу и публично. Такое признание потребовало бы изменения мнения католической паствы, о котором говорилось выше. То есть, перетягивание Католической церкви на нашу сторону, даже в самых благоприятных условиях, которых сейчас и близко нет, потребовало бы длительной и терпеливой работы. И не только со Святым Престолом, хотя и с ним тоже.
А что можно (и нужно!) было бы сделать сейчас?. Прежде всего, правильно перевести слова Папы и правильно интерпретировать их. Далее, поблагодарить Его Святейшество, на уровне МИД Украины и президента Зеленского за достойные всяческого восхищения миротворческие усилия. Напомнить о мирном плане, продвигаемом Украиной, и обратить внимание Папы на то, что наша страна уже сегодня, здесь и сейчас, действует именно так, как он рекомендовал это для той стороны конфликта, которая "думает о людях и имеет мужество вступить в переговоры". Подчеркнуть, что это даётся нам непросто, поскольку мы вынуждены преодолевать праведный гнев и омерзение от аморальности и жестокости российской стороны. Предложить Ватикану прислать своего представителя на Саммит мира в Швейцарии. Еще раз поблагодарить. На этом, пожалуй, всё.
Ничего из этого, к величайшему сожалению, сделано не было. Мы проиграли России ещё один дипломатический раунд в битве за влияние на Католическую церковь в целом, и за поддержку Ватикана в частности. То, что не мы одни не услышали Папу, и не сумели правильно отреагировать на его слова — очень слабое утешение. Оно говорит лишь об одном — о катастрофическом снижении уровня дипломатии во всём мире в целом.
