Папа Франциск вернул Ватикан в глобальную политику

Речь Папы Римского Франциска на Генассамблее ООН была названа "исторической" еще до того, как состоялась. Несмотря на то что почти все, что он собирался сказать перед главами государств и правительств, он уже озвучил перед Конгрессом США. И это весьма симптоматично: Папа Франциск лишний раз продемонстрировал, на ком, с его точки зрения, лежит основная ответственность за проблемы мира.

В фокусе внимания Франциска предсказуемо оказалась глобализация и ее болезни - резкое социальное расслоение, а также колоссальное неравенство между сильными и слабыми странами, "идеологический колониализм", который лишает целые народы идентичности, в частности, религиозной. С точки зрения Папы Римского, каждый человек, оказавшийся в тяжелом жизненном положении, должен получить еду, воду и крышу над головой и точно так же ему должна быть гарантирована свобода вероисповедания. Кроме того, понтифик ожидаемо высказался в защиту климата и в целом окружающей среды от варварской эксплуатации: в эгоистических целях сиюминутной выгоды мы обрекаем мир и своих же потомков на большие проблемы.
В целом выступление Папы Франциска на Генассамблее выглядело слишком парадным, очень общим и оттого, наверное, показалось красивой формальностью. Аудитория была настроена благостно и не скрывала этого. Может, поэтому выступление главы Ватикана перед Конгрессом США показалось более интересным. Начать хотя бы с того, что нынешний понтифик стал первым Папой Римским, который выступил перед обеими палатами Конгресса США. Этому предшествовали сомнения и дебаты, можно ли пускать на трибуну избираемого органа власти представителя одной, пускай и всемирной, конфессии. То, что вопрос был решен положительно, кое-что значит.

Сомнения были совершенно оправданы. В отличие от участников Генассамблеи ООН республиканское большинство в Конгрессе даже не пыталось сделать вид, что им нравится услышанное с трибуны. Республиканцы традиционно не в восторге ни от ватиканской концепции социальной справедливости, ни от тех совпадений, которые прослеживаются между позицией Апостольской столицы и политикой Белого дома. Тем не менее Конгресс выслушал Папу Франциска с должным уважением - несмотря его на озабоченность климатом (республиканцы ее не разделяют), несмотря на его поддержку снятию блокады с Ирана и Кубы (республиканцы не приветствуют), несмотря на его обращения об отмене смертной казни (республиканцы не отменят), несмотря на его призывы легализовать 11 млн мигрантов, преимущественно латиноамериканцев (республиканцы этого ни за что не допустят). Пожалуй, только по вопросу абортов и традиционной семьи слова Папы совпали с чаяниями большинства Конгресса, да и то в отличие от Генассамблеи ООН тему "уважения к гендерным различиям" и проблему абортов педалировать он не стал, презрев возможность снискать симпатии аудитории. После чего гость ушел с протокольного обеда с конгрессменами и провел оставшееся время среди бездомных в благотворительной столовке. От чего все - и конгрессмены, и Папа, и бездомные - вероятно, испытали только удовольствие.

Папа Бергольо, в общем, никогда не скрывал своего сдержанного отношения к США. И ему, мальчишке из Буэнос-Айреса, кажется, доставляет удовольствие дразнить гринго. Многие, например, обратили внимание на то, что Папа Франциск передвигается по Нью-Йорку в очень скромном автомобиле - Fiat 500. Конечно, его стоптанные башмаки уже стали своего рода ватиканским брендом. Но проехать по "городу американской мечты" (или американского тщеславия) на малолитражке - совсем не то же самое, что спуститься в старых башмаках в римское метро. Римское метро этого даже не заметит. То ли дело США - страна статуса и статусных вещей. Где топ-менеджеру ранга главы католической церкви (корпорации с более чем миллиардом стаффа) ездить на дешевой машине - настоящий вызов общественному мнению.

Будучи сторонником латинодвижения "христианства прямого действия", Папа Бергольо не чужд политике, как были подчеркнуто чужды его предшественники, влиявшие на мировую политику опосредованно-подковерно в обмен на невмешательство в собственные дела. Папа Франциск смело высказывается на политические темы и готов участвовать вполитическом процессе.

То, что он говорит от имени бедных и выступает в их интересах, раздражает многих. Папу критикуют за "левизну" и за то, что он "недооценивает экономику". Ведь это так легко - критиковать глобализацию за то, что она дает возможность богатым обогащаться, а бедных лишает шанса. Ну а что можно противопоставить? Это, конечно, прелестно - призывать дать каждому кров, пищу, воду и свободу. Но кто это оплатит? Можно призывать к отказу от экономических методов политического давления, но какова альтернатива?

Проблема, впрочем, не только и не столько в том, что Папа Франциск к чему-то там призывает, сколько в том, что эти вопросы ставит перед миром сама жизнь. Пускай Папа Франциск со своим продвижением евангельского образа жизни выглядит эксцентрично, но он, кажется, попал в нужное время на нужное место.
Папы римские в мировой политике всегда играли роль посредников. Они оставались той последней ниточкой, которая связывала политических изгоев с остальным миром. "По церковной линии" можно было решать самые разнообразные вопросы тогда, когда все прочие связи обрывались.

Вершинка айсберга понтифики в роли переговорщиков. По Кубе, например, когда в США устали от "кубинского вопроса", а семья Кастро - от блокады. Заключительный аккорд Карибского кризиса - когда Папа Иоанн XXIII перекидывал мостик между президентом Кеннеди и генсеком Хрущевым. Судьбы мира, конечно, будут и дальше решать супердержавы. Папы римские и дальше будут оставаться "гарантами сделок" между самыми непримиримыми врагами, которые по какой-то причине решили отложить выяснение отношений. Но теперь этим их роль не исчерпывается. Последние события в мире показали, что посредник нужен не только между державами и режимами. Теперь куда актуальнее наводить мосты между людьми и людьми.
Нынешний кризис, охвативший Ближний Восток, Западную и Восточную Европу, не в последнюю очередь мировоззренческий. Конечно, радикальные религиозные или квазирелигиозные лозунги всегда использовались для достижения политических (а на самом деле - экономических) целей. Но нынешняя картина несколько отличается от традиционной - радикальные лозунги самым неприятным образом попадают в резонанс с "чаяниями масс". В воздухе отчетливо смердит крестовыми (а также "полумесячными") походами детей.

Мировые лидеры, привыкшие ориентироваться по рынкам, ценам, прибыли и прочим финансово-экономическим бакенам, не знают, как ответить на мировоззренческий вызов. Все, что они могут - пошарить в "бабушкином сундуке". И найти там вполне традиционные рецепты. Что можно противопоставить мусульманизации Европы, которая давно и довольно успешно происходит, но под нынешним наплывом беженцев может стать бесконтрольной? До сих пор Европа на все поползновения исламизации давала вполне секулярный ответ, изживая из общественного пространства и кипы, и хиджабы, и нательные крестики. Но рано или поздно догадка, что это не решает проблему, а только загоняет ее "под кожу", должна оформиться и быть высказана. Можно хотя бы попытаться предположить, что противопоставлять секулярность религиозному мировоззрению - крайне неэффективно. Что закрыть религиозность полностью в "приватном секторе" невозможно. Что надо искать какие-то другие ответы, формировать некую "посттолерантность".

Это, видимо, витает в воздухе. Не знаю, насколько правдива эта легенда, но процитирую. На упреки в том, что нынешняя миграционная политика Германии приведет к исламизации Германии, Ангела Меркель раздраженно ответила: "Не хотите, чтобы вас исламизировали, - ходите в церковь". Фрау канцлерин почти наверняка "совсем не то имела в виду". Но получилось символично. Нет ничего нового и странного в том, что в момент кризиса люди хватаются за религиозные доктрины и ищут в них ответы и опору. Но когда это делает политика, не способная дать внятного ответа на новейшие кризисы, это выглядит немного смешно - в этом жесте столько человеческого, слишком человеческого...

За что Папу Франциска обвиняют в потворстве диктаторским режимам

Участвуя в политических процессах, Папа Франциск вызывает на себя огонь критики. Например, его критикуют за потворство диктаторским режимам — из-за его участия в судьбе Кубы, позиции по Ирану и визитов в Китай. Переговоры между Кубой и США, по признанию участников, были бы невозможны без участия ватиканской дипломатии: судя по отчетам, именно Ватикану удалось склонить семью Кастро к диалогу. Решение о снятии блокады, возможность полной отмены эмбарго и визит Рауля Кастро в США перебрасывают мостик от Папы Бергольо к Папе Иоанну XXIII, сыгравшему немалую роль в разрешении Карибского кризиса. Ведь только теперь — если Куба выйдет окончательно из экономической изоляции — можно будет сказать, что этот кризис наконец закончился. Не тогда, когда бомбардировщики вернулись со своим страшным грузом на аэродромы, а теперь, когда уже никому не нужная ракетная база снова станет местом для жизни.

Но Папа Франциск тут же подставился под критику как человек, который помог администрации США вырвать Кубу из орбиты влияния России ценой судеб сотен диссидентов, которые остаются в кубинских тюрьмах. Кстати, неприятная деталь — несколько диссидентов были арестованы прямо по дороге на Папскую мессу.

Христианин-политик

Социальная справедливость, выведенная на передний план политики Святого Престола, — "оправданное ожидание" понтификата Папы-аргентинца. Это не ново для католической церкви — начиная с Папы Льва XIII вопрос социальной справедливости так или иначе стоит на повестке дня. В Европе он оказался несколько приглушен двумя мировыми войнами, затушеван послевоенными травмами и перипетиями войны холодной. Зато в Латинской Америке он расцвел так буйно, что некоторые его богословские ответвления пришлось обрубать ввиду их крайнего радикализма. Выросшая на этой почве теология освобождения была осуждена из-за ее слишком выраженной "левизны" и секулярности. Но это вовсе не означает, что сам вопрос социальной справедливости — ее краеугольный камень — потерял актуальность или был скомпрометирован. Так или иначе "теология освобождения" повлияла и продолжает влиять на священнослужителей Латинской Америки — и Папа Бергольо не исключение. В самом начале своего понтификата он дал повод называть себя Папой бедных. Отдавая себе отчет в том, что товарный мир по определению несовершенен и несправедлив, христианину должно трудиться над тем, чтобы мир становился лучше. Если политик может изменить мир, значит, пускай христианин становится политиком. Это почти дословная цитата из Папы Франциска.

Папа против Мертвых белых мужчин

Папе Франциску нравится демонстрировать Америке пренебрежение к ее идеологии потребления. Это естественно, наверное. Капитализм американского образца, американский образ жизни и "американская мечта", глобализация, которая обогащает богатые страны, делает бедные страны еще беднее, большую часть населения планеты лишает шанса на лучшую жизнь, — все это должно претить выходцу из бедной страны третьего мира, сильно зараженной вирусом левизны.

Понтификат Папы Франциска, вероятно, войдет в историю если не как реформаторский, то хотя бы как период, когда церковь перестала заигрывать с секулярным миром и принялась прямо и весьма откровенно вмешиваться в политику.

Возможно, тут снова сыграло роль происхождение понтифика. До сих пор правила игры в католической церкви диктовали связанные традициями и условностями выходцы из Европы. Политика Святого Престола оставалась европоцентристской, и это проявлялось и в образе жизни, и в способе действий, и в самом видение проблем. Консервативность католической церкви проявлялась не только и не столько в том, что она отказывалась признавать однополые браки, сколько в том, что судила обо всем со специфических европейских позиций. Или, как это называют коллеги-культурологи, "с точки зрения Белых мужчин". Можно было бы добавить — Мертвых белых мужчин, поскольку основную массу католиков в мире нынче представляют отнюдь не Белые мужчины. Да и в самой Европе они постепенно становятся меньшинством.

Опубликовано в еженедельнике "Деловая столица" от 28 сентября 2015 г. (№39/749)