Осень патриарха. Что ждет Путина в раю

Подполковник сидел перед залом клуба "Валдай" в Сочи, набитым топтунами из ФСО, экспертами из РИСИ и отморозками из "Наци" - или из "Наши"? - впрочем, это было не столь уж и важно, главное чтобы они были настоящими отморозками - и общался с русским народом, чутко вслушиваясь в себя.

Русский народ глядел на него с недетской посредственностью, а подполковник в ответ улыбался на камеру, хоть и через силу. Проснувшись, он чувствовал себя неважно: казалось, что его внутренности прорастают ядовитыми грибами и водорослями. На лице ощущался ботокс. Во рту стоял привкус белорусского пармезана, который он рискнул попробовать в Минске, проверив его на Лукашенко - не отравлен ли?  Стоял октябрь, то ли вечер, то ли утро - в общем, было время вставать с колен всей страной, но колени у подполковника очень некстати ныли.

Сидя в таком не слишком радостном состоянии перед залом, подполковник произносил речь. Он говорил на автопилоте, не задумываясь над тем, что скажет в следующее мгновение. Подполковник давно понял, что, общаясь с народом,  лучше всего довериться инстинктам, по возможности не вмешиваясь в процесс словоиспускания. Но атмосфера в зале сгущалась и уже чувствовалось, что от него ждут чего-то задорного, в духе бодрых афоризмов про сортир и бабушкины яйца, когда-то прославивших подполковника на весь мир, - но одновременно чего-то такого, в чем видна была бы перспектива, достойная Великой страны. 

Как на грех, в голову ничего не приходило. Некстати вспомнился бестолковый патриарх, проваливший бездарно абсолютно все и не сумевший даже отравить засевших в Стамбуле попов-русофобов - только хороший яд зря пропал. В пару патриарху был и официант - такая же бестолочь, неуклюже указавшая на единственный неотравленный бокал, и спалившая всю операцию.

"Вот же дурень, - злился подполковник. - Чего ты влез? Дал бы этому болвану-патриарху отхлебнуть, раз он не может запомнить даже, где какой бокал стоит.  Мы бы его в святые возвели, понаделали бы из него мощей, а на его место я поставил бы кого-то толкового, молодого. Есть ведь кандидаты, отличные есть ребята у меня в охране. Парикмахер вот - тоже ничего такой парень, и вот его можно было бы, впрочем он больше для мечети подойдет...  Или, скажем, повара... Хотя, нет, повара у нас отвечают за ЧВК, и хватит с них, нельзя допускать чтобы поварские слишком уж усиливались".

Между тем, переломный момент приближался, и напряженность в зале достигла такого градуса, что ее трудно было переживать даже подполковнику, привыкшему к томительному течению времени. "Конечно, это катастрофа всемирная, но, я повторяю, мы не можем быть инициаторами этой катастрофы, потому что у нас нет превентивного удара. Да, в этой ситуации мы как бы ждем, что в отношении нас будут применять ядерное оружие, сами ничего как бы не делая", - вяло выталкивал он из себя словесную жвачку. Но  вдруг его рука сама собой сделала жест, как будто в нее легло, наконец, огромное бабушкино яйцо, а нужная фраза родилась сама собой:  "Агрессор должен знать, что возмездие неизбежно, что он будет уничтожен. И..." Тут подполковник на мгновение замялся, но продолжение быстро нашлось: "Ну, что же.  А мы - жертва агрессии, и мы, как мученики попадем в рай, а... а они просто сдохнут".

В зале раздались неуверенные поначалу аплодисменты, быстро перешедшие в овацию, и чей-то истерический смех.

"Потому, что они даже раскаяться не успеют", - вбил подполковник последний гвоздь. И сотни новостных лент разнесли по всему миру слова российского президента.

Через несколько часов, глубоко под Москвой, в Центре Управления Путиным (ЦУП), в особо защищенном бункере "Рай" пожилой, но еще бодрый, как старый боевой конь, маршал вел работу с личным составом. "Вы опять чесали яйца на боевом дежурстве!, - отчитывал он капитана-оператора. - Ведь сколько раз уже вас предупреждали, что ведомый от этого делает немотивированные и двусмысленные жесты.  Ваши яйца стали вам мешать, капитан. Вы должны, наконец, определиться: или яйца - или следующее звание!". 

Побледневший оператор молча кивнул, и петрушкой скользнул на место. На его лице выступили капельки пота. Коллеги, уже сделавшие свой выбор, косились на него с откровенным злорадством.

"И вообще, - продолжил маршал обращаясь уже ко всем. - Я в последнее время не вижу в вас твердости. Не вижу воли к победе. Вы все расслабились - непонятно, с чего это вдруг? Где ваша агрессивность? Где наступательный дух?  Он же должен быть у вас полным отморозком, чтобы его боялись до судорог, вот просто на всю голову отмороженным, совершеннейшим уродом  - а он у вас какой-то вялый, как разваренный овощ. Айятоллы, вон, открыто говорят, что они уничтожат Запад.  Этот... - маршал прищелкнул пальцами, вспоминая некстати вылетевшее из головы имя - ну, лысый такой был у нас, на свинью похожий, мы его еще ботинком заставляли стучать - он тоже прямо говорил: "мы вас похороним". Вот это было на уровне - сразу все понимали, что тут вам великая держава, а не вот это вот все. А этот собрался в рай. Что за пораженческие настроения? Где бодрость? Где  уверенность? И даже аплодисменты вышли какие-то сонные. Раз уж вы так прокололись с этим дурацким мученичеством, так хоть овацию нужно было держать минут двадцать, не меньше!"

"Вы совершенно обленились! - продолжил маршал, промокнув испарину на лбу. - Вы не работаете с ведомыми так, как должно! Сидите тут, яйца чешете... у кого они по недосмотру есть еще.  Расслабились? С завтрашнего дня  будут строевые занятия - по четыре часа, и с песней, и чтобы вас в аду было слышно, я специально позвоню и переспрошу.  Вот тогда в вас появится боевой дух! В рай он у вас собрался, понимаешь ли. Рай между прочим - он не резиновый!"

Примерно в это же время, в кабинете на другом конце Земли, полуседой-полурыжий джентльмен прослушал доклад, сопровождаемый демонстрацией видеозаписи. "Мне кажется, мы сделали ошибку, позволив русским получать кокаин в неограниченном количестве, - резюмировал он. - У них от этого явно сносит крышу. И, уж во всяком случае, нельзя допускать, чтобы в кокаин, доставку которого мы санкционировали, попадали еще и китайские спайсы. Особенно сейчас, когда в России осеннее обострение и психозы на религиозной почве. Позвоните колумбийцам и попросите от моего имени на ближайшее время поставки в Россию ограничить. И попробуйте через наше посольство в Пекине выяснить, что им подмешали в последнюю партию"

Секретарь озабоченно кивнул и потянулся к телефону.

В это же время в аду, где еще не подозревали о том, что их ожидает теперь по четыре часа ежедневно, бесы  устанавливали на входе три огромных 3D-буквы: А, Р и Й, наскоро сплетенных из колючей проволоки и небольшую, но броскую табличку "Только для православных Московского патриархата".  Где-то в глубине ада, на берегу моря кипящей серы, возводили бараки, чуть поодаль - декорацию: фасад Ливадийского дворца.  Всеми этими работами руководил небольшого роста энергичный бес с козлиной бородкой и обломанным рогом, которого все называли Моторолой.  Вдалеке, в серном тумане, вырисовывался силуэт,  удивительно напоминающий Крымский мост. 

- Может, надо написать официальное приглашение подполковнику - мол, приезжайте, у нас все готово  для встречи? - обратился к Мотороле один из подчиненных ему мелких бесов.

- Не стоит, Захарас, это лишнее. Дорогу он и так найдет.  Пусть это будет для него сюрприз. Какой же рай без сюрпризов?