Очень горячий мир. Что происходит в Боснии и Герцеговине

21 ноября исполнилось 26 лет Дейтонскому мирному соглашению, положившему конец кровопролитной войне 1992-1995 годов в Боснии и Герцеговине. Компромиссом, на который согласились представители боснийцев, сербов и хорватов, стало формирование сложной конструкции из трех конституционных народов и двух т.н. энтитетов – боснийско-хорватской Федерации БиГ и Республики Сербской. Решение остановило кровопролитие, но показало свою тотальную неэффективность. До последнего времени под "неэффективностью" Дейтонской Боснии подразумевали неэффективность запутанной системы власти. Однако в последние месяцы начали говорить и о том, что страна стоит на пороге распада и нового конфликта.

Эхо геноцида

Нынешнее обострение ситуации в Боснии и Герцеговине началось с того, что Гаагский трибунал подтвердил пожизненный приговор бывшему командующему армией боснийских сербов, генералу Ратко Младичу, признанному виновным, в частности, в геноциде боснийцев-мусульман в Сребренице в 1995 году. В Республике Сербской, судебный процесс встретили митингами в поддержку генерала, а лидеры боснийских сербов в один голос заявили, что считают Младича героем.

Высокий представитель международного сообщества, реагируя на этот приступ опасной ностальгии, своим решением ввел закон об уголовной ответственности за отрицание геноцида в Сребренице. Высокий представитель – это "гражданский миротворец". Он действует от имени "Совета по выполнению Мирного соглашения", в который входит более полусотни государств и организаций, включая США, ЕС, Россию, Турцию… Высокий представитель наделен самими широкими полномочиями – может отстранять от должностей высших должностных лиц, принимать или отменять законы – в общем, управлять страной так, как сочтет нужным для сохранения мира. Однако сербы в Республике Сербской и Россия не признают этот институт "внешнего управления". Москва уже отказалась признавать полномочия новоизбранного Высокого представителя, немецкого дипломата Кристиана Шмидта, а его запланированное выступление на заседании Совета Безопасности ООН было названо сербофобским и заблокировано россиянами.

После громких решений Высокого представителя сербские политики перестали принимать участие в работе центральных органов власти БиГ. Затем в Республике Сербской анонсировали выход из общегосударственных институций, включая силовые структуры, и заявили о планах восстановления собственной республиканской армии.

Лидер сербов БиГ Милорад Додик даже пригрозил акциями прямого действия – блокадой казарм объединенных Вооруженных Сил БиГ, если вдруг "чужие" военные не захотят уйти добровольно. А если и это не подействует, то, по словам Додика, он обратится "к друзьям" — прозрачный намек на Сербию и Россию. (Очевидно, в Москве уже простили союзника, который не так давно их подставил, всучив Сергею Лаврову икону "из Луганска", происхождение которой так и не было достоверно установлено и которую в конце концов вернули Додику).

Так как именно блокада казарм Югославской народной Армии дала старт вооруженному конфликту в Югославии в начале 1990-х, заявления сербского политика были восприняты в регионе и на Западе как реальная угроза миру на Балканах, как самый серьезный кризис с момента окончания войны в 1995 году.

Война – не вариант

Сам Милорад Додик, который, в принципе, постоянно выступает со скандальными заявлениями, позже дезавуировал свои угрозы, заявив: "Ни я, ни кто-либо из Республики Сербской никогда не призывали к войне как к варианту. Мы согласны с тем, что мир следует сохранять". Но от своих требований боснийские сербы не отказываются. Главными из них являются отказ от централизации БиГ, отказ от всех институтов "внешнего управления, полная де-факто самостоятельность Республики Сербской.

Сами сербы называют этот процесс мирным возвращением к настоящему Дейтону. Но Запад видит в этих заявлениях угрозу "разморозки" боснийского конфликта.

Как написала на днях New York Times, ситуация в Боснии с ее усугублением этнополитических споров и противоречивыми нарративами выглядит так же, как и до начала конфликта в 1992 году. Если Додик реализует свой план, это будет явным нарушением мирного соглашения в стране. В ответ руководство боснийских хорватов могло бы попытаться восстановить свой автономный регион военного времени Герцег-Босна, а боснийцы-мусульмане будут пытаться защитить единую Боснию любыми средствами, даже с оружием в руках.

Тут надо отметить, что конфликт в Боснии, формально говоря, так и не был разрешен. Боевые действия были приостановлены, но это – все. Поэтому в Боснии и Герцеговине до сих пор присутствуют миротворческие силы – сегодня это военный контингент Европейского Союза, EUFOR Althea.

На недавнем заседании Совбеза ООН удалось продлить мандат миротворческих сил ЕС в БиГ, хотя для этого пришлось пойти на уступки РФ и отказаться от презентации нелицеприятного для сербов отчета Высокого представителя. Численность контингента EUFOR составляет всего лишь 700 человек, однако существует опция быстрой переброски резерва из европейских стран (в текущем году в БиГ прошли учения именно для тестирования этого плана действий на практике). Однако учитывая провальный опыт международных миротворцев в Боснии, когда "голубые каски" не защитили 8000 боснийских мусульман в Сребренице, присутствие миротворческого контингента не дает 100% гарантий сохранения мира. И если боснийские сербы при поддержке России решат идти ва-банк, конфликт будет разморожен за считаные дни.