Кипрский прецедент. Чем угрожает Украине "разделительная" инициатива Турции

Усиление позиций Турции способно изменить расклад сил во многих конфликтах, зашедших в тупик, открыв благоприятные возможности для вовлеченных в них сторон. Но слом устоявшихся правил всегда несет и риски. К тому же любая поддержка со стороны Турции возможна только на возмездной основе, и ее цена будет высока.

Шельф и санкции

Министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу заявил в минувшую пятницу, что переговоры по урегулированию конфликта на Кипре, продолжавшиеся 53 года, зашли в тупик по вине кипрско-греческой стороны, "не желающей делиться ничем с киприотами-турками". Как следствие, единственный способ разрешения конфликта – создание двух государств "на основе суверенного равенства".

Это заявление главы турецкого МИДа стала еще одним камнем в фундамент, на котором Турция строит защиту газоносного шельфа Турецкой республики Северного Кипра (ТРСК) от сторонних посягательств и помощь ТРСК в его разработке. Точнее, разработки его Турцией, поскольку у самой ТРСК, признаваемой лишь Анкарой, нет для этого ни средств, ни технических возможностей.

Кроме того, Чавушоглу заявил, что даже если Анкаре и Афинам удастся в какой-то момент достичь минимальной общей позиции, способной стать отправной точкой для возобновления переговоров, то эти переговоры могут начаться только с чистого листа, поскольку существующие рамки, включая резолюции Совбеза ООН, уже доказали свою неэффективность. Запомним этот пассаж — мы к нему еще вернемся.

Уже в понедельник Анкара перевела позицию Чавушоглу в практическую плоскость, выставив с участка шельфа, который Турция считает принадлежащим ТРСК, французское исследовательское судно и сопровождавший его греческий фрегат. Реакции Афин и Парижа пока нет, но уже очевидно, что она ограничится дипломатическими протестами, а ЕС в целом выразит, максимум, озабоченность. Евросоюз не может сегодня рисковать ни потерей союзника, ни товарооборотом с Турцией, ни миграционными соглашениями, сокращающими поток беженцев, причем, в первую очередь, на греческие острова. Это вынуждает Брюссель и остальные европейские столицы идти на уступки Анкаре, закрывая глаза на расшатывание и без того трещащего по всем швам международного права, и нарушения Турцией прав человека, включая преследование оппозиционных журналистов и активистов, в том числе и за рубежом.

Отражаясь в России

Хотя разговоры о том, что Турция Эрдогана похожа на Россию Путина стали уже общим местом, это не совсем так. Принципиальное отличие между ними состоит в том, что Эрдоган способен проводить реальную модернизацию страны, в то время как Путин — лишь зицпредседатель разросшегося кооператива "Озеро", чьи полномочия ограничены единственной задачей – прикрытием вывода средств, полученных от продажи российских ресурсов, и легализации их на Западе.

Иными словами, политика Эрдогана не предполагает раздела Турции на "внешнюю", паразитически взаимодействующую с Западом, разлагая его изнутри, и "внутреннюю", изолированную от остального мира по образцу КНДР, в то время как Путин более двух десятилетий реализует именно и только этот план. Эта разница и делает Эрдогана приемлемым партнером для ЕС и для США. Да, своенравным, не всегда предсказуемым, не готовым смиряться с ролью младшего, но, в отличие от Путина, не токсичным.

Эрдогану не ставит задачу системно ослаблять Запад — напротив, он делает ставку на усиление в диалоге с Западом турецких позиций до уровня равноправного партнерства.

В сочетании с готовностью переступить, по необходимости, рамки международного права и демократических процедур, это делает Турцию чрезвычайно желанным партнером в случаях, когда требуется противостоять напору Кремля. Свою эффективность в этой роли Анкара наглядно продемонстрировала в ходе карабахских событий. Но, вместе с тем, Турция действует очень осторожно, дистанцируясь от союзов как с Московой, так и против нее.

"У нас чудесные отношения и с Россией, и с Украиной. Мы желаем обеим странам мирного урегулирования проблем. Позиция Турции ясна: мы рады деэскалации. Поэтому были бы рады дипломатическим шагам", — заявил, в частности, Мевлют Чавушоглу в недавнем интервью турецкому телеканалу NTV, поясняя позицию Анкары в украино-российском конфликте.

Вместе с тем, очевидно, что логика событий рано или поздно приведет к острому конфликту между Москвой и Анкарой. Турция воевала с Россией четыреста лет, причем, последние двести, по сути, боролась за выживание под московским напором. Новый виток роста аппетитов Кремля в сочетании с выходом Анкары в лигу даже не региональных уже, а межрегиональных тяжеловесов, неминуемо приведут их, через череду локальных стычек к масштабному конфликту. При этом если конфликты Турции внутри НАТО с ЕС и даже с Грецией вокруг кипрского вопроса, носят, в общем-то, вялотекущий характер, и в принципе поддаются компромиссному урегулированию, то российско-турецкое противостояние экзистенциально, и никаких компромиссов не предполагает. Тот факт, что последние четыре века победы на этом поле одерживала Россия, побуждает Эрдогана готовить реванш неспешно и тщательно.   

Фундамент будущей победы

Секрет пошаговых турецких успехов, закладывающих основу будущего реванша, прост: каждая победа Турции в любом конфликте, большом или малом, должна быть выгодна (либо, по меньшей мере, приемлема) для максимального числа сторон, имеющих интересы в регионе. Именно такую политику Анкара, с железной последовательностью, и проводит в последние годы.

Помимо того, что Турция стала в некотором роде версией Китая, обеспечивая соседей множеством товаров и услуг, Эрдоган мало-помалу замкнул на себя южную ветку экспорта газа на ЕС. И хотя скандальный меморандум о взаимопонимании относительно демаркации морских зон между Турцией и Ливией был впоследствии отозван, сам факт его появления создал важный прецедент, когда равнодействующая интересов России и Турции в одной отдельно взятой стране перевесила в итоге все решения ООН. Прецедент этот объективно выгоднее Анкаре, чем Москве. Ведь если Турция укрепляется в статусе ключевого игрока в Восточном Средиземноморье, сотрудничать с которым выгодно, пусть и ценой некоторых уступок, то Россия последовательно врастает в роль токсичного изгоя, иметь дело с которым неприятно и опасно — примерно так же, как купаться в тесной ванне с голодным крокодилом.

Иными словами, при следующем обострении в Ливии — а оно неизбежно, у Турции есть шанс получить международный карт-бланш на действия по собственному усмотрению, пусть и с некоторыми оговорками. Конечно, такое делегирование полномочий будет означать расшатывание международного права, создавая опасный прецедент, но, вместе с тем, оно будет и самым действенным способом урезонить расходившуюся кремлевскую шпану, обходящую международно-правовые механизмы с легкостью карманника Кости Сапрыкина. 

В рамках НАТО Турция уверенно заняла место третьего по реальной значимости партнера. Это гарантирует ей благожелательное посредничество №№1 и 2, США и Британии, как внутри НАТО, так и при конфликтах со странами ЕС, если требования Анкары не перейдут пределов разумного. Конфликт вокруг закупки С-400 уходит в прошлое, сыграв, в конечном, итоге в пользу Анкары сразу на нескольких направлениях. В частности, Турция показала, что не готова жертвовать своими интересами ради интересов союзников даже под угрозой шантажа, и снизила до поры напряжение в отношениях с Россией. В итоге, американцы получат, или уже получили возможность изучить российской системы, поставки истребителей F-35 Турции будут разморожены, а Кремлю вслед за "отзывом" туристов придется обрезать россиянам доступ к турецким овощам — ничего большего не позволят сделать "Турецкие потоки".

Еще одной перспективной инициативой Турции стало решение о строительстве параллельного Босфору канала "Стамбул". Как известно, движение через Дарданеллы и Босфор регулируется конвенцией Монтре 1936 года, согласно которой для военных кораблей нечерноморских государств действуют ограничения по тоннажу (максимум 45 тыс. тонн) и классу. Понятно, что на вновь построенный канал ограничения Монтре распространятся не будут. Остаются, правда, Дарданеллы, но и там вполне возможно построить обходной канал, превратив Галлиполийский полуостров в остров. Речь об этом пока не идет – но, вероятно, это лишь вопрос времени.

При реализации этого проекта Анкара получает сразу три бонуса. Разгрузка Дарданелл и Босфора облегчит судоходство, оживит морскую торговлю и принесет дополнительный доход. Пропуск судов, а также военных кораблей по вновь отстроенным каналам, или отказ в нем, могут быть осуществлены по усмотрению одной только турецкой стороны, безо всякой оглядки на международные договоренности. Прекратив же движение через Дарданеллы и Босфор по причине какого-либо форсмажора (вспомним недавние события в Суэцком канале) Турция получит возможность какое-то время регулировать проход в Черное море и выход из него исключительно собственным решением. Недаром же в Москве, в связи с планами строительства "Стамбула", беспокойно заворочались.

Опасный прецедент

Ни один из перечисленных проектов Анкары, равно как и те, о которых не было упомянуто, не является сегодня готовым решением. И прочная газовая гегемония на южном крыле ЕС, и организация альтернативного пути в Черное море, и усиление позиций Турции в Закавказье, и сотрудничество с Украиной, и наращивание влияния в НАТО, и полномасштабная работа Тюркского совета, официально основанного в 2009 году, который предполагает объединить все тюркоязычные страны региона, вслед за уже вступившими в него Казахстаном, Киргизией, Узбекистаном, Азербайджаном и самой Турцией, и постепенное перетягивание на себя роли исламской страны №1, наиболее технически продвинутой и вовлеченной в международную кооперацию, и многие другие планы Эрдогана находятся сегодня в стадии реализации. Но Анкара последовательна и упорна. Эрдоган, при всех его диктаторских методах, может войти в историю Турции как "второй Ататюрк", а мир — получить в Черноморском регионе новую силу, способную урезать российские амбиции.

Для Украины такая перспектива, в целом, благоприятна, уже по той причине, что Анкара способна выстраивать с соседями нормальные отношения, не претендуя на "братство" и на "одиннарод", и не раздавая турецкие паспорта уголовным элементам, как это любит делать Москва. Иной вопрос, что усиление Турции до уровня, достаточного для реванша за четыре века поражений — процесс долгий и выгоды от этого мы ощутим не скоро. Кроме того, украинские интересы Анкару нисколько не волнуют — у нее есть свои.

В этом плане нам стоит внимательнее присмотреться к заявлению Чавушоглу о резолюциях Совбеза ООН, доказавших свою неэффективность. Ведь если Анкара будет настаивать на возобновлении переговоров по Кипру "с чистого листа", ссылаясь на неэффективность решений Совбеза ООН (не говоря уже об успехе в этом деле), Москва может воспользоваться этим прецедентом в отношении переговоров по Донбассу — по крайней мере, если ситуация там не изменится радикально. Впрочем, даже сама по себе эта концепция "обнуления" играет на дальнейшее расшатывание международного права — что, так или иначе сближает позиции Турции и России. А это представляет очевидную угрозу интересам Украины. Так что, несмотря на наращивание партнерства — в том числе оборонного — между Киевом и Анкарой, всецело полагаться на добрую волю турецкой стороны нам не стоит.