Новый лидер ЕС? Что означает революционное предложение премьера Италии

В борьбу за звание локомотива политической трансформации Евросоюза включился новый игрок. Долгое время эти лавры принадлежали Ангеле Меркель, но после ее отставки место осталось вакантным. Эммануэль Макрон с его концептом Европы нескольких скоростей и нескольких уровней интеграции оказался не просто не ко времени: сейчас, когда на фоне российской агрессии против Украины Европа нуждается в максимальном единстве, подобная конструкция выглядит просто архаичной. Не говоря уже о том, что сам Макрон, очевидно, "не тянет" по своим качествам – лидерским и управленческим, в первую очередь – на то, чтобы подхватить эстафету фрау канцлерин.

Между тем ее преемник тоже не отличается способностью вести Европу. Хуже того, он продолжает хвататься за обломки старого порядка, при котором рациональность России и возможность найти взаимовыгодный компромисс считались безоговорочной истиной. Поведение Олафа Шольца последних дней – в частности отказ посетить Киев после того, как Украина по вполне понятным причинам отказалась принимать его босса Франк-Вальтера Штайнмайера – указывает не только на любовь к субординации.

Это также демонстрация неготовности признавать ошибочность предыдущей политики Германии – несмотря на то, что сам федеральный президент, пусть неохотно и скорее для пиара, чем искренне, свои ошибки признал. Поэтому посол Мельник был совершенно прав, адресовав ему ядовитое: "вести себя, как обиженная колбаса, — это не слишком по-государственному".

Очевидным лидером Европы – с точки зрения украинцев, конечно – сейчас выглядит британский премьер Борис Джонсон. Но вот беда, его собственный электорат этого мнения не разделяет, а главное – Соединенное Королевство уже давно освободило место в ЕС (несомненно, для Украины), увлекшись блестящими перспективами реализации проекта "Глобальной Британии".

Так что, в премьер-лиге политиков Евросоюза просто нет безоговорочных фаворитов. А это значит, что у игроков первой появился шанс. И, похоже, первым, кто этим шансом воспользовался, стал Марио Драги. Несмотря на почтенный возраст (74 года), нынешний итальянский премьер и экс-председатель Европейского Центробанка оказался куда проворнее, чем подавляющее большинство даже младших его коллег. В обращении к Европарламенту он заявил, что Европа должна двигаться к "прагматичному федерализму" – и отойти от принципа консенсуса в принятии решений.

Это революционное по существу своему заявление. Принцип коллективного согласия до сих пор оставался священной коровой для европейских институций. Его не подвергали сомнению даже поляки, когда предлагали пропорциональную альтернативу принципу "одно государство-один голос". Драги фактически заявил, что этот принцип мешает развитию Евросоюза и вредит ему: "Мы должны преодолеть этот принцип единогласия, который ведет к логике перекрестных вето и двигаться к решениям, принятым квалифицированным большинством".

Это означает, что на сегодняшний день, к примеру, для принятия нужно, чтобы решение поддержали 15 из 27 членов ЕС, представляющих по меньшей мере 65% населения союза – таким образом, их коллективная позиция сможет преодолевать вето одного государства. Предшественники Драги в попытках реформирования Евросоюза сталкивались с принципиальной невозможностью заставить ЕС действовать быстро по существующим правилам – особенно это касалось реагирования на кризисы.

Итальянский же премьер предложил просто поменять правила. Более того, "если для этого потребуется начать процесс смены договоров ЕС, мы должны на это пойти", – заявил он. Причина такой решимости – война в Украине, которая одновременно представляет собой кризис "безопасный, гуманитарный, энергетический и экономический". Учитывая это, Европа должна быть достаточно гибкой, чтобы эффективно противостоять безопасности, оборонным и политическим вызовам.

Следует отметить, что координация действий – особенно санкционных политик против России – стала серьезным вызовом политического единства Евросоюза. До недавнего времени ряд стран, включая традиционные "локомотивы" Германию и Францию, предпочитали скорее имитировать санкции, чем наносить реальный ущерб российской экономике. Венгрия и дальше отстаивает свои "красные линии" в вопросе отказа от российских энергоносителей, в то время как республики Балтии и Польша целиком и полностью поддерживают позицию Украины. В таких случаях эффективность и быстрота реакций Союза остаются серьезной проблемой. Как, кстати, и во времена кризисов беженцев 2015 (на южных границах) и 2021 года (на границах соседей Беларуси), как и в августе-сентябре прошлого года, когда встал вопрос о срочной эвакуации людей из Афганистана. А старожил Драги помнит и менее трагические, хотя и не менее драматические ситуации вроде дефолта Греции. Так что он четко знает, против чего выступает. И знает, что делать. В частности, он справедливо отметил, что отдельные бюджеты национальных государств могут просто не потянуть санкционную политику – а значит, крайне важно немедленно выработать комплекс решений, которые позволят компенсировать неизбежные потери там, где они будут слишком тяжелыми. В частности, ЕС должен расширить сферу действия своей схемы противодействия безработице, чтобы помочь странам-членам защитить свои экономики от резкого роста цен на энергоносители.

Иное дело, хватит ли Драги силы идти дальше и наберется ли у него достаточное число союзников на этом пути. К тому же, если принцип консенсуса будет сохраняться при голосовании по вопросу отказа от него, то результат – по крайней мере сейчас – нетрудно предугадать. Но несмотря на это, приходится признать, что Рим при его премьерстве умудрился развернуться на 180 градусов – особенно в вопросах поддержки Украины и санкционного давления на Россию. Это поразительный контраст с тем курсом, который десятилетиями продвигало итальянское правительство.