Неправильные китайцы. Когда в Казахстан придет ИГИЛ
События, происшедшие в приграничных районах Казахстана и Кыргызстана в ночь на 8 февраля, - первое серьезное испытание подобного рода для новых лидеров этих стран - Касым-Жомарта Такаева и Сооронбая Жеэнбекова. В них же, следует сказать, проявились и слабые стороны постсоветских государств Центральной Азии, которыми могут воспользоваться враждебные транснациональные группировки и агрессивные соседи.
Плановая случайность
Итак, в ночь на 8 февраля на юге Казахстана, неподалеку от границы с Кыргызстаном, произошли массовые беспорядки. В приграничных селах, где жили преимущественно дунгане, были сожжены дома и магазины, разгромлены автомобили, избиты местные жители. Погибло восемь человек, позже стало известно, что еще двое умерли в больнице. Более 100 человек было ранено. На сегодняшний день, ситуация, по утверждению властей страны, взята под контроль.
Спасаясь от погромов, жители побежали к границе с Кыргызстаном, где их встречали родственники и активисты дунганской общины. По неофициальным данным, из Казахстана ушли около 10 тыс. человек.
По информации официозных казахских СМИ, в южной части Казахстана в селе Масанчи произошли массовые беспорядки на почве дорожного конфликта: один водитель не пропустил другого. Оба вызвали на помощь друзей, и в результате завязалась драка, в которой приняли участие более тысячи человек. Из них 10 погибли, 50 были госпитализированы, а само село вместе со всей инфраструктурой стерто с лица земли. Но такую историю рассказывают официальные источники, близкие к правительству Казахстана, но что произошло на самом деле?
Независимые СМИ раскрывают совсем иную драму. По их версии, в селе Масанчи проживают жители китаеязычной народности - дунгане, которые на протяжении долгого времени находились под давлением коренных жителей Казахстана и местных властей. У них постоянно вымогали деньги за "нахождение их на казахской земле". Когда они отказались платить, местная полиция, крышевавшая эти поборы, собрала из близлежащих тюрем уголовников, готовых "отработать" наказание. Затем этих людей свезли к селу Масанчи и предложили проучить дунган.
Мало кто помнит, что такое уже было в Казахстане в 1990-е годы после развала СССР, когда по всей стране устраивали охоту на славян и китайцев, громили их дома. После чего русскоязычные и китайские жители бежали в другие страны, бросая имущество, квартиры и все нажитое. Тогда все эти инциденты также преподносились как "бытовые конфликты" и неприятная для правительства Казахстана правда замалчивалась. Подобные события происходили и в других постсоветских республиках Азии.
Такую же ситуацию мы, похоже, наблюдаем и сегодня, только место славян и китайцев заняли дунгане. Официальные власти уже пообещали возместить ущерб, но вернуть жизни погибшим и здоровье пострадавшим - это вне их компетенции. Тем более что инцидент пустил волны по всему региону - так, из Кыргызстана начали возвращаться домой студенты-узбекистанцы, их там более двух тысяч. Формально потому, что им позволили перевестись без экзаменов, но мотивация может быть и другой: реминисценции о печальных событиях в Оше в начале десятых годов.
Слабость государственной власти - а теперь можно быть уверенным, что триумфальное подавление сетей экстремистов из ИГИЛ в Казахстане в 2015-2016 гг. было в основном зубатовщиной, - проявилось в крупнейшей стране региона в полный рост.
Другое дело, что происшедшее может осложнить отношения Нурсултана (Астаны) как с соседями, так и с международными организациями, а также с влиятельными соседями.
Дело в том, что дунгане, повторим, - это китаеязычные мусульмане. Они живут в Киргизии, южном Казахстане и Узбекистане. В КНР также проживает более 9,8 млн китаеязычных мусульман хуэйцзу, которых часто относят к той же национальности. Дунгане являются потомками тех хуэйцзу, которые, как и более многочисленные уйгуры, переселились на территорию Российской империи в 1870-х годах после поражения антицинского восстания в северо-западном Китае.
Сегодня дунгане наиболее широко представлены в населении Жамбылской области Казахстана (около 40 тыс. человек; причем во всей республике, согласно переписи 1999 г., их насчитывалось 36,9 тыс.), а также в северном Кыргызстане, где этот народ насчитывает приблизительно 55 тыс., или 1,2% населения республики (согласно переписи 1999 г. их было 51766).
Кому выгодно
Поэтому здесь следует вспомнить о ряде региональных факторов.
Во-первых, Китай организованно репрессирует мсульман-уйгуров, проводя их ассимиляцию и пацификацию в самых жестких формах. И, разумеется, следит за родственными им народами вне своих границ. Подобная политика, похожая на курс Хусейна в Ираке в отношении курдов и шиитов, может подтолкнуть уйгуров на дорогу вооруженной борьбы, по которой уже много десятилетий идут курды.
Так вот, Кыргызстан Жеэнбекова в прошлом году вполне сознательно пошел на тесное стратегическое и зависимое сотрудничество с Китаем - вплоть до участия в совместных полицейских учениях в уйгурском Сынцзяне. Поэтому можно ожидать, что Пекин - чуть погодя, пока схлынут эмоции, может воспользоваться этим инцидентом, чтобы стимулировать Бишкек последовать собственному примеру.
Во-вторых, происшедшее реанимирует в Казахстане, который, как и все страны региона, соткан из множества этносов, интересы которых умел объединить Назарбаев - страхи в отношении захвата земли китайцами (хотя дунгане - и "неправильные" китайцы). Сегодня Китай внезапно оказался в ослабленном состоянии, но это явно временное явление - а запустить свой драконий коготь в тот или иной конфликт в Пекине умеют весьма искусно, запугивая и подкупая одновременно.
Смогут ли противостоять такой стратегии в Казахстане и других странах постсоветской Центральной Азии - вопрос спорный, так как основной задачей силовой составляющей политических систем этих стран является безопасность автократа. Другое дело, что с середины 90-х (в случае Кыргызстана и Узбекистана - с конца нулевых) эти системы не сталкивались с серьезными вызовами ни извне, ни изнутри. Поэтому любая организованная работа извне, направленная на дестабилизацию обстановки в этих государствах, может - неожиданно для поверхностного наблюдателя - привести к масштабному успеху интервента. И в этой связи необходимо вспомнить не так о Китае (который, судя по сложившейся практике, не горит желанием осуществлять прямые военные интервенции), как об "Исламском Государстве" и России.
Поэтому, в-третьих, следует обратить внимание как на постоянные филиппики в адрес Казахстана со стороны Владимира Жириновского, который часто проговаривает то, что у Кремля, рассорившегося со всеми соседями, - на уме. А также - на суть некоторых поправок к Конституции РФ, предлагаемых то ли Путину, то ли Путиным. В частности - о федеральных территориях, которые как бы и не часть России, но ею защищаются и опекаются. Формирование чего-то подобного в малозаселенном Казахстане - после провокации масштабных беспорядков на уязвимой национальной почве - вполне реалистичный сценарий. Тем более, с учетом того, что России скоро придется вплотную переориентироваться на Азию просто в силу бесконечных поражений на Западе. Этого, кстати, требует и Китай, не отпускающий российское судно-трубопрокладчик из проекта по строительству собственного проекта СПГ и пытающийся обнаружить в достроенном, наконец, газопроводе законтрактованные объемы российского газа.
Но главным бенефициаром подобных кровавых инцидентов является, несомненно, ИГ - проходящее сегодня фазу обновления и продолжающее разворачиваться в Афганистане, на границах, как минимум, Таджикистана и Туркменистана. Репрессии против мусульман - достаточный casus belli, учитывая происхождение нового руководства организации из таджиков и туркмен, а также их, по-видимому, тайного союза с талибами (или их частью), ожидающими вывода американских войск из Афганистана. После эффектных американских ударов ИГ нужны новые победы, и постсоветская Центральная Азия с ее коррумпированными светскими режимами - наиболее подходящий полигон для них. А этнические чистки, пусть даже и коммерческого характера, - очевидный ключ для экстремистов к региону.
