Не проиграл. Почему украинцам стоит полюбить Вильдерса
Парламентские выборы в Нидерландах едва ли не впервые стали событием мировой важности. Ведь после внезапного превращения маргинала-аутсайдера Дональда Трампа в президента США и решения британцев покинуть ЕС это первая из трех избирательных кампаний, захлестывающих волной национал-популизма ключевые страны Европы (остальные две - Германия и Франция). Волной, которая представляет реальную угрозу для либерального проекта.
Но "голландский Трамп" Герт Вильдерс не стал триумфатором: его Партия свободы (PVV) финишировала второй, получив почти вдвое меньше голосов, чем ее главный конкурент - правоцентристская Народная партия свободы и демократии (VVD) во главе с теперь уже остающимся премьером Марком Рютте. Так что исход этих выборов многим вселяет оптимизм. А если учесть, что шансы на аналогичный исход велики и в двух продолжающихся марафонах, трудно бороться с искушением расслабиться. Тем более что судьба "великих вторых" в политике неизменна: если они не вписываются в систему, то неизменно остаются за бортом. Кому-кому, а украинцам это известно - с нашим-то опытом отправки в оппозицию даже победившей партии.
То же ждет и Вильдерса: в правящей коалиции для PVV места не найдется. Причем по обоюдному согласию сторон. В 2010 г. Партия свободы финишировала третьей, а Вильдерс согласился поддержать коалицию VVD с христианскими демократами. И хотя на следующих выборах два года спустя с ней порвал, этот компромисс обошелся ему в целую треть голосов: привлекательность партии, систематически троллящей истеблишмент, сильно поблекла. Но урок был усвоен, и с тех пор Партия свободы - неизменно главная оппозиционная сила в Нидерландах.
Впрочем, нынешние выборы отнюдь не означают победы системы. По сути, их итог свидетельствует о той же тенденции, которая наблюдалась и в США, и в Великобритании: отток избирателей от мейнстримовых политиков и партий. Крах лейбористов, потерявших почти столько же голосов, сколько набрал Рютте, - едва ли не самое яркое тому свидетельство.
У победителя всего 33 мандата из 150 возможных. Коалиция с традиционными партнерами - Христианским демократическим призывом и социал-либералами из D66 - даст в общей сложности 71 голос. До желаемого парламентского большинства не хватает целых пять мандатов. Их, конечно, найдут. Но на горизонте маячит тень пресловутой золотой акции, которая подобно магниту под компасом может здорово влиять на политический курс.
Тем не менее евроскептицизм в Нидерландах с треском проиграл, но это, собственно, и не новость. Правда, напакостивший Украине с референдумом об ассоциации Тьери Боде с его "Форумом за демократию" представительство таки получил - целых два мандата. Так что даже его невероятный альянс с Вильдерсом погоды здесь не сделает: большинство - за Евросоюз. Страна, чье могущество со времени основания строилось на торговле, не могла проголосовать иначе.
В общем, облом для Путина и европейский хеппи-энд. Но дело в том, что Вильдерс отнюдь не проиграл. Он настолько основательно изменил голландскую политическую культуру, что избиратели, которые разделяют его взгляды, но считают его чрезмерно радикальным, стали определяющим трендом. Выход маргинальных политиков и партий из политического гетто всегда приводит к заимствованию элементов из их повестки дня, риторики и лозунгов "приличными" силами. И в этот раз центристы устояли только потому, что стали правее и радикальнее. Благо, что у Рютте был для этого и благовидный предлог, позволивший выдать нужду за добродетель, а заимствование - за защитную реакцию.
По большому счету за сохранение своего поста премьеру Нидерландов стоило бы угостить обедом турецкого президента. Причем дважды. Первый раз - за прошлогодний путч (или не путч?). Провал которого представители турецкой общины Роттердама праздновали настолько бурно, что дали Рютте шанс заявить в интервью: по его личному мнению, мигранты, которые ведут себя подобным образом, должны с...бывать из страны. Второй раз - за недавнюю возможность потребовать того же от турецких министров, пытавшихся заняться агитацией во вверенной ему стране. Ну а за идею избирательной рекламы "Веди себя нормально - или проваливай!" все же придется отблагодарить Вильдерса (конечно, разок можно было бы угостить и Боде с его московскими друзьями - за антиукраинскую повестку дня, в конечном счете также сыгравшую на его имидж). Хотя вот это оно и есть: можно ли было ожидать подобного от центриста хотя бы три года назад?
Но смещение политического спектра - это лишь полбеды. Какой бы агиткой это ни звучало, сила Вильдерса - в правде. Многие согласны как минимум с частью того, о чем он говорит. Как и Пим Фортейн, его предшественник в роли infant terrible нидерландской политики, Вильдерс заговорил о том, о чем многие говорить боятся. Что политика мультикультурализма не работает. Что живущие в королевстве мусульмане даже в третьем поколении не становятся голландцами. Что из-за них менее голландскими становятся и сами Нидерланды.
Фортейн, открытый гей, отнюдь не был ни расистом, ни ксенофобом. Его исламофобия была лишь следствием крайней степени преклонения перед европейской системой ценностей и личной свободой. Мусульмане, даже самые либеральные, утверждал он, стремятся доминировать и навязывать свои ценности. А потому к ним нужно относиться как к коммунистам в годы холодной войны. Вал угроз, посыпавшийся в ответ, лишь подтверждал его правоту.
В результате партия Фортейна, слепленная за несколько месяцев до выборов, в 2002 г. взяла более трети голосов на местных выборах в космополитичном Роттердаме (она и сейчас там себя уверенно чувствует). Несколько месяцев спустя Фортейн был убит радикалом-зеленым, успев организовать партию собственного имени на парламентских выборах. "Список Пима Фортейна" набрал 17% голосов - неслыханный успех. И хотя вскоре партия распалась, с тех пор тема соотнесения иммигрантов и голландской (и шире - европейской) идентичности прочно вошла в политический и общественный дискурс. Тем более что мусульмане из просто чужаков стали еще и источником опасности - что и подтвердило жестокое убийство режиссера Тео ван Гога, расстрелянного и изрубленного за неприятные мусульманам взгляды.
Вильдерс делает то же, что и Фортейн - защищает европейские ценности. Но он пошел значительно дальше, став в некотором смысле подобием Ларри Флинта. Как и основатель старейшего порножурнала в США, Вильдерс постоянно нащупывает границы свободы слова. Его дважды привлекали к суду за разжигание вражды, но так и не сумели наказать. Потому что Вильдерс, как и Фортейн, - не расист и не ксенофоб. Но он говорит вещи, в либеральном обществе не принятые: ислам - репрессивная политическая идеология. Или проще: ислам - это фашизм. Он называет Коран "исламским Майн Кампфом" и призывает его запретить так же, как и книгу авторства Гитлера.
Эта неприязнь, похоже, замешана на его собственном опыте. По окончании школы он на несколько лет отправился в Израиль. Поработав в одной из тамошних мошав (сельхозкоммун), он отправился в турне по Ближнему Востоку. Так что симпатия к евреям и подозрение к арабам и исламу у него - нечто глубоко личное. Тем не менее до начала 2000-х он оставался типичным европейским либералом и сторонником свободного рынка. Да еще и депутатом от VVD. Но, по всей видимости, смерть Фортейна и близкое знакомство с депутатом от VVD Айaан Хирси Али, сомалийской беженкой, сделавшей блестящую политическую карьеру и выступающей за реформирование ислама, изменили его. В 2004 г. Вильдерс вышел из партии в знак протеста против ее намерения одобрить вступление Турции в ЕС.
Уже два года спустя он организовал собственную Партию свободы. Весьма, к слову, странную даже по голландским меркам. Ни программы, ни платформы, ни организационной структуры, ни даже спикера в ней нет. Более того, те, кто от нее баллотируется, не являются ее членами. Собственно, PVV - это и есть Вильдерс. Ну еще несколько адептов. Для нидерландского политикума работа в команде Вильдерса - вроде черной метки, поэтому Партия свободы и в самом деле скорее секта, нежели политическая сила. Сходство тем сильнее, что гуру сторонится прессы и светских тусовок, живя под постоянной охраной.
И тем не менее PVV показала хороший результат. Это значит, что вопрос о "чужих" уже не удастся загнать под сукно. И тезис о том, что "захватить страну можно либо войной, либо интеграцией" будет звучать все более решительно - в том числе и в политических дискуссиях. И не только в Нидерландах. Вильдерс выиграл уже потому, что говорить о провале политики мультикультурализма и невозможности ассимиляции неевропейских иммигрантов с парламентской трибуны больше не будет считаться зазорным.
И это тот тренд, который не прекратится, даже если Марин Ле Пен проиграет выборы во Франции, а Ангела Меркель уступит кресло германского канцлера. Увы, это снимает клеймо неприличного с понятной среднему украинцу нелюбви к иным - простой и универсальной, невзирая на веру, национальность и происхождение. И уж этот-то европейский опыт украинским политикам перенимать будет значительно проще.