Альянс слабых звеньев. Почему декларация Лондонского саммита НАТО должна устроить и Москву
Саммит в честь 70-летия НАТО, "самого успешного военного альянса в истории", прошедший в Лондоне 3-4 декабря, как в зеркале отразился в серии встреч и совещаний по разным вопросам, которые Владимир Путин в эти же дни провел в Сочи. Их общий смысл сводился к созданию анти-НАТО, а в ходе совещания по развитию ВМФ РФ Путин даже прямо заговорил о лондонском саммите, вновь повторив байку о злом Западе: "Расширение НАТО, развитие ее военной инфраструктуры вблизи российских границ - это одна из потенциальных угроз безопасности нашей страны", и, стало быть, России на это приходится отвечать.
Но такая версия "вынужденного ответа", нередко с упоминанием безуспешных попыток СССР и России, вступить в Альянс, случившихся в 1954, 1983, 1991 и 2002 гг., умалчивает о том, что СССР/Россия всегда выступали по отношению к Европе да и к миру в целом, в роли Орды, намеренной смести западную демократическую модель, принципиально отличную от ордынского устройства власти. А все, чему НАТО и Россия могли бы по московской версии противостоять совместно: международный терроризм, локальные конфликты и неконтролируемое распространение оружия массового поражения, именно Россией (по большей части) и порождалось.
Вернемся, однако, в Лондон, где все развивалось очень непросто. Одной из проблем стала реализуемость на практике статьи 5 Устава НАТО, согласно которой нападение на одну из стран Альянса приравнивается к нападению на Альянс в целом, без которой существование организации лишено смысла. Не развеяла этих сомнений и декларация по итогам саммита, поскольку проверить выполнимость статьи 5 можно только на практике.
К тому же прямое толкование статьи 5 - еще не самое важное, поскольку едва ли кто-то станет сегодня нападать на члена НАТО. Что же до России, то она давно уже атакует Альянс другими методами, важнейшие из которых - тотальное насыщение этих стран агентурой влияния и масштабный подкуп элит. Так вот, никаких способов коллективного противодействия этим атакам у НАТО нет. Правда, на повестке дня вопрос о механизмах защиты от гибридных угроз все же возник, о чем и было упомянуто в итоговой декларации, но нет ясности в том, какими средствами и главное - какими кадрами это намерение можно осуществить. Перед соблазном российского подкупа западные элиты оказались едва ли не более беззащитны, чем советская молодежь перед желанием обладать джинсами и записями Beatles, что, как известно, и погубило СССР.
В то же время статья 5 ясно очерчивает то, чего НАТО не станет делать - вступаться за страну, не являющуюся членом Альянса. Это открывает перед Россией широкие возможности, которые она с разной степенью успеха, и реализует: удачно в Грузии, в большой степени удачно - в Украине, неудачно - в Македонии, но везение не бывает вечным, на очереди, вероятно, страны Балтии, хотя они и члены НАТО. И здесь мы снова приходим к вопросу о реализуемости статьи 5 - о ее достаточности для обеспечения безопасности периферийных стран Альянса.
Сейчас НАТО стремится принять план коллективной защиты стран Балтии, но этому мешают противоречия с Турцией. Сам конфликт - естествен и неизбежен, поскольку режим Эрдогана не вписывается в демократическую модель, но Турция обеспечивает НАТО его южный фланг. Условием же принятия плана обороны Балтии было выставлено признание террористами курдских "Сил народной самообороны" (YPG), ранее отклоненное остальными членами Альянса, включая США. Однако Турция - полноправный член Альянса, с правом вето любых коллективных решений, что фактически дает формальную возможность остальным членам Альянса не очень напрягаться по поводу коллективной обороны Балтии, а в дальнейшем уклониться и от применения по отношению к тамошним республикам статьи 5. К тому же сценарии гибридных переворотов в этих странах более вероятны, чем прямое нападение, и это уже точно блокирует статью 5 по всем формальным признакам, поскольку в Уставе НАТО действий на случай таких ситуаций еще не предусмотрено.
В поисках выхода европейцы избрали в отношении Анкары вариант сомнительного компромисса: не признавая формально YPG террористической организацией, воздержались и от осуждения операции Эрдогана в Сирии, переложив ответственность на США и лично Дональда Трампа. Турция выиграла дважды: добилась желаемых уступок, но может продолжать настаивать на признании YPG террористами, блокируя план обороны Балтии - и этим набирать очки еще и на московском направлении, где Эрдоган также очень активен.
Конечно, говорить о грядущем союзе Москва-Анкара нет оснований, поскольку противоречий между Россией и Турцией слишком много, но в ходе торга с Москвой Эрдоган может до некоторых пределов сдавать интересы Альянса. С другой же стороны факт такого торга заставит НАТО и ЕС закрыть глаза на многое из того, что при других обстоятельствах не сошло бы Эрдогану с рук, к примеру, на подписание с правительством национального согласия Ливии во главе с Фаизом Сарраджем меморандума о взаимопонимании относительно демаркации морских зон между двумя странами, случившееся как раз под саммит в Лондоне, и вызвавшее большое недовольство Греции, тоже входящей в НАТО.
Можно ли сказать, что Турция - единственное слабое звено НАТО? Увы, нет. Чего стоит одна только традиционная тактика Франции: маневрировать до последнего момента, чтобы в итоге быстро оказаться на правильной стороне. Она не претерпела изменений со времен Второй мировой, когда комбинация проамериканского де Голля, просоветской "Нормандии", лавирующего Петена, парижской богемы, влюбленной в немецких оккупантов и добровольцев из дивизии СС "Шарлемань", позволила французам удивить мир и в первую очередь немцев, войдя в клуб победителей. История с визой, выданной убийце Зелимхана Хангошвили, а также база ГРУ, обнаруженная во французских Альпах, и использовавшаяся для операций за пределами Франции, порождают до неприличия яркие ассоциации по этому поводу.
Впрочем, и виза, и даже база - частности. А то, с какой легкостью Эммануэль Макрон, заявлявший ранее, что ни Россия, ни Китай не являются врагами НАТО, согласился на их определение в итоговой декларации главными угрозами Альянсу наряду с терроризмом, - это тенденция. Как, впрочем, и то, что ни Украине, ни Грузии в итоговом документе саммита места не нашлось. И хотя Альянс таки принял решение об оказании нам помощи в укреплении обороноспособности - это далеко от ПДЧ. И очень далеко от союзничества.
Экономические противоречия: между США и ЕС в целом, США и Францией, США и Германией; борьба Германии за СП-2 и множество других конфликтов интересов между членами НАТО превращают его в Альянс слабых звеньев. Но эта слабость для Европы сегодня и удобна, и доходна, и сейчас нет никаких признаков того, что она откажется от нее, распространив принципы коллективной обороны на гибридные виды агрессии. Однако мозг НАТО, что бы ни говорил Макрон, вполне себе жив, раз ему удается сохранять хотя бы внешнюю целостность. А вот насколько функционален - станет ясно через год, когда эксперты, как планируется в декларации, представят некое новое видение перспектив и целей НАТО.
А между тем, помимо совещания по вопросам ВМФ, Путин провел в Сочи также встречу с сербским президентом Александром Вучичем, семнадцатую по счету и третью в этом году. Москва хочет удержать Сербию в роли длинной московской руки, достающей до центра Европы, сорвав или замедлив ее сближение с НАТО. А на 6 декабря, уже после Лондонского саммита, в Сочи, запланирована ежегодная встреча Путина с представителями германского бизнеса, причем за два дня до нее, глава комитета Бундестага по экономике и энергетике Клаус Эрнст заявил в интервью "РИА Новости", что Украина в ответ на поддержку санкций США против "Северного потока-2" может лишиться помощи ЕС.
Но искусство политика состоит в умению обставить уступку как победу, а поражение как триумф, обойдя неприятные вопросы. Мастер-класс такого рода и показали авторы итоговой декларации, возвестившей о крепнущем единстве НАТО, и его готовности бороться за все хорошее и против всего плохого. На полях же декларации явственно прочитывается изменение природы НАТО, все более похожего на свою противоположность, не-НАТО, гаранта мирного компромисса с Кремлем.
Впрочем, и эта трансформация естественна, поскольку западная демократия переживает кризис, замещаясь бюрократическими симулякрами. А никаких принципиальных разногласий в рядах международной бюрократии, что западной, что российской, которые нельзя было бы решить мирно и компромиссно, давно уже нет.
