Москва-Пекин-Пхеньян. Как Путин пытается встроить Россию в "азиатский треугольник"

Ничего нового от путинского визита в Пхеньян не ожидается. Два диктатора будут договариваться о оружейном бартере: Путину нужны запасы северокорейского оружия и боеприпасов, изготовленных по советским чертежам, а Киму — новые чертежи и разработки, чтобы делать оружие поновее. Непосредственные последствия визита нерадостны для нас: какую-то поддержку от Кима Путин, несомненно получит. Но не стоит переоценивать её масштабы. Едва ли она сможет повлиять на что-то принципиально.

Бартер секонд-хенда

При этом возможности сторон довольно ограничены. Массированные поставки из КНДР, достигшие, по данным МО Южной Кореи, уже пяти миллионов снарядов 152 мм и десятков баллистических ракет, стали возможны только за счёт запасов, наработанных за десятилетия тремя Кимами. Кимы, как и Путин, как, впрочем, и все диктаторы были абсолютно провальны в мирной жизни и могли существовать только на периферии современного мира, удерживая её за собой силой оружия, и видя свой шанс в будущей большой войне, к которой они и готовились.

Впрочем, оценки южнокорейского МО представляются завышенными – Сеулу в сложившейся ситуации выгодно немного нагнать жути. Качество изделий – неважное, усугубленное длительным хранением, да и запасы не бесконечны. Ну а текущие производственные возможности кимовского ВПК значительно скромнее. Путин берёт что есть и пока есть вовсе не от хорошей жизни, а от крайней нужды, вызванной неспособностью собственными силами произвести достаточное количество боеприпасов. Путин очень торопится — именно потому, что знает: Россия вот-вот упрется в потолок возможностей расширения производства, санкции мало-помалу удушают, источники закупок за рубежом старых запасов близки к исчерпанию. Предложения вновь производимого оружия недостаточны, и будут в перспективе ещё более недостаточны, особенно с учетом санкций. Китай не стремится помогать, стараясь оттянуть ссору с Западом на как можно более поздний срок. Запад же при этом ещё толком и не приступал к расширению своего оружейного производства.

Российские разработки, которые хочет получить Ким, тоже весьма неоднозначны. Новых разработок ни в какой области, у России нет – и кризис инженерных идей начался задолго до крушения СССР. Кризис ВПК наступил ещё в конце 1970-х в связи с вымиранием топ-специалистов с досоветским образованием. Начиная с этого времени ничего принципиально нового создано не было – шла модернизация, всё более глубокая, послевоенного технологичесокго задела, созданного отчасти за счёт военных трофеев, отчасти – на основе изучения поставок по ленд-лизу, отчасти – благодаря глобальной системе промышленного и научного шпионажа – это единственное, что СССР, Россия (и КНДР, кстати, тоже) умеют делать достаточно хорошо. Но и ресурс модернизации любой разработки тоже имеет свой предел. Кроме того, появились принципиально новые виды оружия, котрых просто не было не только 30 но и 10 лет назад.

В общем, товар на бартер обе стороны предлагают так себе, но им некуда деться друг от друга. Зато им удобно сотрудничать: наличие общей сухопутной и морской границы упрощает логистику поставок и делает невозможным перехват и арест транспортных средств, перевозящих вооружения и боеприпасы в нарушение резолюций ООН. Что до международных реакций за их нарушение, то и Москва, и Пхеньян не имеют репутации, о которой стоило бы беспокоиться, и уже настолько настолько ограничены санкциями, что напугать их какими-то новыми трудно.

И, тем не менее, проблемы остаются. Оружие не делается из воздуха. Ни Россия, ни КНДР, ни даже Россия и КНДР в кооперации, не обладают всем необходимым для полного цикла производства условно-современного оружия. В первую очередь им не хватает хотя бы относительно современной электроники, но не только её. Критически не хватает сырья для производства взрывчатых веществ и современных материалов. Всё это оказалось под санкциями.

Разумеется, санкции преодолимы, и РФ, а также КДНР имеют в этом плане огромный опыт. Кооперация же усилит возможности их преодоления.

Другие пункты сотрудничества – туризм, поставка рабочей силы из КНДР есть лишь дополнения к главному – к военному сотрудничеству. Оба режима заточены только на войну и на шантаж войной.

Интересы Китая

Тем не менее, союз Москва — Пхеньян без третьего игрока, Пекина, выглядит ситуативным, и не имеющим особых перспектив. И встреча в Пхеньяне, несомненно, проходит в тени Китая. Но есть нюанс. Если интересы Москвы и Пхеньяна разные, но, в общем, не пересекающиеся, или почти не пересекающиеся, то у Китая есть противоречия и с КНДР, и с Россией. Одно из них Си Цзиньпин попытается разрешить в ходе путинского визита. Речь идет о режиме использования нижнего течения реки Туманной, пограничной между РФ и КНДР.

Туманная протекает вдоль границы Китая, Северной Кореи и России и впадает в Японское море. Китайские суда могут перемещаться по реке лишь до деревни Фанчуань, но не имеют возможности выйти к морю. Для прохода оставшегося 15-километрового участка им необходимо разрешение от России и КНДР, к тому же судоходству мешает Мост Дружбы через Туманную на границе РФ и КНДР, возведенный еще в советские годы. Пекин давно присматривается к Туманной как к транспортной артерии для выхода кораблей в Японское море, пишет Nikkei Asia. Но ни Москва, ни Пхеньян, несмотря на настоятельные просьбы, разрешения пока не давали. Ким пытался выторговать максимум возможного, а Россия опасалась растущего китайского влияния. Сейчас ситуация поменялась. Си и Путин после встречи в мае включили в совместное заявление пункт об участии России и Китая в "конструктивном диалоге" с Северной Кореей по поводу реки Туманная — можно не сомневаться, что у Си нашлись рычаги воздействия на беспредельного "друга". Иными словами, Кима теперь будет уговаривать не только Си, но и Путин, а вопрос о Туманной будет включён в пакет бартерной сделки Москва — Пхеньян. Мост Дружбы при этом придется снести, а также, по факту, уступить Китаю переговую зону на обоих берегах. Но какие-то плюшки получат и КНДР и Россия. Форма уступки не имеет значения, так что вопрос о формальной передаче территорий наверняка не стоит и не будет стоять. Но для использования Туманной в качестве судового хода её придется основательно углубить в нижнем течении и поддерживать русло в судоходном состоянии, что потребует постоянных гидротехнических работ. Иными словами, экономически и практически эта территория станет китайской.

Искать глубокий символизм в этой ситуации бессмысленно – обычная хозяйственная деятельность. Пекин мало-помалу находит способы договориться с соседями в свою пользу, формируя вокруг себя Великий Китай. Частью которого, от безысходности, Путин готов сделать и Россию.

Неизбежность Ордуси

Ордусь — вымышленная двумя российскими китаеведами, Вячеславом Рыбаковым и Игорем Алимовым, писавшими под псевдонимом Хольм ван Зайчик, страна Орда-Русь, включившая в себя Россию, Китай и много чего ещё. Гибрид получился органичный: Россия удачно вписалась в Китай, хотя версия этой вписки от ван Зайчика и оказалась слишком комплиментарной для Москвы. Но суть вопроса была ухвачена верно, и отразилась в нашей реальности, в которой, Россия, не сумев образовать симбиоз с Западом и будучи им отторгнутой в силу неприемлемого уровня токсичности для западной системы, сейчас разворачивается в сторону Китая.

На первый взгляд, это выглядит как неравноценный обмен: возможностей, которые давала интеграция с Западом — на реализацию бессмысленных амбиций, с опорой на ресентиментные настроения миллионов российских неудачников. Его нередко пытаются представить как "ошибку Путина и его окружения", которой можно было избежать — но это не так. Избежать разворота прочь от Запада, Россия, оставаясь Россией, не смогла бы. Выбор был возможен только между отказом от преемственности с прошлым, культурной и психологической, с развитием по западному пути, и откатом в тоталитаризм, растущий из русского традиционализма. Иных вариантов не было, поскольку реальная, а не на словах, вестернизация – единый процесс, который нельзя ограничить никакой резервацией, будь то "особая экономическая зона", привилегированная часть населения или одна только экономика. В Кремле сделали выбор в пользу российской традиции тоталитаризма, поскольку только в этом случае Путин и его окружение, выросшее из КГБ, сросшегося с уголовниками из 90-х, могло сохранить неограниченную власть.

В этом плане Россия – увеличенная копия КНДР, высшим приоритетом которой, придающим смысл её существованию – и пожизненному прозябанию большинства населения — стала неограниченная власть узкой группы лиц, сложившейся вокруг семейства Кимов. Это сходство и сближает оба режима. И одновременно вызывает сомнения у Китая.

Китай видит в КНДР буферную зону, поскольку базы США в Южной Корее находятся всего в 400 километрах от его территории. За сохранение КНДР Китаю приходится играть роль спонсора и международного защитника её режима несмотря на все выходки Кима и полное нежелание развивать мирную экономику, оставаясь обузой для Китая. КНДР-2, размером с Россию, Китаю не нужна. У него на Россию другие планы: плотное включение в систему своего управление и использование в роли сырьевого придатка. Что, в свою очередь, требует ограничения российских амбиций, приучения россиян к подчиненной роли Москвы и знания ими основ уже китайского языка и культуры. Все процессы запущены и идут успешно. Война в Украине, при всех её издержках, закрепляет Россию в орбите Китая, изолируя от развитых стран Запада. Санкции создают благовидный предлог для ограничения поддержки путинской военной авантюры Пекином. Неудобства, испытываемые Западом, повышают цену будущего китайского вмешательства для закрытия российского вопроса. Ценой должна стать сдача России в сферу экономических интересов Китая – по сути, в Ордусь.

Кремль ещё надеется сохранить остатки самостоятельности хотя бы на уровне КНДР, а Китай выжидает, пока Россия сварится в котле с закрытой крышкой. И она постепенно варится: так, один из важнейших шагов в сторону Китая был сделан буквально на днях, когда базовой валютой, на основе которой рассчитывается курс рубля стал неконвертируемый юань, курс которого рассчитывается в политбюро ЦК КПК.

При этом Политбюро ЦК КПК, являющееся коллективной властью в Китае, — это вовсе не Кремль и не узкий кимовский круг. Путин и Ким готовы расплатиться за свою власть нищетой и бесправием всех своих подданных на неограниченное число поколений вперед. Китайское руководство, при всех его несимпатичных сторонах, к этому всё-таки не готово. Собранное из циников, рвущихся к личной власти, оно, в сумме и в сборке, тем не менее, проявляет себя как коллективный индоктринированный прагматик, ищущий особый, по заветам Мао, Ленина и чуточку Маркса, путь для всего Китая. А вовсе не возможность купить ещё один дворец и ещё одну яхту лично для себя – или, по крайней мере, не только её, и не на Западе.

Эта особенность создаёт для Запада возможность, которую там наверняка уже видят. Не добиваясь капитуляции России, что чревато огромными затратами и риском обмена ядерными ударами, измотать её настолько, чтобы превратить в территорию разрухи и потери управления Москвой. Эту территорию Китай, при желании, может переваривать по кускам, инвестируя, и поддерживая порядок в зоне своих экономических интересов. По сути, это зеркальная ситуация Тяньцзиньского трактата полуторавековой давности, в которой угасающая Россия, лишенная будущего, и Китай, несравненно более развитый, хотя и вошедший в кризис "поиска третьего пути", меняются местами.

Такой реванш устроил бы Пекин, но он устроил бы и Запад. Новое пространство для экономического роста позволило бы Китаю выйти из догматическо-экономического кризиса, который закрепил у власти неомаоистскую группировку Си, развернув страну от робкой демократизации к милитаризации. Экономический бум, вызванный освоением "китайского фронтира", подарит Китаю ещё один шанс развернуться на западный путь развития, постепенно демонтирую всевластие КПК, вмешательство государства во все сферы жизни и маоистские догмы. В отличие от России, Китай в этом плане не безнадежный и вполне поддается реформированию.

Соперничество между США и КНР при этом не исчезнет, но будет происходить в рамках одного мироустройства, а не экзистенциальной борьбы двух принципиально несовместимых миров. Такое соперничество больше склонно к экономическим методам борьбы — и, как следствие, компромисам. Этому будет способствовать и исчезновение в роли значимого игрока России – ядерной державы, склонной решать свои проблемы с помощью военной агрессии.