От Казахстана до Польши. Как Россия проверяет границы соседей на прочность

Гибридные войны, развязанные Кремлем, несут в себе, по меньшей мере, одну несомненную пользу: вытаскивают на свет грубую реальность, заболтанную международной бюрократией.

Лавров трансграничный

"Российская газета", официальное издание российской же власти, опубликовала 9 ноября парадную статью главы МИДа РФ Сергея Лаврова, посвященную 29-летию установления дипломатических отношений с Казахстаном. Статья пустая, составленная по большей части из обычных пассажей о "масштабных шагах", "современной модели межгосударственного общения" и "братских народах России и Казахстана". Но ее заголовок, несомненно, интересен, и наполнен глубоким смыслом. Статья называется: "Россия и Казахстан: сотрудничество без границ".

Помимо заголовка, заслуживает внимания и один абзац: "К сожалению, в последнее время мы стали свидетелями ряда резонансных проявлений ксенофобии в отношении русскоязычных граждан Казахстана. Отдельные случаи во многом являются продуктом применения извне специальных информационных методик, направленных на культивирование местечкового национализма и дискредитацию сотрудничества с Россией".

В сумме смысл заголовка и абзаца прочитывается довольно ясно: российский МИД пытается показать президенту Токаеву черную метку. Поводом для ее демонстрации стали августовские события в Казахстане, когда группы активистов прошли по торговым точкам и государственным учреждениям в крупных городах, проверяя выполнение языкового закона, аналогичного в целом украинскому: работники сферы обслуживания и госслужащие должны общаться с клиентами и посетителями на казахском языке. Переход на русский по желанию посетителя или клиента не возбраняется, но по умолчанию общение начинается именно и только на казахском. И поскольку власти Казахстана не уделяли выполнению этого закона должного внимания, отчего работники расслабились, полагая, что законное требование существует только на бумаге, а бумага все стерпит, некоторых особо упорных приводили в чувство активисты — довольно резко, заставляя извиняться на камеру. 

В России казахских патриотов немедленно обозвали "националистами", поскольку, по русским понятиям, разговор на любом языке, кроме русского, в бывшей российской колонии, есть крайний национализм. Посольство РФ поплакалось об обиженных злыми националистами "женщинах предпенсионного возраста". Российские СМИ поискали по Казахстану распятых русских мальчиков – без особого, впрочем, успеха. Глава "Россотрудничества" Евгений Примаков заявил, что власти Казахстана "не реагируют на действия националистов в отношении русского языка в стране", а, напротив, якобы, призывают Россию "понять сложные обстоятельства, в которых находится правительство".

Неизвестно, кто из казахстанских чиновников жаловался Примакову-мл. на "сложные обстоятельства", и было ли это, или глава "Россотрудничества" солгал. На официальном уровне, во всяком случае, ничего подобного не говорилось. Да и с чего бы? Закон есть закон, а казахские власти лишь пресекали слишком резкие по форме действия, но не возражали и не могли возражать против них по существу. Зато блогеру Ермеку Тайчибекову, известному своими антиисламскими и пророссийскими взглядами, и открыто выступающему за объединение Казахстана и России, тогда же, в августе, отмерили семь лет строгого режима за разжигание межнациональной розни. Это был уже второй его приговор. В 2015 за аналогичные действия Тайчибеков получил четыре года, но вышел по УДО.

Словом, казахам вообще и президенту Казахстана, Касыму Токаеву, в частности, на черную метку Лаврова, по большому счету, начхать. Казахстанские власти не возражают против сотрудничества с Москвой в принципе, но ясно дают понять, что варианты "без границ" с ними не пройдут.

Эта политика прагматичного сотрудничества без излишне интимных объятий была свойственна казахам все 29 лет независимости, что и дало плоды — точнее, не позволило прорасти на казахской почве российским плодам. В то время как Грузия, Молдова и Украина, не поставившие жесткого барьера "братству с Россией", лишились части территорий, оказавшись в зоне вечной нестабильности и гибридной войны, временами переходящей в горячую, Казахстан укрепился в своих границах, без которых так хотел бы обойтись Лавров, и чувствует себя вполне уверенно.

На войне как на войне

Между тем, старт казахской независимости вовсе не был простым и безоблачным. Северные районы Казахстана, заселенные переселенцами из России, завезенными туда в несколько волн, взамен казахского населения, уничтоженного искусственно созданным голодом в рамках обычного сценария российской колонизации, — в первые годы после распада Союза явно и сильно тяготели к Москве.

От раздела страны по молдово-грузино-украинскому сценарию казахов спасла тогда, и продолжает спасать сейчас, народная инициатива снизу. Уже на старте независимости, когда партаппаратчик Назарбаев еще лавировал, опираясь на поддержку Москвы в обмен на лояльность и укрепляя свою власть в борьбе с местными конкурентами, рядовые казахи, не забывшие ни голода, ни унижений, ни презрительного отношения со стороны понаехавших русских культуртрегеров, выкатили им на местах свой собственный счет.

Несомненно, это было сурово и негуманно, особенно для стороннего наблюдателя, видящего только то, что происходит здесь и сейчас, вне исторического контекста. По отношению ко многим конкретным людям – несправедливо. Но, исходя из принципа коллективной ответственности народов за совершенные ими коллективные преступления, такой счет был и справедлив, и оправдан. Впрочем, и выбора у казахов не было. Альтернативой коллективной ответственности тех, кто симпатизировал Москве, и коллективному давлению на них со стороны казахов, было расчленение Казахстана, его федерализация и реколонизация Россией. Именно это, по шагам, неизменно и случается там, где избыток гуманизма, а также неверная оценка общего смысла ситуации не позволяют народам бывших российских колоний говорить с потомками колонизаторов, возомнивших себя "частью России", но не желающих отбыть на историческую родину, достаточно жестко.

Конечно, принцип коллективной ответственности осуждаем в рамках современного истолкования прав человека, ставящего индивидуальные права на первое место. Несомненно, и то, что на низовом уровне простые казахи зачастую действовали грубо и жестоко, но, одновременно, и доходчиво, доведя в итоге до русского населения Северного Казахстана сведения о новых границах, новом государственном языке и направлении на новую столицу. Столицу, кстати, тогда перенесли на север, из Алма-Аты в Акмолинск/ Целиноград/ Акмолу/ Астану/ Нур-Султан, с тем, чтобы сомнительные районы, могущие в любой момент стать спорными, оказались самыми что ни на есть столичными, поближе к центральной власти, и не могли даже думать о какой-то там федерации. Да, и еще: все эти действия были в любом случае более гуманными, чем действия организаторов голода для привязки Казахстана к Москве за счет частичной замены населения. Не говоря уже о том, что такие действия были единственным практическим способом сохранить и укрепить независимость Казахстана.

Но все же, как найти место принципу коллективной ответственности в нашей системе этических координат?

Вопреки распространенному заблуждению, это удается довольно легко. Коллективная ответственность типична для военных действий, когда нет ни времени, ни возможности разбираться, что думает отдельно взятый солдат противника. В мирной жизни такой солдат может быть сколь угодно замечательным человеком. Но на войне он всего лишь обезличенная часть вражеской армии, и никаких моральных барьеров для привлечения его к коллективной ответственности уже нет. Остается лишь уяснить вопрос, ведет ли Россия войну с сопредельными с ней и с не очень сопредельными странами?

Ответ, при внимательном изучении России, однозначно положительный: да, ведет, притом ведет всегда. Она вообще не способна выстраивать мирные отношения с кем бы то ни было. Россия — это спецстрана, изначально сконструированная с единственной целью реализации спецопераций, проводимых под видом дипломатической, международной, экономической, олимпийской и прочей, якобы мирной, деятельности. Отличие же спецопераций от транзакций, под которые они замаскированы, в том, что спецоперация – это военная операция, направленная на разрушение, ослабление, и, в конечном счете, на уничтожение объекта против которого она направлена.

Так вот, Россия воюет всегда и со всем миром. Торгует ли она газом, участвует ли в Олимпийских играх, осуществляет ли культурное, научное, техническое или иное международное сотрудничество или даже проводит мирную международную конференцию в защиту мира, — Россия всегда ведет войну. Любое ее действие, при честном анализе ее намерений и методов, включая тайные, уверенно квалифицируется как военное. Нередко гибридное, но всегда именно военное. И это полностью оправдывает отношение к исполнителям этих действий, а равно и к их помощникам, включая полезных идиотов, кричащих о родстве и дружбе с Россией, как к солдатам вражеской армии. Включая принцип коллективной ответственности.

Любое другое отношение к России и россиянам, а также к используемым Москвой прокси, ведет к неизбежному гибридно-военному поражению.

Отличить пресловутых "гибридно-вежливых человечков" от русскоязычных граждан собственной страны тоже совсем несложно. Гражданин своей страны решает свои проблемы внутри страны, в крайнем случае, на уровне международного арбитража. Он не бежит в соседнее государство с криками "помогите русским", переходящими в "Путин, введи войска!"

Что касается военного характера всех действий, исходящих от России, то за множеством примеров нам далеко ходить не придется. Последний по времени "кризис" на белорусско-польской границе — явление того же порядка, и никакой это не кризис, а полномасштабные гибридно-военные действия, развязанные Россией против Евросоюза. В первую очередь — Польши и Литвы. И, если вопреки вранью Лаврова, между Россией и Казахстаном есть граница, то границ между российско-беларусским Союзным Государством и Союзной Европой в скором времени может и не стать. Явное нежелание ЕС и НАТО вмешаться в ситуацию, разделив ответственность за жесткие, но неизбежные действия по отношению к прокси, нанятым для сноса этих границ, очень способствует такому финалу.

Перспективы развития событий на польской границе тоже выглядят многообещающими. Здесь уместно напомнить, что и война на Донбассе началась с искусственно раскачанного Москвой "гуманитарного кризиса", правда не на "беженской" а на "языковой" почве, но повод для раскачки принципиального значения не имеет.

Воспоминание о Донбассе возникло тоже не случайно. То, что происходит сегодня на границе Польши, прямо касается и Украины. Сегодня Белоруссия уже окончательно превращена в российский плацдарм, с которого в западном направлении ведутся гибридно-военные действия, и сама логика их такова, что поток фальшивых "беженцев" хлынет и к нам, притом, в ближайшее время. И надо иметь мужество осознать, что это — самое настоящее, безо всяких "почти", начало войны, та самая новая волна прямой агрессии, о подготовке которой Москвой шли разговоры уже не первый год. Горячая фаза не замедлит последовать, когда ситуация будет в достаточной степени раскачана гибридно. Но ее еще можно парировать, дав российским прокси уже на нынешней, гибридной, стадии жесткий отпор. Не останавливаясь при этом и перед суровыми методами военного времени, поскольку военное время — вот оно, уже наступило.

Несомненно, Казахстан с его авторитаризмом далеко не идеален. Но казахи могут служить примером и нам, и полякам в том, что они вовремя поняли: против них уже ведется война. Не угроза войны, не перспектива того, что она вот-вот начнется, а просто война, которая уже идет, здесь и сейчас. Они увидели ее — и ответили, тоже гибридно, но по-военному жестко. А украинские власти, в это же самое время, в начале-середине 90-х, проглядели войну, начатую Россией против Украины. За что мы все и расплачиваемся сейчас.