Марш к Апокалипсису. Как Советский Союз готовил Третью мировую войну
23 августа Евросоюз отмечает 80-летие пакта Молотова-Риббентропа - официальный День памяти жертв сталинизма и нацизма, провокацию Кремлём Второй мировой войны. Однако в планах лидеров СССР это побоище не должно было стать последним. Несмотря на то что в последние двадцать лет появились публикации историков из России, Украины и США, показывающие, что Сталин замышлял Третью мировую, кремлёвская казёнщина упорно отрицает этот факт. Но даже в изданном в Москве в 2011 г. двухтомнике приказов военного министерства СССР последних восьми лет жизни вождя видна планомерность мероприятий на пути к Армагеддону.
Крылатая пехота и День танкиста
Далеко не все приказы военного министра или его заместителя соответствующего периода представлены в этом сборнике. Кроме того, на мой запрос в Российский государственный военный архив последовал ответ №212/2018, что часть этих документов 70-летней давности, "являясь особо ценными, находится на секретном хранении и не выдаётся в читальный зал". К тому же составители двухтомника не ставили себе целью показать сползание страны к "последнему и решительному бою". Однако и опубликованные материалы демонстрируют обдуманный размах всесторонних военных приготовлений.
10 июня 1946 г. произошло событие, рельефно показывающее агрессивность советских устремлений: по вооружённым силам был объявлен приказ о выделении воздушно-десантных войск из состава ВВС и реорганизации 9-й гвардейской армии в управление ВДВ Вооружённых сил, подчинённое напрямую Министру вооружённых сил СССР, то есть лично Сталину. Таким образом, "крылатая пехота", по самой своей сути предназначенная для нападения, становилась отдельным родом войск. Столь важным значением воздушно-десантные части не обладали в то время ни в какой другой армии мира. Приказ постулировал элитарность авангарда вторжения. Его командный состав надлежало набирать "из числа наиболее подготовленных и отвечающих требованиям и особенностям службы в воздушно-десантных войсках". В дальнейшем за службу в разраставшихся ВДВ вводились льготы: надбавки к зарплате, сокращённые сроки службы, ускоренный порядок получения званий, усиленный - по жирам, сахару и мясу - продовольственный паёк.
Одной рукой проводя послевоенную демобилизацию армии, другой рукой Сталин готовил поход до Ла-Манша, о чём свидетельствует фрагмент приказа №0014 от 12 июля 1946 г. о размещении и хранении запасов орудий, снарядов, миномётов и миномётных мин: "Из Группы оккупационных войск в Германии излишки вооружения и боеприпасов в 1946 г. не вывозить".
Даже мемориально-церемониальная сторона армейской жизни направляла её личный состав на завоевательное предназначение. 16 июля 1946 г. по армии был объявлен указ президиума Верховного совета СССР "Об установлении ежегодного праздника Дня танкистов": "...праздновать ежегодно во второе воскресенье сентября". Даты основных советских танковых операций периода 1939-1945 гг. - от Канн на Халхин-Голе до "Августовского шторма" в Манчжурии - позволяют предполагать, что торжество было введено в память о входе бронированной орды в Восточную Польшу - Западную Украину и Западную Белоруссию: 17 сентября 1939 г.
"Сталинка" за штаммы
Но если танки - хоть и инструмент наступления, но всё же относятся к разрешённым, то есть конвенционным видам вооружений, то Сталин планировал и химическую войну, или как минимум её не исключал. В СССР во второй половине 1940-начале 1950-х гг. строились заводы и цеха по производству иприта, люизита, зарина и хлорацетофенона, расширялся их выпуск. Учили и специалистов по их применению, о чём свидетельствует приказ о задачах по подготовке слушателей военной академии Химической защиты имени Ворошилова № 046 от 5 августа 1946 г.
При внимательном прочтении документа можно понять, что название этого учебного заведения успокаивающе-неточное (неполное). Пункт 2 предписывал: "На командно-инженерном факультете готовить офицеров с высшим военно-химическим образованием для замещения должностей начальников химической службы дивизии и корпуса Сухопутных войск... в совершенстве знающих военно-химическую технику, умеющих правильно эксплуатировать её в бою и (курсив мой. - А. Г.) организовать противохимическую защиту войсковых частей и соединений в условиях современного боя и операции".
Пункт 3 посвящался обучению военных инженеров-химиков для сухопутных войск. Он не менее красноречив, чем второй, поскольку внятно разделял то, что нужно готовить экспертов: "а) в совершенстве знающих химическое оружие, теоретические основания устройства и проектирования химических средств на основе современных достижений науки и техники; ...в) знающих военно-химическую технику иностранных армий". Следовательно, в подпункте "а" имелись в виду сугубо советские "достижения".
Не забывали руководители СССР и о биологическом оружии: 19 июля 1949 г. был отдан приказ №00107 о реорганизации научно-исследовательского института эпидемиологии и гигиены вооружённых сил. Фактически же в документе речь идёт об увеличении значения и размеров этого учреждения, которое разделялось на: 1) Научно-исследовательский институт эпидемиологии ВС; и 2) Научно-исследовательский институт гигиены ВС.
Первый оставался в Кирове, и ему передавались помещения, которые ранее занимало всё разделяемое заведение. Второй же передислоцировался в Сверловск в здание Свердловского пехотного училища, и для института гигиены предусматривалось строительство новых производственных, жилых и хозяйственных помещений, а также передача ему дополнительного автотранспорта. Начальниками созданных учреждений и их замами по научно-исследовательской работе стали, соответственно, подполковник Николай Николаев и полковник Михаил Файбич, и генерал-майор Николай Копылов и полковник Николай Гинсбург.
Это - ключевые заведения и лица советской программы подготовки к наступательной бактериологической войне в 1930-1940 гг. Они выращивали вирулентные штаммы чумы, культивировали бациллы сибирской язвы, выявляли токсины ботулизма, методы хранения, концентрирования и боевого применения биологического материала, в том числе с помощью авиабомб, испытывали заразное оружие на живых людях. Вождь очень ценил опыт, знания и усилия таких специалистов и управленцев: за свои достижения Гинсбург и Файбич удостоились Сталинской премии.
Дело для Ту-4
Приказы военного министра №00161 и 00171 от 10 и 16 августа 1950 г. проливают новый свет на знаменитую "загадку Ту-4". Этот тяжёлый бомбардировщик Сталин лично приказал скопировать с "суперкрепости" Б-29 (B-29 Superfortress) без изменений. Что и было сделано - вплоть до держателей для бутылок газировки и пепельниц (хотя советским летчикам в полете курить категорически запрещалось). Благо СССР заполучил пять оригиналов, подбитых в ходе налетов на Японию либо заблудившихся на обратном пути. Они садились на аэродроме "Центральная-Угловая" в Приморском крае и были интернированы. Поэтому десятилетиями Ту-4 презрительно называли "кирпичным бомбардировщиком", высмеивая низкопоклонство перед американским оригиналом.
Генеральный штаб в июле 1950 года провёл двусторонние учения ВВС и ПВО, где отрабатывались: "Для нападающей стороны - "Воздушная операция Дальней авиации по уничтожению стратегического объекта в глубине страны противника в условиях противодействия ПВО". Для отражающей стороны - "Воздушная оборонительная операция группы районов ПВО по отражению налетов авиации противника на стратегический объект в глубине страны".
На учение привлекались:
с нападающей стороны: командование и штаб Дальней авиации в сокращенном составе; 5 авиаполков дальних бомбардировщиков, 2 авиаполка истребителей дальнего сопровождения и один полк ближних бомбардировщиков;
с отражающей стороны: командование и Главный штаб Войск ПВО страны, командование и штабы Московского, Донбасского, Киевского районов ПВО и оперативная группа Сталинградского района ПВО, 20 истребительных авиационных полков, одна зенитно-прожекторная дивизия, 3 полка ВНОС и семь ОРТБ BНOC".
Ход учений заставляет предполагать - Ту-4 был нужен Сталину не только для нанесения бомбового удара, но и как тренировочный самолёт для подготовки отражения возможного американского контрудара. Для атаки на заокеанского противника разрабатывались стратегические ракеты, термоядерные торпеды и бомбы, что должно было быть принято на вооружение к середине или второй половине 1950-х годов. А вот для первого этапа Третьей мировой войны - захвата Евразии и Северной Африки - жизненно необходимой являлась защита от ядерного ответа. И основным средством доставки атомного оружия до середины 1950-х годов оставался Б-29. Его-то и должны были научиться сбивать советские лётчики-истребители и зенитчики, на его копии - Ту-4 - они и тренировались, в частности, в июле 1950 года, сразу же после начала войны в Корее.
Не успел
18 февраля 1950 г. по армии был объявлен указ президиума Верховного Совета СССР об увеличении действительной службы для рядового состава Сухопутных войск и Внутренних войск в полтора раза - до трёх лет. С учётом нового закона, весенний призыв 1950 года резко увеличивал Советскую армию к лету 1950 года - опять-таки, к началу Корейской войны.
Будущая мировая война не виделась руководству СССР лёгкой прогулкой до Гибралтара и Баб-эль-Мандеба, о чём свидетельствуют выдержки из приказа №00126 от 9 июня 1951 г.: "За последние годы отечественной промышленностью создано и поступает на вооружение войск новое ствольное зенитно-артиллерийское вооружение (прежде всего пушки КС-18 (85 мм) и КС-19 (100 мм) для поражения "суперкрепостей". - А. Г.), которое обладает более высокой точностью стрельбы...
Вследствие отставания теории зенитной стрельбы требуют неотложной обоснованной отработки следующие важные вопросы: ...методика стрельбы по высотным, скоростным (реактивным) и групповым целям при непрерывных массированных налётах; ...отработка прибора объективного контроля за стрельбой по высотным, скоростным (реактивным) и групповым целям при непрерывных массированных налётах".
Вождь учитывал мощь американских ВВС и осознавал масштаб потерь в будущей схватке. На это указывает отданный 25 июля 1951 г. приказ военного министра СССР № 00164, в котором во исполнение совершенно секретного постановления Совета министров СССР (т. е. Сталина) №2342-1120 от 6 июля 1951 г. предписывалось: "К 1 декабря 1951 г. сформировать: а) военно-медицинский факультет при Саратовском медицинском институте, численностью переменного состава 400 слушателей... б) Два военно-медицинских факультета при Куйбышевском и Харьковском медицинском институтах, численностью переменного состава 400 слушателей каждый... ...Срок обучения на Военно-медицинских факультетах установить 2 года. Начало занятий 15 декабря 1951 г., в последующие годы с 1 сентября". Три факультета создавались в дополнение к уже существующим военно-медицинским образовательным учреждениям.
Войска постепенно переводили в режим военного времени. Приказ военного министра 21 января 1953 г №16 объявлял обширный перечень должностей рабочих и служащих Советской армии, по которым командиром (начальником) мог быть установлен ненормированный рабочий день. Документ включал широкий спектр лиц - от заведующих складами (хранилищами) до шеф-поваров, и от кучеров до директоров предприятий и учреждений.
Но 5 марта 1953 г. умер Сталин, после чего его приближённые свернули часть военных программ и провели частичную демилитаризацию страны.
Тем не менее инерция приготовлений светопреставления дала себя знать и после смерти Вождя. Приказ № 0152 от 9 ноября 1953 о поощрении личного состава военно-морских сил раскрывает смысл советской программы исследования Арктики 1930-1950 гг. и строительства системы каналов, включая Беломор и Волго-Дон: "В течение 1953 г. Военно-Морские силы и органы Министерства морского и речного флота выполнили большую работу по переводу боевых кораблей и вспомогательных судов с заводов Министерства транспортного и тяжёлого машиностроения на наши морские театры и на достроечные базы.
Впервые столь большое количество кораблей, особенно подводных лодок, тральщиков, торпедных катеров успешно переведено внутренними водными путями и Северным морским путём на значительные расстояния.
Все переводившиеся корабли и вспомогательные суда своевременно завершили эти дальние переходы и в исправном состоянии прибыли в пункты базирования". Но не получили приказа об атаке...
Александр Гогун - исследователь сталинизма, автор монографий и составитель сборников: "Неконвенциональная война. ГРУ и НКВД в тылу Вермахта", "Чёрный PR Адольфа Гитлера. Документы и материалы", "Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы" и др.