Рука Москвы. Как македонцы будущее на "славянское братство" променяли
В минувшее воскресенье в Бывшей Югославской Республике Македония провалился референдум о ее будущем переименовании. Причиной провала стала явка в 37% при минимально необходимых 50%. И хотя идея о минимальной явке на референдум выглядит посягательством на право граждан игнорировать вопрос, к которому они равнодушны, суровый закон бывшей югославской республики, решившей сыграть в древнегреческую реконструкцию, именно таков.
Впрочем, референдум носил консультативный характер и не влечет обязательных последствий. Но шансы на то, что вступление Македонии в НАТО и в ЕС в очередной раз будет отложено на неопределенный срок, резко возросли.
Ни в ЕС, ни в Древнюю Грецию
В начале 90-х Македонии повезло: в ходе распада Югославии ее почти не затронула гражданская война. Но не бывает так, чтобы все было хорошо. И вот, с 1991 г. у нового государства возник конфликт с соседней Грецией. Грекам очень не понравились претензии Скопье на их древнее наследие.
И когда в ООН 141 страна — с полным безразличием ко всем древнегреческим разборкам — плюс Россия, которая увидела в них еще один способ подогреть Балканы до точки кипения, признали бывшую часть СФРЮ Республикой Македонией, Греция выступила резко против.
Чтобы не обострять обстановку в регионе, где и так все было запредельно горячо, в 1993 г. было придумано временное название "Бывшая Югославская Республика Македония" — БЮРМ. А Македония стала кандидатом на вступление в ЕС, одной из первых на Балканах.
В самой же Македонии шел поиск правильной версии истории, способной обосновать, почему это вдруг македонцы такие особенные: они и не сербы, и не болгары, и не славянизированные греки. Последнюю версию в конце XIX в. продвигала сама Греция, но в XXI в. она для Афин уже неактуальна. Вместе с тем ее неактуальность была наилучшей гарантией для македонцев, которые вздрагивали от мысли о братских объятиях Сербии, да и на Болгарию они смотрели с подозрением.
Причем дело было не столько в опасности внешних попыток подвергнуть сомнению независимость Македонии, сколько в крайне сложной ситуации внутри нее. Новое государство буквально рвало на части. Проблемы с албанцами, вылившиеся в 2001 г. в вооруженное противостояние, были не столько даже улажены, сколько с большим трудом загнаны под спуд, то и дело вспыхивая снова. Перспектива получить в придачу к ним еще и сербско-болгарские внутренние разборки выглядела жутко — именно потому, что была вполне реальной. Греция же не сулила проблем: во-первых, она была членом ЕС и НАТО, а во-вторых, древние греки — это все-таки что-то очень далекое.
Но в Греции появление македонских родственников не вызвало ни малейшего энтузиазма. Глядя на события в бывшей СФРЮ и понимая, что жилищный вопрос сильно испортил ее обитателей, греки видели в македонцах нахрапистых провинциалов, признание родства с которыми может повлечь претензии на греческую жилплощадь под лозунгами "мы тоже греки, еще и подревнее вас" и "сами вы тут понаехавшие". И Афины поспешили сыграть на упреждение, заявив, что в Греции есть историческая область Македония и хватит, других Македоний тут устраивать не надо.
Тем временем в БЮРМ был запущен процесс антиквизации истории. Древние греки стали лезть буквально отовсюду. Центр Скопье украсили мостом через реку Вардар со статуями выдающихся древних греков, а также многочисленными колоннадами в древнегреческом стиле. Чуть ли не на каждой площади воздвигали статуи Александра Македонского и его отца Филиппа II, именем которого назвали центральный стадион. Когда же в центре Скопье возвели 14-метровую статую Александра Македонского, естественно конную, а его именем назвали главный аэропорт страны и центральный проспект в Скопье, в Афинах решили, что с этим пора уже что-то делать. И вот в 2008 г. Греция наглухо заблокировала вступление Македонии в НАТО и ЕС, в ультимативном порядке потребовав сменить вывески. Беда, однако, была в том, что при непростой истории БЮРМ и ее непростом окружении, в котором каждый из соседей в разные исторические периоды претендовал на ее территорию (мол, это же наши люди), такой исторический разворот был делом непростым.
Зато македонским древнегреческим амбициям активно подыграла Россия. Конечно, на всяких позавчерашних греков Москве было начхать, но тут нарисовалась возможность загнать в тело ЕС воспаленную занозу, заблокировав вступление Македонии в НАТО. Как же ей было не воспользоваться?
Нагловатые московские гости
И вот в Скопье зачастили московские визитеры. Впрочем, белградские тоже. Во всяком случае, из документов, которые очень аккуратно, через цепочку посредников, македонские спецслужбы слили британской Guardian летом прошлого года, видно, что сербская разведка, наряду с российской, поддерживала в Македонии пророссийские и антизападные силы. Видно и то, что российско-сербская активность резко возросла именно в 2008 г., когда Греция заблокировала вступление БЮРМ в НАТО и ЕС.
Впрочем, активная инфильтрация российской агентуры в Македонию началась намного раньше и шла по обычной проверенной схеме, когда в страну переезжает российский денежный мешок, покупает там ключевой футбольный клуб и начинает финансировать разные общества дружбы с Россией, а вторым эшелоном туда подтягивается "Россотрудничество".
Ровно так же все шло и в БЮРМ. Сначала в 2006 г. в Скопье переехал мелкий ростовский олигарх Сергей Самсоненко. Незадолго до переезда он щедро профинансировал партию ВМРО–ДПМНЕ (Внутренняя македонская революционная организация–Демократическая партия за македонское национальное единство), что обеспечило ей победу на парламентских выборах, а ее лидеру Николе Груевскому — десятилетие на посту премьера. Впрочем, мелким Самсоненко был только в Ростове, а в Македонии он сразу же стал самым богатым человеком страны и начал активно вкладываться в спорт.
Правда, с футболом у него поначалу не складывалось. За отсутствием лучшего Самсоненко купил женский гандбольный клуб "Вардар" и, вложившись, вывел его на хороший европейский уровень. Затем инвестировал в мужской гандбольный клуб — с тем же результатом. Наконец, обзаведясь нужными связями и влиянием, Самсоненко в 2014 г. добился, чтобы мэрия Скопье выставила на торги футбольный клуб "Вардар", и купил его за $81 тыс. За несколько лет захудалый "Вардар" сильно пошел вверх, начав играть в еврокубках, а его болельщики, прикормленные Самсоненко, стали активно участвовать в уличных столкновениях, выступая против перемены названия страны, а также против вступления в НАТО и ЕС. Самсоненко же имеет в БЮРМ прочную славу короля македонской коррупции, неуязвимого для закона и способного "порешать" любые вопросы, что, к слову, перекликается и с практикой древнегреческих полисов.
Примерно в то же время в Скопье были развернуты две параллельные российских разведывательные сети — одна по линии СВР, на базе резидентуры в Белграде, работавшей и в тесном контакте с сербскими коллегами, вторая — по линии ГРУ , которую координировала резидентура в болгарской Софии. Как обычно, ГРУ специализировалось на организации силовых акций, а СВР, на которую работали также журналисты ТАСС и представители "Россотрудничества", — на "интеллектуальной" вербовке агентуры. В частности, ФБР были отмечены их попытки вербовать американцев.
Понятно, что македонцы вербовались намного шире. Российские агенты также были много раз замечены в публикации в македонских СМИ проплаченных материалов дезинформационного и провокационного характера. В докладе македонских контрразведчиков, который цитировала Guardian, сообщалось также, что российские консульства в городах Битол и Охрид практически не востребованы в своей официальной роли и в основном служат базами для проведения спецопераций под дипломатическим прикрытием.
Россия развернула в Македонии и широкую пропаганду идей "панславянской идентичности" и "общности православной христианской веры". Под эгидой посольства было создано около 30 обществ македонско-российской дружбы, открыт культурный центр в Скопье и спонсируется установка по всей стране православных крестов и строительства церквей в русском стиле.
Все это "славянское братство" примиряли с антиквизацией, вбрасывая через проплаченные СМИ версию о том, что перемена названия нужна с единственной целью — для сдачи БЮРМ албанцам и дальнейшего присоединения к Албании. С учетом напряженных отношений с албанским меньшинством — а память о вооруженных столкновениях еще жива — такая версия прекрасно срабатывала. К тому же и албанское меньшинство, составляющее около четверти населения, прекрасно помнит, как в парламент в апреле 2017-го ворвалась толпа отморозков из пророссийской "Единой Македонии" и избивала депутатов, избравших спикером этнического албанца Талата Джафери. И мысль о том, что будь Македония в составе Албании, им жилось бы гораздо спокойнее, хотя явно и невысказанная, определенно мелькает в головах македонских албанцев. Причем у таких идей и политическое представительство — Демократическая партия албанцев (PDSH) с двумя мандатами в парламенте.
Среди слитых Guardian документов фигурировал и отчет о неофициальной встрече российского посла в Македонии Олега Щербака с представителем МИДа БЮРМ Ненадом Колевым в апреле 2017 г. Щербак в ходе встречи заявил, что цель Москвы — "полоса нейтральных в военном отношении стран" на Балканах, в состав которых, по замыслу Кремля, должны войти Черногория, БиГ, БЮРМ и Сербия. При этом Щербак, не стесняясь в выражениях, называл ЕС и НАТО "шакалами" и грозил БЮРМ крупными неприятностями, если та не поддержит кремлевский курс.
Борьба по-македонски
Готовность России зайти как угодно далеко косвенно подтвердил и неудавшийся путч в Черногории. Но, по счастью, российскую решительность уравновешивает вороватость посредников, в руках которых остается большая часть средств, выделяемых Кремлем на очередное "активное мероприятие", а также криворукость дешевых исполнителей, нанятых на то, что осталось. Это, к слову, тоже было хорошо видно на примере черногорского путча.
Но и проевропейские силы в БЮРМ не сидели сложа руки. В январе 2016 г. Николу Груевского поймали на незаконной прослушке политических оппонентов и отправили в отставку, правда, ему все же удалось избежать уголовного преследования. ВМРО–ДПМНЕ на досрочных выборах в Собрание Республики Македония (парламент) получила 51 мандат из 120, что было на десять меньше, чем в прошлый раз, хотя все равно довольно много. Но Социал-демократический союз Македонии (СДСМ), формальный преемник македонской секции Партии коммунистов Югославии, стоящий, тем не менее, на проевропейских позициях, хотя и получил только 49 мест, сумел сблокироваться с двумя албанскими партиями: Демократическим союзом за интеграцию (BDPI) и Албанским альянсом (AS), и создать коалиционное большинство в 62 голоса. Талат Джафери из BDPI стал председателем парламента, а лидер СДСМ Зоран Заев — премьером.
Это позволило сдвинуть с мертвой точки и переговоры с Грецией: главы МИДов двух стран 17 июня подписали соглашение о новом компромиссном названии — "Республика Северная Македония". И хотя название было именно компромиссом, который не очень нравился обеим сторонам, уже 20 июня соглашение было ратифицировано парламентом. Но президент Георге Иванов, функционер ВМРО–ДПМНЕ, отказался его подписать, отправив в парламент на пересмотр.
Тогда 5 июля договор был ратифицирован повторно, но возникла проблема: чтобы переступить через президентское вето, нужно было не просто большинство, а две трети голосов. У правящей коалиции их не было.
В поисках выхода парламентское большинство приняло 30 июля решение о консультативном референдуме 30 сентября, вынеся на него следующий вопрос "Поддерживаете ли вы членство в ЕС и НАТО, принимая соглашение между Республикой Македонией и Греческой Республикой?". Идея была в том, что ВМРО–ДПМНЕ, в отличие, к примеру, от "Единой Македонии", прямо существующей на российские гранты, все же не является рептильно-пророссийской. Ставка на антиквизацию для нее — вопрос политического выживания и мобилизации электората, практичные лидеры ВМРО–ДПМНЕ полагают, что лучше сидеть в парламенте вне ЕС, чем в ЕС, но вне парламента.
И ВМРО–ДПМНЕ приняла предложенное пари, а фактически именно о пари речь и шла. В то время как пророссийские организации и партии, такие как "Левица" и "Единая Македония", вели активную агитацию с призывами прийти и проголосовать против, ВМРО–ДПМНЕ по большей части отмолчалась. Один только Георге Иванов выступил с призывами воздержаться от голосования.
В итоге 95% тех, кто пришел и проголосовал, поддержали позицию парламента, то есть перемену названия. Но пришедших было слишком мало. Правда, есть обоснованные сомнения в том, насколько списки избирателей соответствовали реальности, — судя по всему, они сильно с ней расходились. Дело дошло до того, что проголосовать не смог спикер парламента Талат Джафери, поскольку не нашел себя в списках. И если учесть масштабы отъезда македонцев на заработки за рубеж, то реальная явка вполне могла достигать и 50, и 60% от фактического наличия избирателей в стране.
Однако формально референдум уже признан несостоявшимся, впрочем, как уже сказано, он был консультативным. И еще, полученный результат хорошо совпадает с цифрами опросов, согласно которым вступление в ЕС поддерживают 83% населения БЮРМ.
Если же допустить, что цифра явки в 37% хотя бы отчасти близка к реальности, то и тогда полученную картину можно трактовать по-разному. Можно увидеть в ней доказательство влиятельности ВМРО–ДПМНЕ, без которой ничего в Македонии с места не сдвигается. А можно — общую пассивность и усталость граждан, воспользовавшись которой, группа решительных авантюристов может похоронить идею о переименовании БЮРМ пусть и не навсегда, но, по крайней мере, очень надолго.
Такое толкование создает большие соблазны для пророссийской агентуры и одновременно создает риски для ВМРО–ДПМНЕ, у которой могут увести часть ее электората. Таким образом, уйдя в глухой отказ и заблокировав подписание соглашения, ВМРО–ДПМНЕ должна будет озаботиться и нейтрализацией, хотя бы частичной, своих пророссийских конкурентов.
Вариант с прямой поддержкой переименования тоже создает неприятную для ВМРО–ДПМНЕ ситуацию, перечеркивая ее многолетние усилия по антиквизации македонской истории. Но есть и третий, компромиссный вариант "мягкой сдачи", при котором либо фракция ВМРО–ДПМНЕ одолжит большинству недостающие до двух третей голоса, либо сам Иванов изменит решение и подпишет договор о переименовании на основе простой ратификации, без двух третей голосов, перевешивающих его вето.
Однако и то и другое означает, что политики, "предавшие" партийную линию, будут принесены в жертву. Они выпадут из обоймы по меньшей мере на время, а возможно, и навсегда. Причем такая жертва фигуры или нескольких фигур может оказаться напрасной, поскольку нет гарантий ратификации соглашения со стороны Греции. Борьба в греческом парламенте начнется только после подписания его со стороны БЮРМ, и ее исход пока не ясен.
Зато уже ясно, что и в Греции все обстоит крайне сложно. Тамошний премьер Алексис Ципрас тоже опирается на коалиционное большинство, а младший партнер СИРИЗА по правящей коалиции, партия ANEL ("Независимые греки"), выступает против названии "Северная Республика Македония". Лидер ANEL Панос Камменос, получивший в коалиционном правительстве пост министра обороны, ранее уже заявлял, что, если договор поступит для ратификации в греческий парламент, он готов выйти из коалиции. Это будет означать развал правительства, политический кризис и почти наверняка — внеочередные выборы.
Результаты референдума Камменос воспринял с удовлетворением, написав в своем "Твиттере", что 68% граждан БЮРМ сами отменили соглашение.
Итак, налицо интрига, предсказать исход которой сегодня сложно. Ход за парламентом БЮРМ.
