Асад из Львова. Как еврей Вайс стал мусульманином и основал Пакистан
Леопольд Вайс родился в еврейской семье в австро-венгерской Галиции, в городе Лемберг (современный Львов) 2 июля 1900 г. Его деды-прадеды были раввинами, лишь отец выбрал иной путь - стал юристом. Леопольд отошел от традиции намного дальше. В 1932 г. он принял мусульманство, взяв имя Мухаммад Асад. "Асад" по-арабски означаете "лев", как и корень имени Леопольд - именно эту часть прошлого он пожелал забрать с собой в новую жизнь.
Детство во Львове - ключ к личности
Рожденный в традиционной иудейской семье, Леопольд еще в детстве изучил священные тексты Танахаи Библии, и ему не давал покоя вопрос, почему Бог выбрал один народ, - а как же остальные? Его обостренное чувство справедливости требовало любящего бога для всех. К 13 годам Леопольд отлично владел хибру и арамейским, помимо двух родных языков - польского и немецкого. Когда ему было немногим за 20, он уже свободно писал и разговаривал на английском, французском, персидском и арабском.
В детстве родители возили сына в летний домик к деду по материнской линии, зажиточному банкиру, где Леопольд играл на берегу реки. Путешествовал они и в Вену и Берлин, в Альпы и леса Богемии, на Северное и Балтийское моря.
Многие годы спустя, стараясь объяснить самому себе свою невероятную тягу к путешествиям, он писал: "Каждый раз... первый же сигнал поезда или первый удар колес заставлял сердце колотиться в ожидании чудес, готовых явить себя страннику".
А еще был дядя, "о котором не говорили".
Как многие мужчины в семье, не упоминаемый вслух родственник был раввином, но однажды сбрил бороду, бросил жену - к слову, нелюбимую - и уехал в Лондон.
Там он принял христианство и, по легенде, стал известным астрономом и даже получил титул. Он был паршивой овцой семьи Вайсов, но родители Леопольда говорили о загадочном дяде со смешанным чувством страха и уважения. По мнению его сына, Талала Асада, профессора антропологии в Нью-Йоркском университете, эти два факта могут послужить ключом к пониманию личности отца.
Психоанализ и послевоенный психоз
Взросление Асада пришлось на времена, когда в Европе царил хаос и зарождались революции. Крах ценностей, под влиянием событий 1914-1918 гг., привел к знакомой и нашему поколению ситуации - поиск новой духовности и опоры соседствовал с расцветом шарлатанов всех мастей: теософия, спиритуализм, антропософия, хиромантия, графология, мистические доктрины с Дальнего Востока - все, что обещало скорое освобождение от реальности, включая морфий, героин и кокаин. Основными темами театра того времени были инцест и патрицид. Умеренность считалась излишней, а соблюдение приличий - неприличным. Расцветали коммунизм и фашизм. Молодежь толпами бродила по Европе из столицы в столицу в поисках просветления.
После Первой мировой войны семейство Вайсов переехало в Вену. Леопольд поступил в Венский университет, где изучал историю искусств, стараясь отыскать ответы на ключевые вопросы, беспокоившие местных интеллектуалов. Его особенно увлекли споры в среде пионеров психоанализа. Доводы Альфреда Адлера, Вильгельма Штекеля и Отто Гросса впечатлили юного Леопольда, но лишь еще более озадачили его. Он ощущал инстинктивное сопротивление интеллектуальной надменности новой науки, пожелавшей свести тайну человеческого существа к простой цепочке нервных реакций. Вайс не сомневался, что все куда сложнее.
В погоне за успехом
В 20 лет Леопольд Вайс задумал стать журналистом. Он покинул семью и отправился в Берлин. В кармане у него было золотое колечко, унаследованное от матери, умершей годом ранее, и гневное письмо отца. Отец прочил Леопольду, что тот окончит жизнь в сточной канаве. В канаву Леопольду не хотелось - ему хотелось достичь вершин. Только он понятия не имел, к каким вершинам ему стоит стремиться, да и что нужно делать, чтобы их достигать.
На деньги, вырученные от продажи кольца, он неплохо проводил время в популярных в то время среди интеллектуальной молодежи берлинских кафе. Один из друзей представил его Вильгельму Мурнау - мастеру киноэкспрессионизма, чья звезда в то время лишь восходила. Леопольд около двух месяцев проработал ассистентом Мурнау, а затем продолжил путешествие по Европе, подрабатывая то тут, то там. В конечном итоге оказался в берлинском офисе британского новостного агентства Юнайтэд Телеграф. Он должен был по телефону зачитывать новости газетчикам в провинции, но это была не та работа, к которой стремился Лео.
Однажды друг Леопольда сообщил ему, что в отеле, где он работал привратником,под вымышленным именем остановилась жена Максима Горького - в то время популярная личность в Европе. Вайс позвонил ей в номер и сумел очаровать мадам Горькую и взять у нее интервью. Интервью было опубликовано, а энергичный работник получил должность репортера.
Это был успех, но он не принес Вайсу желаемого ощущения принадлежности к чему-то важному. Да и к чему-либо вообще. Возможно, именно поэтому Леопольд с радостью откликнулся на письмо от дяди - доктора Дориана Фигенбаума, одного из первых учеников Фрейда, в то время занимавшего должность заведующего лечебницей для душевнобольных в Иерусалиме.
Чувствуя себя чужаком в арабском мире, и тоскуя по Европе, дядя пригласил племянника погостить у него пару месяцев и даже обещал оплатить обратный билет. Леопольда не нужно было приглашать дважды, сославшись на "важные профессиональные соображения", он подал в отставку и отправился в Иерусалим.
Iron Lion Zion
В то время в Палестине, находившейся под Британским мандатом, происходили великие события. Прошло пять лет после Декларации Бальфура, впервые в истории гарантировавшей сионизму международное признание. Страна принимала третью волну иммигрантов - около 35 тыс. приверженцев сионизма прибывали в Палестину из Восточной Европы. Жесткие последователи Иосифа Трумпельдора, погибшего двумя годами ранее в битве с арабами при Тель Хай в Галилее, они были железом, готовым "ко всему, что потребует земля Израильская".
"Не хватает колеса? Гвоздя, винта, маховика? Возьми меня. Нужно вскопать землю? Я вскопаю. Нужно стрелять? Быть солдатом? Я солдат...", - призывал своих последователей Трумпельдор.
Идеи Трумпельдора не нашли отклика в душе Леопольда, он не желал "ковать, и быть выкованным", он хотел мыслить и писать.
Его влекла величественность пейзажа, интриговали арабы, оказавшиеся вовсе иными, чем он представлял из Европы. Он понимал, что ничего не знает о таинственном древнем мире окружившем его.
Напротив, Вайса не впечатлили встреченные в Иерусалиме евреи, особенно выходцы из Польши и России, в которых ему чудилась "узость и мелкость", привезенная ими из прошлой жизни. Само сионистское движение Леопольд Вайс посчитал аморальным и опасным и неоднократно вступал в споры с сионистскими лидерами, в том числе и с Хаимом Вейцманом, лидером движения и будущим первым президентом Израиля.
Быстро сообразив, что тут вершиться история, Вайс решил заинтересовать своими открытиями европейскую прессу. Он послал статью о Среднем Востоке в десяток изданий, и был приятно удивлен, когда ее приняла FrankfurterZeitung, крупнейшая немецкая газета. Леопольда не только назначили специальным корреспондентом на Среднем Востоке, но дали контракт на книгу, которую он должен был написать по возвращении в Европу.
В погоне за смыслом
Собирая информацию, Вайс много путешествовал по Сирии. Во время своего первого путешествия он изучал культуру арабов, но не их религию. К моменту возвращения в Берлин Вайс был широко известен в европейской прессе. Помимо Frankfurter Zeitung его статьи публиковались в еще трех крупнейших газетах.
В своей биографии Вайс описывает встречу с главным редактором Frankfurter Zeitung доктором Генрихом Саймоном.
Доктор был поражен, увидев Леопольда.
"Что-то не так, доктор Саймон?"
"Нет, нет, все нормально - хотя, скорее все ненормально..." Он рассмеялся и продолжал: "Я почему то ожидал встретить человека среднего возраста в очках в золотой оправе, а тут я вижу мальчишку... о, прошу прощения, сколько вам лет?"
Леопольд вспомнил, что год назад датский торговец в Каире задал ему тот же вопрос, и рассмеялся:
"Мне 23, сэр - почти 24, - и добавил: - Вы считаете, что я слишком молод для работы в Frankfurter Zeitung?"
"Нет... - ответил медленно Саймон, - не для Цайтуг, для ваших статей".
Привожу этот случай, чтобы показать, насколько глубокими были взгляды совсем еще юного на то время Вайса.
В Берлине он опубликовал свою первую книгу, не принятую как местной интеллектуальной элитой, так и друзьями Леопольда - они не поняли ни его восхищение арабской культурой, ни его неприятие сионизма. Книгу оценила лишь Эльза. На 15 лет старше Леопольда, она стала его первой женой.
Проведя в Берлине несколько месяцев, Вайс вновь отправился в путь. Посетил Египет, а затем буквально исколесил Сирию, Трансиорданию, Персию, Афганистан и страны центральной Азии. Дорога привела его обратно в Берлин, и именно там - в выражении лиц пассажиров первого класса берлинского метрополитена, а затем в страницах Корана, случайно открытых на вовсе неслучайном стихе - Леопольд получил свое озарение и принял ислам, взяв имя Мухаммад Асад.
Был сентябрь 1926 г. Спустя несколько недель Эльза также приняла ислам, и вскоре чета Асадов покинула Европу для совершения хаджжа (паломничество в Мекку). По окончании хаджжа Эльза умерла.
После обращения в ислам родственники Леопольда-Асада прервали какое-либо общение с ним. Спустя много лет отец возобновит переписку с сыном, но они так никогда и не встретятся - в 1942-м его отец и сестра были убиты в нацистском концентрационном лагере.
Однажды его сын рассказал историю, произошедшую во время их трехлетнего пребывания в британском лагере для задержанных евреев немецкого и австрийского происхождения в Индии во время Второй мировой войны.
На вопрос местного торговца, что сподвигло еврея принять ислам, Асад ответил: "А вам не кажется, что так лучше. В конце концов, раньше я не верил ни во что. Теперь я по крайней мере верю в Бога".
Королевские дворы и шпионские страсти
Следующие шесть лет Асад провел в Саудовской Аравии. Его путешествие не прекратилось - он совершил пять паломничеств, одновременно работал на шведскую газету Neue Zürcher Zeitung, для которой писал эссе вплоть до 1934 г.
В Мекке Мухаммад Асад познакомился с принцем Файсалом. Они случайно встретились в библиотеке мечети Аль-Харам. Принц пригласил Асада во дворец и представил королю Абдул-Азизу Ибн Сауду - основателю современной Саудовской Аравии. В то время Ибн Сауд был в процессе объединения разрозненных бедуинских племен под собственным началом. Короля настолько впечатлил острый ум и высокая духовность Асада, что они встречались почти каждый день, и Асаду даже довелось бывать в Неджде в сопровождение короля - в то время он был единственным чужестранцем получившим доступ на закрытые территории.
В 1929 го. Ибн Сауд направил его с секретной миссией в Кувейт. Асад должен был проследить, кто оказывает финансовую и военную помощь Ад-Давишу, лидеру военной группировки, восставшей против Ибн Сауда. Рискуя жизнью, Асад ехал много суток только по ночам, не разжигая огня, пока не достиг Кувейта. Там он выяснил, что помощь повстанцам оказывают британцы. Как некогда Ибн Сауду, они теперь помогали его основному сопернику Ад Давишус целью ослабить обоих и сохранить контроль над сухопутным путем в Индию - построить железную дорогу из Хайфы в Басру.
Асаду удалось собрать достаточно свидетельств, и его статья о вероломстве британцев, вышедшая одновременно в арабской и европейской прессе, произвела фурор, уничтожив хитроумную затею. В итоге Абдул Азиз вынудил Британию отказаться от финансирования соперника и вскоре одержал победу.
Годом ранее один из советников Ибн Сауда - Абдалла Дамлуджи - направил Британским властям отчет, посвященный деятельности Асада в Аравии, о "проникновении большевиков и советов" в Хиджаз.
Он просто не мог вместить в сознание, зачем человеку вообще жить такой жизнью, если он, конечно, не шпион.
"Какова реальная миссия, заставляющая его терпеть ужасный дискомфорт и худшие в мире условия для жизни?" - писал Абдалла.
Внимание британцев к личности Асада было закономерным - в своих эссе тот неоднократно критиковал колониальную политику Туманного Альбиона. Впрочем, это не говорит о нелюбви Мухаммада Асада конкретно к британцам, для него были неприемлемы колониализм и захватническая политика вне зависимости от того, интересы какой нации они представляли.
Два льва
Асаду довелось внести лепту также в борьбу сенуситов против итальянского вторжения в Ливию. Командующий итальянскими частями в Триполитании Рудольфо Грациани - мясник Эфиопии - жестоко расправлялся с бедуинами. В стране создавались концентрационные и трудовые лагеря, уничтожившие десятки тысяч ливийских узников.
По подозрению в помощи повстанцам армия Грациани вырезала и сжигала целые села. С 28 по 31 год население Ливии сократилось на 45%. Ливийское сопротивление возглавил Омар аль-Мухтар, Лев Пустыни. Он умело устраивал облавы на итальянские контингенты и вынудил противника начать переговоры в 1929 г.
Требования Омара аль-Мухтара были просты: невмешательство в религиозные дела, признание арабского официальным языком, отмена законов о неравенстве местных жителей и возвращение ливийцам конфискованной собственности. Но итальянское командование не собиралось идти на уступки - оно воспользовалось отсрочкой для того, чтобы переправить на континент дополнительные войска, артиллерию и танки.
По просьбе друга Мухаммад Асад прибыл в Ливийскую пустыню для встречи с Омаром аль-Мухтаром. Он должен был "проанализировать ситуацию, и помочь аль-Мухтару советом, каким образом исправить положение".
Оказавшись в Ливии,Асад пришел к выводу, что положение не исправить - на тот момент Лев Пустыни, противостоявший существенно превосходящему его в численности и вооружении противнику, был отрезан от снабжения и утратил контроль над территорией. Асад предложил 70-летнему аль-Мухтару бежать в Египет, где тот смог бы набраться сил, чтобы продолжить борьбу за свободу своего народа, но тот отказался: "Мы боремся, потому что мы должны бороться за свою веру и свою свободу пока не изгоним захватчика или не умрем. У нас нет выбора".
Индия - не стать застоявшейся водой
Однажды Асад спросил бедуина, почему тот все время в пути, почему бы ему не осесть, пустить корни и жить в мире. Бедуин ответил: "Вода, что не течет, застаивается, становится мутной и затхлой; лишь текущая вода остается прозрачной..."
Асад был текущей водой - за шесть лет, проведенных в Саудовской Аравии, он долго не задерживался ни на одном месте и успел повстречать многих знаменитых деятелей своей эпохи. Возможно, самым длительным местом его пребывания, с тех пор как покинул семью в Вене, стал лагерь для задержанных "вражеских чужестранцев". В 1939 г. Асад с семьей - женой Мориной и сыном Талалом- отправился в Индию, где в первые же дни войны был арестован британцами. Семейство Асада разделило заточение с другими известными евреями, которым удалось бежать от эсесовских преследователей на Восток.
Эти евреи оказались в тюрьме за свое гражданство, в то время как страна, гражданами которой они были, убивала их семьи за их веру. Это один из многочисленных парадоксов, коими изобилует история, считает Талал Асад, чьи первые воспоминания об отце связаны со временем, проведенным в лагере для задержанных евреев австрийского и германского происхождения.
Освободившись из лагеря, Мухаммад Асад сотрудничал с Алламой Икбалом - поэтом и философом, духовным отцом и основателем Пакистана. Аллама уговорил Асада отложить дальнейшее путешествие вглубь континента и помочь с разработкой интеллектуальных основ будущего исламского государства. После основания Пакистана в 1947 г. Асад организовал и возглавил Министерство реконструкции ислама. А в 1952-м снова вернулся на Запад, где не бывал 26 лет. На этот раз оказался в Нью-Йорке в качестве полномочного представителя Пакистана в ООН. Там он встретил свою третью жену, Полу.
Из Пакистана Асад переехал в Марокко, где закончил свой 15-летний труд по переводу смыслов Корана на английский язык и его комментированию в соответствии с традицией великих комментаторов. Произведение было опубликовано под названием "Послание Корана" и признано одной из самых влиятельных книг современной эпохи.
Мухаммад Асад разработал собственную систему перевода Корана на английский язык, сделав ислам более легким для понимания не только европейцев и американцев, но и для исламского мира.
Сам Асад говорил об исламе, как о совершенном архитектурном произведении, где нет ничего избыточного и ничего недостающего. В самом деле, многие фразы, могущие вызвать отторжение или опасение в переводах других авторов, обретают благозвучие в переводе Асада.
Во вступлении к своей автобиографии "Дорога в Мекку", Асад пишет: "Я расскажу историю не об известном общественном деятеле; это и не рассказ о приключении - ведь несмотря на то что на мою долю выпало множество удивительных событий, они были лишь аккомпанементом к тому, что происходило во мне и со мной; это даже не история о поиске веры, веры, которая снизошла на меня сама с годами, без каких либо усилий с моей стороны. Моя история - это простой рассказ о европейце, открывшем для себя ислам и о его интеграции в мусульманское сообщество". Как много лет спустя отметила его третья жена, у Асада все же был один недостаток - он был начисто лишен тщеславия.
