Культурная прачечная. Как Люксембург сказал "нет" Гитлеру, но не смог отказать Путину
Можно ли быть одновременно крупнейшей прачечной по отмыванию денег сомнительного происхождения и одним из центров, стоящих на защите основ европейских ценностей?
Можно. Более того — одно вытекает из другого. Нужно просто оказаться в правильном месте и в правильное время. И стать, к примеру, Люксембургом. Или Лихтенштейном, Монако, Андоррой. Маленьким, но полноправным европейским государством. Сегодня наш разговор пойдет о Люксембурге.
Почему Люксембург? Ну, например, потому, что ровно 75 лет назад, 10 октября 1941 г., там провалился некий референдум... Два референдума
Немецкие оккупационные власти рассматривали Люксембург как естественную часть Рейха, а его жителей — как полноправных германских граждан. Однако интеграция как-то сразу забуксовала. Вместо того, чтобы прийти в восторг от открывшихся перспектив, люксембуржцы постоянно держали в кармане здоровенный кукиш, разными способами демонстрируя новой власти свое полное к ней презрение и неуважение. С этим нужно было что-то делать. Оккупация нуждалась в легитимации, а легитимировать ее можно было только через народное волеизъявление — то есть референдум. И вот на 10 октября 1941 г. и был назначен референдум. На него предполагалось вынести три вопроса: о национальности, о родном языке и об этнической принадлежности. По замыслу немецкой администрации, на все три вопроса должен был прозвучать ответ "немецкий", что сразу же сняло бы вопрос об аннексии.
Надо сказать, что вознаграждения, обещанные люксембуржцам за лояльность, были щедры — Путин с его "Крымнашем" нервно курит где-то в стороне. Однако граждане Люксембурга, за исключением кучки местных нацистов и в отличие от крымчан, на посулы не повелись и провалили референдум еще до его начала, на стадии предварительных опросов. Меньшая часть населения заявила, что, мол, да, пожалуй, пойдет и ответит на все вопросы, а большинство, поправляя берет, ношение которого было настоятельно не рекомендовано оккупационными властями ввиду идеологической чужеродности этого головного убора истинно германской культуре, на чистом люксембургском языке (простите мой люксембургский, но я, видимо, вас плохо понял...) никак не могло взять в толк, что это за референдум такой? И кто, собственно, его проводит? И кто они вообще такие? Да и зачем спрашивать о том, что и так всем очевидно?
Словом, результат вырисовывался на уровне 95% в пользу люксембургской идентичности и на фоне издевательски низкой явки. И оккупационные власти предпочли тихо слить референдум, опасаясь совсем уже громкого провала. Поскольку рисовать результаты волеизъявления вообще с нуля, без всякой связи с реальностью Геббельс, увы, не умел. А своего Суркова у Гитлера не было. Конечно, если бы Люксембург оккупировала Россия, все могло бы сложиться иначе. Но вот... получилось так, как получилось. Надо сказать, что такая фронда была довольно рискованной. На тихий протест и срыв референдума оккупанты ответили арестами. Впрочем, это уже другая тема и другая история.
Что же до второго референдума, о котором пойдет речь, то он вообще проходил не в Люксембурге, а в Венгрии, и касался права венгерского правительства не подчиняться решениям ЕС о распределении квот на размещение беженцев. Попытка уйти от общеевропейских обязательств, спрятавшись за "волю народа", так возмутила министра иностранных дел Люксембурга Жана Ассельборна, что он потребовал исключить из ЕС Венгрию, власти которой "с людьми, которые бегут от войны, ведут себя хуже, чем с дикими животными". "Мы не можем принять, что основные ценности Европейского Союза массово нарушаются. Те, кто подобно Венгрии, строит заборы от беженцев, или те, кто ущемляет свободу прессы и независимость судебной системы, должны быть временно или, в случае необходимости, навсегда исключены из ЕС", — заявил Ассельборн в интервью Die Welt.
Впрочем, дело, конечно, не в приступе праведного гнева. Дело в том, что для Брюсселя было удобнее, если осуждение в адрес Венгрии прозвучит не от него, а из столицы одного из членов Евросоюза, более того — одного из основателей ЕС. А Ассельборн взял на себя эту роль потому, что национальные элиты Люксембурга играют на стороне элит Союза и против элит крупных государств. В отличие от последних, заинтересованных в известном ограничении полномочий Брюсселя в свою пользу, Люксембург заинтересован как раз обратном: в усилении ЕС. И нисколько не опасается при этом за свой суверенитет. Почему маленьким позволительно то, что нельзя большим?
Для того, чтобы в эпоху создания больших европейских государств сохраниться в качестве карликового герцогства, нужно было стать чем-то особенным. Нужно было предложить объединяющейся Европе середины позапрошлого века что-то такое, что было бы нужно всем настолько, чтобы не принадлежать никому. Или что-то, что проще оставить ничьим, чтобы не ввязываться в затяжной спор. Или нечто такое, что вот вроде бы и нужно, но держать его на своей территории не совсем удобно, а в качестве соседнего государства — так вроде бы и приемлемо. Все европейские мини-государства, дожившие до наших дней, возникли именно в таких нишах. Это породило богатые традиции политического маневрирования и умения извлекать максимум выгод из своего исключительного положения. На этом сходства кончаются... или почти кончаются.
Люксембург некоторое время был европейским центром производства стали. Сталь нужна всем, и тот, кто попробовал бы наложить лапу на этот ресурс, вызвал бы косые взгляды соседей. Все это прикрывалось сверху, как шапкой, спорами о престолонаследии — во всех королевских домах старой Европы была куча бесхозных принцев и принцесс, которых надо было куда-то пристраивать. Потом сталь мало-помалу ушла на второй план. Впрочем, и сейчас в Люксембурге несколько металлургических заводов, которые производят чуть более 2 млн т стали в год. Однако на первый план выдвинулось банковское дело — и открываемые им возможности по отмыванию денег сомнительного происхождения и уклонению от налогов. В этом виде бизнеса Люксембург уверенно держит первое место в Европе. На втором, с небольшим отрывом, Германия, но вы сравните размеры. 141 банк из 26 стран открыл свои филиалы в Люксембурге.
Такого рода услуги тоже довольно своеобразны. Во-первых, они требуют умелого лавирования в юридических хитросплетениях и хорошо развитого чувства меры: вот до этой черты можно, а за неё уже нельзя. Во-вторых, надо быть своим в клубе признанных государств, и не просто своим, а уважаемым и давним членом клуба. В-третьих, надо быть небольшим, чтобы с доходов от этого бизнеса, предполагающего скромное налогообложение в обмен на предоставление своей территории для регистрации фирмы, обеспечить своему населению высокие жизненные стандарты. Что в сочетании с низким налогообложением гарантирует его лояльность. Иными словами, нужно быть продуманным эгоистом, но в рамках существующих европейских правил.
Понятно, что такое государство более чем кто-либо заинтересовано в самой широкой европейской кооперации. А как без нее предоставлять услуги по смягчению налогового бремени иностранным игрокам? Еще оно заинтересовано в незыблемости сложившихся правил игры. Иными словами, Люксембург наряду с прочими европейскими княжествами и герцогствами, обладая полноценным правом голоса полноразмерного государства во всех европейских вопросах, оказывается одним из факторов стабилизации ЕС. И в этом качестве очень нужен и руководству ЕС, и заинтересованным в его сохранении Соединенным Штатам, которые в обмен на лояльность более или менее снисходительно смотрят на налоговые комбинации и не вполне прозрачные банковские транзакции. В том случае, если все это не выходит за некие пределы разумного, а вековая традиция лавирования позволяет властям Люксембурга десятилетиями маневрировать на самой границе этих пределов, не переходя запретной черты.
Конечно, люксембургских банкиров интересуют так же российский бизнес и его деньги. Премьер-министр Люксембурга Ксавье Беттель на недавней встрече с Владимиром Путиным в Сочи поддержал идею поэтапной отмены санкций ЕС при условии соблюдения Минских соглашений и выразил готовность выступить посредником между Москвой и Вашингтоном по сирийскому вопросу. Крым? Нет, не слышали.
Да, и еще. В самом Люксембурге очень не любят слова "налоговое убежище". "Мы являемся европейским центром финансов и не призываем всех участвовать в уклонении от уплаты налогов", — заявил министр финансов Люксембурга Люк Фриден в недавнем интервью Frankfurter Allgemeine.
