Культ мучеников Смоленска. Как Россия манипулирует Польшей
"Мы победили", - заявил Ярослав Качиньский во время мероприятий по случаю восьмой годовщины катастрофы польского правительственного самолета под Смоленском. "Мы победили!" - кричали Качиньскому из-за полицейского кордона его оппоненты. Хотя на самом деле не победил никто - авиакатастрофа расколола польское общество. И это использует Кремль.
На самом деле вот эти два формально омонимичных, но по факту противоположных по значению "мы победили" - это и есть символ раскола польского общества. И что самое страшное - обе стороны слышат, что кричат одно и то же, но верят на самом деле лишь в свою правоту.
Смоленская авиакатастрофа расколола общество благодаря тому, что сейчас уже социологи называют "смоленской религией", очень церковным по словам, жестам и поведению верованием. Вера состоит в том, что на польский правительственный самолет покушение готовилось давно, что он был сбит Иродом-Кремлем и что погибшие - мученики.
"Смоленскую" тематику, собственно, в Украине слабо понимают из-за того, что в эфир попадают чаще всего обрывки "богослужений" этой религии, типа очередных заявлений о взрыве на борту правительственного самолета.
Чтобы лучше понять тему, предлагаю посмотреть, как эта "религия" родилась, как изменялась, куда идет дальше. И как этим пользуется Россия - а она, несомненно, разыгрывает "катастрофичную" карту.
Корни культа
Когда в субботу утром 10 апреля 2010 г. сообщили о катастрофе польского самолета с президентом Лехом Качиньским на борту, в Варшаве завыли сирены и слышался перезвон колоколов.
Толпы людей - без понукания и указаний - направились к президентскому дворцу на улице Краковское предместье (самое туристическое сердце Варшавы, запомните это название, оно еще пригодится). Помню, что я пришел достаточно скоро, но уже тогда вся пешеходная улица была в лампадах и цветах. Атмосфера единения напоминала Майдан в Киеве: незнакомые люди разговаривали друг с другом, делились горем, и им, казалось, не мешали уже различия в политических взглядах.
Хотя различия были. Условный раздел Польши на либерально-европейскую и консервативно-католическую к тому времени уже наметился. Лех Качиньский и его партия "Право и справедливость" представляли консерваторов - его политическая сила к тому моменту пребывала в конфликте с Дональдом Туском, тогда премьер-министром и лидером более либеральной "Гражданской платформы".
Сам полет Леха Качиньского в ту фатальную субботу стал следствием конфликта - тогдашние президент и премьер не смогли договориться об общей церемонии в память о важном для истории страны 70-летии расстрела польских офицеров НКВД в 1940 г. Президент и премьер спесиво организовали каждый свою, отдельную церемонию. Туск побывал в Смоленске несколькими днями ранее. Для Качиньского как политика прошлое было важной темой, потому он приготовился к более торжественной, чем у Туска, церемонии, забрав на борт весь цвет не только своей партии, но и польских левых, деятелей исторических и иммиграционных сообществ.
В тот день в Смоленске был густой туман, а аэропорт (точнее, аэродром) в этом 300-тысячном городе - понятие условное, его после многих лет простоя открыли для Качиньского. Самолет с летевшим на важную годовщину польским президентом, недавно осудившим вторжение Кремля в Грузию, падает на территории России. Представления о причинах трагедии для разных поляков - в двух предыдущих предложениях. Одни считают, что самолет разбился из-за спешки президента на церемонию и из-за общего польского "раздолбайства"; вторые могут даже согласиться с польским "раздолбайством", но добавят - не могло же это все просто так случиться именно у русских? Мифология в разъяснении этой авиакатастрофы была заложена с самого начала, потому выводы экспертов, расследующих ее, уже не имели значения.
Первые "апостолы": защитники креста
Но прежде чем поговорить о расследованиях, вернемся ненадолго на Краковское предместье в Варшаве.
Атмосфера всеобщего единения и сочувствия была недолгой. Когда толпы рассосались, на этой улице под президентским дворцом остался крест, установленный скаутами. В скором времени власти захотели его перенести в "более соответствующее место", но группка людей не давала этого сделать: "защитники креста", как они себя называли, регулярно собирались под этим символом и на виду у многочисленных туристов читали молитвы.
Власти не могли перенести крест просто так - и операция "убрать крест" (как и некогда "прибрать Майдан после Майдана" в Киеве) стала чувствительной темой и для власти, и для "защитников".
Атмосферу прочувствовал брат покойного президента, Ярослав Качиньский, - лидер партии "Право и справедливость", как раз проигравший президентские выборы Брониславу Коморовскому. Он понял, что защита креста от властей - важная тема для оппозиционного, к тому же консервативного политика.
Качиньский появился 10 сентября 2010 г. на марше и митинге под президентским дворцом, заявив, что "мы не отдадим им крест". Тогда же он объявил, что должен быть построен памятник жертвам смоленской авиакатастрофы. С тех пор Качиньский возглавил ежемесячные марши памяти жертв авиакатастрофы (они будут идти Краковским предместьем в Варшаве каждого 10 числа месяца), неизменно выступая в качестве главного гостя рядом с оглашающим молитву священником. Вскоре этот формат назовут miesięcznica, буквально "месячница", и если выбирать главное слово польского новояза последних лет, то месячница - именно оно.
После того как партия Качиньского придет к власти в осенних выборах 2015 г., смоленские месячницы станут одним из главнейших политических событий Польши. С декабря 2015 г. они проходят в сопровождении военного караула, а в прошлом году, в связи с протестами нескольких оппозиционных движений против месячниц, их проводят за полицейским кордоном. Во время мероприятия закрывается большая часть туристического центра Варшавы.
Месячницы стали главной церемонией "смоленской религии" - они проходили по всем канонам, со "старой" католической религиозной символикой, к которой добавлялись портреты Качиньского, со "старой" христианской лексикой вперемешку с новыми понятиями польской политической жизни. Были "предавшие", были "мученики", и была "истина", к которой Качиньский едва ли не каждый месяц апеллировал.
Как хороший трибун, он говорил о ней проникновенно, но также оставляя поле для интерпретаций. Таким образом, вследствие многократного повторения всем известной, но никем не доказанной истиной стало покушение россиян на польского президента, и все это должно было происходить с согласия и одобрения польской власти, то есть Дональда Туска. Когда Качиньский сам стал властью, истину подретушировали - он начал повторять, что "мы уже все ближе к истине". В прошлом году ею должно было стать новое расследование авиакатастрофы, а в этом - открытие памятника жертвам катастрофы.
Бомба-трансформер
Комиссию, а точнее - подкомиссию по новому расследованию смоленской катастрофы Качиньский созвал сразу после прихода к власти. В ее главе встал тогдашний министр обороны Польши Антони Мацеревич - человек, независимо от должности, важный в иерархии "Права и справедливости". Мацеревич еще в рамках парламентской оппозиции пытался доказать наличие взрывчатых веществ на борту самолета, этим же он занялся, придя во власть.
В новой комиссии было немало имен, но большинство из них, как и сам Мацеревич, не были специалистами в авиации. Зато хорошо разбирались в политике. Так, в состав органа вошел российский политолог Андрей Илларионов, бывший советник Путина, - непонятно, чем он занимается в подкомиссии, кроме обнародования нескольких громких заявлений о покушении Путина на Леха Качиньского.
Мацеревичу был дан курс на ревизию итогов работы польской комиссии Ежи Миллера, опубликовавшей результаты расследования в 2011 г. Мацеревичу следовало доказать, что на борту была бомба. Однако доказательств не получилось, а Мацеревича в конце прошлого года отправили в отставку. Его комиссия в 2016 г. утверждала, что самолет разорвал термобарический заряд, по сегодняшней версии, самолет уничтожило "взрывное одеяло", скрытое в России во время ремонта польского самолета за год до катастрофы.
К этим версиям полно вопросов, ответов на них нет, а Мацеревич перед каждой годовщиной катастрофы объявляет: наконец-то мы доказали взрыв на борту.
Что же следовало пересмотреть Мацеревичу? В 2011 г. польская комиссия Миллера пришла к выводу, что в кабине пилотов перед посадкой находились посторонние люди, давившие на пилотов (предположительно, командующий Воздушными силами), приказывая им садиться в крайне неблагоприятных туманных условиях, к тому же на слабо оборудованном аэродроме. Самолет слишком поздно поднялся вверх после попытки посадки, но задел крылом березу и перевернулся. Польская комиссия указывала, что слабое оборудование и сигналы российских диспетчеров также "могли повлиять на катастрофу".
И если бы не последнее предложение, рапорт польской комиссии вполне бы даже соответствовал рапорту россиян, которые провели собственное расследование. Качиньскому это дало козыри говорить, что Туск вступил в сговор с Путиным и сокрыл "истину".
Манипулировать Варшавой
Большинство польских чиновников, приезжавших в Россию после катастрофы, отмечают, что сперва в России были шокированы и даже растеряны, а это также опровергает версию о взрыве бомбы на борту. Но в Москве быстро сориентировались, что эта тема открывает широкий простор для манипуляций на польской стороне.
И Москва не ошиблась. Из российского интернета в польские СМИ время от времени приходят фейки, цель которых - усилить раскол польского общества. Так, несколько лет назад малоизвестный блогер вбросил фото, вроде бы, места катастрофы, вроде бы, офицера охраны польского правительства, вроде бы, со следами пулевых ранений в голове - целью было посеять сомнения, мол, нашлись выжившие, которых "добивали". Российский фейк должен был доказать версию о российском вмешательстве в авиакатастрофу!
Бред? Вовсе нет. Обломки польского самолета находятся в Смоленске, а их возвращения в Польшу Ярослав Качиньский добивается, в частности, на своих месячницах. Сделав из обломков самолета святыню, Качиньский сам отдал пульт в руки россиян. Они заинтересованы в активизации как раз той части польского общества, которое верует в российский след в авиакатастрофе, - таким образом Кремль может оказывать влияние на политику Польши на самом высоком уровне. Обломки ведь в России. И Смоленск, где на месте катастрофы можно проложить трубопровод только для того, чтобы Польша забыла о Киеве, Брюсселе и утонула в собственной грызне. И оригиналы доказательств тоже в РФ.
Вряд ли Кремль не отдает их из-за того, что в катастрофе есть его вина. Дело в том, что ключ от большой польской политики буквально упал россиянам с неба, и просто так Москва его не отдаст. Сейчас поляками манипулировать легко, россиянам и делать ничего не надо: нужно просто запустить правильно фейк, а все остальное поляки сделают своими руками и эмоциями.
Трудно сказать, понимает ли это Качиньский. Как и трудно ответить, готов ли он на "тихий союз" с Россией в обмен на обломки - а такие слухи то и дело расползаются по Варшаве. Одно можно сказать с уверенностью: и сторонники, и противники Качиньского, кричавшие "Мы победили!", на самом деле проигрывают страну, разменивая более важные цели на борьбу за или против "смоленских мифов". Во вторник Качиньский объявил, что закончил месячницы. Но его электорату с его "смоленской" религиозностью нужны новое место и новая символика культа. Если этого срочно не дать, электорат перестанет верить.
Игорь ИСАЕВ - главный редактор портала украинцев Польши PROstir.pl
