Когда умрет последнее государство

С середины мая до середины июня - фактически за месяц - в одном только русско-
язычном сегменте интернета появилось более десятка аналитических работ разного уровня качества, посвященных "новому мировому порядку". Не говоря уже об откровениях деятелей вроде председателя комитета Госдумы по международным делам Алексея Пушкова, заявившего, что "Большая семерка" вынуждает Россию активнее строить такой порядок. Для начала заметим, что депутат сильно преувеличивает возможности Москвы, и отметим: понятие "мировой порядок" весьма умозрительное и емкое до чрезвычайности. Его облюбовали политические публицисты, эксцентричные исследователи научно-популярного жанра, ну и, разумеется, политики. В этом легко убедиться, имея под рукой поисковик, причем язык значения не имеет: в англоязычном, к примеру, сегменте Сети это словосочетание не менее востребовано, нежели в российском.

Подлинные академические ученые и действующие дипломаты предпочитают высказываться осторожнее и формулировать точнее. Не существует никакой организации под названием "мировой порядок", договора о каком-то "порядке" или органа, производящего подобный порядок. Консервативный лагерь в дисциплине международных отношений (или науки о "мировой политике") до сих пор придерживается позиции, впервые предложенной Томасом Гоббсом, которая представляет мировую арену в качестве анархии, хаотичного столкновения непроницаемых шаров-государств.

В этом году исполняется 70 лет ООН - первой попытке формализовать межгосударственные отношения в подлинно мировом масштабе. Однако многие десятилетия продолжается дискуссия о том, не является ли ООН структурой-паралитиком, рассадником международной коррупции, а то и вообще фикцией. События последних двух лет склонили многих комментаторов именно к такой нелицеприятной трактовке: проектировавшийся как балансирующий интересы ядерных государств с целью недопущения крупных конфликтов, Совет Безопасности ООН превратился в орган, бессильный перед российским милитаризмом.

Впрочем, хотя ООН является единственной охватывающей практически весь мир договорной системой, ближе всех стоящей к формальным критериям, которые могут быть предъявлены к "мировому порядку", обыватель не склонен воспринимать эту организацию в таком качестве. В плане сближения научного и народного понимания "мирового порядка" лучше рассматривать ВТО (ГАТТ). Этой организации, и правда, удалось унифицировать стандарты в мировой торговле. Что же касается дискуссии в отношении того, что ее "идеология" подыгрывает сильным в экономическом аспекте странам, то она спекулятивна, поскольку проблема лежит гораздо глубже, нежели тот уровень, на котором действует громоздкая и конфликтная ВТО.

Проблема состоит в девальвации суверенитетов, происходящей еще с 1950-х годов. И это обстоятельство уводит нас в сторону размышлений об "исключительных", дискриминирующих формах "мирового порядка". По каким критериям может происходить такая дискриминация? Эти критерии вполне объективны: уровень экономического развития, тип политического устройства и военный потенциал. Проводя параллель с установившимися в дисциплине о мировой политике школами - критерии интереса, ценностей и силы.

В концентрированном виде примером "исключительной" организации является Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). В ее составе отсутствуют экономически периферийные тирании с отсталыми вооруженными силами. Тем не менее и ОЭСР в первую очередь является организацией суверенитетов. И, похоже, ОЭСР "специализировалась". А как известно из эволюционной теории, специализация есть прекращение развития. В свою очередь, бюрократизированные государственные суверенитеты и их разнообразные ассоциации (яркий пример - ОБСЕ) давно перестали поспевать за технологическим развитием и экономическими тенденциями, а кроме того, подвержены растлевающим формам лоббизма вплоть до коррупции (другой пример - ФИФА).

Иными словами, традиционные открытые для членства ("плюралистические") межгосударственные организации вступили в эпоху отмирания, а региональные экономические блоки - в полосу кризиса. При этом так называемые гегемонические конструкции "мирового порядка", в центре которых находится государство-лидер (Древний Рим, средневековый Папский престол, Франция, Великобритания, США или Китай), оказываются недолговечными и нестабильными, рано или поздно вызывая перенапряжение сил страны-гегемона. Любопытно, что тот же Китай вообще не стремится к пресловутому "мировому господству", проводя исключительно прагматичную внешнюю политику, ориентированную на догоняющее развитие, социальную стабильность, что напоминает следование принципам фабианского (постепенного) социализма.

Поэтому следует, по-видимому, обратить внимание на явления и тенденции, лежащие за пределами сферы "государственного". А это, во-первых, трансформация публичной и непубличной политики, инструментария общественного и медийного явления - все эти сегменты быстро мигрируют в Сеть. Во-вторых, это произошедшая революция в глобальной сфере услуг, начало процессов индивидуализации промышленного производства, новая индустриализация Запада, изменение роли энергетических и трудовых ресурсов, а также так называемая "новейшая теория международной торговли" ("пост-Кругман"), в которой государства отсутствуют, а присутствуют компании. И в-третьих, это быстрое горизонтальное трансграничное взаимодействие эффективных сообществ "активистов", берущих на себя ряд традиционных государственных функций.

Отличительными чертами начавшейся эпохи являются интеллектуальный подход к организации, потребительский индивидуализм, горизонтальное и взаимодополняющее взаимодействие. Парадоксальным образом подобная картина мира вовсе не отвергает классическую конструкцию Гоббса. Видоизменяется сам "хаос", другой логике подчиняется "анархия": шары - участники международных отношений приобретают прозрачность, а сталкиваясь, "слипаются" своими разрушенными в ходе столкновения сегментами.

Ведь заметьте: с начала ХХІ в., к примеру, не завершен ни один вооруженный конфликт - он превращается в сложную систему, а сами государства утрачивают контроль над его динамикой. Опять-таки цена выхода из системы международной торговли ради призрачных приоритетов суверенитета возросла в десятки раз.
Отмирают целые профессии, а в искусстве завершается эпоха постмодернизма - вновь востребованы романтическая героика и "технофанство", жанр научной фантастики стремительно возрождается и в беллетристике, и в кинематографе.
Это лишь несколько свидетельств смены парадигмы мирового развития в пользу уклада, в котором организованная личность доминирует над пассивным социумом, общество - над экономикой, а экономика - над устаревшим государством.

Опубликовано в ежемесячнике "Власть денег" за июль-август 2015 г. (№7-8/432-433)