15 лет истеричной жизни от #зради до #перемоги

Потому что Дональд Трамп, а не Хилари Клинтон — история успеха и лицо новой реальности, начавшейся с колоссального, сейсмического пинка, который мир получил 15 лет назад.

В тот день закончилась эпоха рациональности. Башни-близнецы похоронили ее под собой. Сказать, что "мир пережил шок", — соблюсти правила грамматики, но погрешить против истины. Совершенная форма тут неуместна. В тот момент мир не просто ощутил шок — он погрузился в него, а вынырнуть так и не сумел.

С тех пор огорошенный травмой пациент лежит на кушетке, полностью отдавшись в руки психотерапевта. А психотерапевт прекрасно понимает, в чем его счастье: пациент должен чувствовать себя хорошо — это задача номер два. Задача номер один —чтобы пациент ни в коем случае не поправился настолько, чтобы больше не нуждаться в психотерапевте.

И нет ничего удивительного в том, что солидные люди в дорогих костюмах с тех пор с особым воодушевлением разыгрывают перед публикой спектакль под рабочим названием "все под контролем", а публика делает вид, что верит, иногда рукоплещет, иногда швыряет тухлыми яйцами. И то и другое — признак успеха представления.

Успех спектакля — как любого массового искусства — тем выше, чем сильнее он задевает чувства зрителей. Наш повседневный политический театр только тем и занимается, что бередит наши души, строится на эмоциях, а не на трезвом расчете. Да и какой может быть расчет в мире, в котором даже твердыня Нью-Йорка не устояла перед напором Хаоса?

После 9/11 политический процесс не только у нас, но и в более политически продвинутых странах деградирует на глазах, превращаясь в фарс для половозрелых сопляков. Которые охотно обменивают свободу на безопасность, похерив заветы Отцов-Основателей. Поддерживают любую охоту на ведьм, лишь бы она была хорошо упакована. Оценивают политические авантюры по степени телегеничности, не анализируя ни последствия, ни эффективность. На волне ужаса, вызванного 9/11, Буш развязал войну в Ираке. Это было эмоционально оправдано. Американцы нуждались в сатисфакции, и выбор пал сначала на Афганистан, а потом на Ирак, оказавшийся еще более удобной мишенью. Почему на Ирак? Наивные телезрители, воспитанные еще в период холодной войны, очень старались найти рациональные обоснования этому решению. И находили. Кто поверил в разработку ядерного оружия массового поражения, кто в желание семейки Бушей добраться до иракской нефти. Оружия не нашли. О нефти забыли. Но никто не придал этому значения. А ведь настоящий ужас ситуации как раз в этом и состоял — в том, что у этого удара не было никаких рациональных оснований. Кроме одного — желания политика оседлать эмоции публики.

Урок был усвоен политиками. Больше не нужно ни изобретать поводы, ни имитировать эффективность. Достаточно поддерживать публику в тонусе. Публике нравится. Эмоциональные качели типа зрада/перемога вызывают привыкание и требуют периодических повышений градуса нервозности — нам ли не знать. Тот, кому удается хоть чуточку повысить градус, имеет шанс сорвать политический куш.

После 9/11 миром правят эмоции. Ирак, Брекзит, Крымнаш, Сирия, ИГИЛ — далеко не полный список дурацких, нелогичных, хаотических событий, случившихся вследствие отказа от рациональности. Это уже не старосветские игры на нервах, последней большой игрой на нервах была холодная война. В ней правил расчет. Расчет окончен. Теперь игрой управляет крик. Тот крик, который вырвался из миллионов грудных клеток в момент, когда самолет таранил башню.

Впрочем, в нынешней политике наблюдается интересный эффект. С одной стороны, все стороны политического процесса старательно воспроизводят те — уже устаревшие — формы, которые практиковались до 9/11. И которые при новых условиях не имеют содержания, но успокаивают публику, дают ей ощущение, что мир по-прежнему такой, каким публика его помнит и в котором она чувствовала себя уверенно. С другой стороны, после пережитого шока публика демонстрирует поведение адреналинового наркомана, ей нужны сильные эмоции. Отвлекающие. Забивающие что-то, что рвется наружу, но о чем не хочется думать. Никаких противоречий: сильные эмоции отключают способность мыслить здраво, а те мысли, которые могут прийти при здравом размышлении, пугают. Как минимум — новизной.

Поэтому мы так чувствительны к вбросам, троллингу, ко всякому театральному воплю — всему, что позволяет нам искренне и правомерно кричать. Все равно что — ганьба, зрада, перемога, миздобули, путинприйди, хтонескачетоймоскаль, Крымнаш. Лишь бы легкие работали. Лишь бы градус не падал. Призывы "голосовать сердцем", заклинания на темы спасительной "духовности", противостоящей "сухому расчету", — все это знаки пребывания в отключке, под кайфом, на рефлексах. Кстати, успех российской гибридной войны основывается именно на умелом манипулировании "сигналами", которые вызывают четкий рефлекторный ответ в массах. В Кремле, между прочим, так и говорят: "сигналы", тем самым бессознательно выдавая истинную природу своей политики.

Но это заодно и диагноз миру, однажды в состоянии шока потерявшему способность рационально мыслить и то ли до сих пор не оклемавшемуся, то ли нашедшему преимущества в этом полуинфантильном полукоматозном состоянии.

На волнах эмоций и имитаций мерилом успеха становятся рейтинги популярности, а не реальные дела. Выигрывает тот, кто вызывает горячий отклик соцсетей — причем неважно, зрада или перемога, лишь бы фамилию писали правильно. Блогеры пользуются большей популярностью, чем журналисты, потому что журналист воленс-ноленс вынужден апеллировать к фактам, в то время как блогер, не связанный профессиональной необходимостью, апеллирует к чистым, незамутненным эмоциям. Политики-популисты имеют больше шансов, чем всевозможные технократы, несмотря на то, что публика прекрасно понимает суть спектакля, который они разыгрывают. В конце концов, она голосует за лучшего актера, и это по-своему честно и правильно, нужно же как-то расплатиться за хорошее представление. А зануды-технократы предсказуемо отправляются в сад. Чтобы не портили удовольствие. Все равно в глубине души шокированной публики смутно шевелится подозрение, что мир развалился на части, и склеить их уже нельзя. Поэтому она отдает предпочтение тем, кто ее утешает, пускай и врет при этом, а не тем, кто совершенно честно предупреждает ее о катастрофе.

Правильно предупреждает. Теория мировой политики как шахматной доски — это было, конечно, цинично, но рационально. Это предполагало игру по неким правилам, которые не могли нарушаться теми, кто хотел в игру вступить, иначе из игры выбрасывало. В мире победивших эмоций ничего подобного быть не может. Эта игра не нуждается в жестких правилах, потому что это игра на публику. И потому что у нее нет стратегии. Стратегия —лишняя категория в игре, где важен только один момент. Тот момент, когда из груди аудитории вырывается крик. Вернее, когда аудитория, наконец, получает повод освободить тот крик, который постоянно, не смолкая, сидит внутри всех и каждого.

Эта игра не нуждается в стратегии, потому что нет никаких сверхзадач и дальних прицелов. Какие дальние прицелы, если хаос уже наступил, если противостояние с энтропией уже проиграно, если последний оплот порядка погребен под грудой обломков, размером в квартал и высотой с девятиэтажный дом?

Если же говорить о "политике эмоций" с точки зрения стратегии, то это путь к гарантированному провалу. Удар по Афганистану "в ответ" на теракт 9/11 стал прологом к появлению бесчисленных новых исламистских движений. "Уничтожение Аль-Каиды" оказалось "историческим шансом" для ИГИЛ. Крымнаш, выросший из популистского желания потрафить своим великодержавникам, "наказав хохлов за измену с Европой", оборачивается катастрофой для России. Да и наши взаимоотношения с Донбассом, наша война, наша политика никак не выйдут из порочного круга чистых эмоций, катающихся туда-сюда по соцсетям в диапазоне от #зрады до #перемоги. Никаких стратегий. Никаких рациональных представлений о том, как должна выглядеть "победа". Никаких пошаговых инструкций, как ее достичь. В новой политике стратеги вымерли. За ненадобностью.

Выжили артисты оригинального жанра. Которые, как древние шаманы, исполняют ритуальные танцы разной степени пристойности, чтобы вернуть племени уверенность в потертой и местами прохудившейся "картине мира". Племя предпочитает подыгрывать шаману. Племени очень не хочется иметь дело с собственными страхами.