Все против всех. Как США скатываются к племенным порядкам

Научная сотрудница Института Гувера (Стэнфордский университет) Аяан Хирси Али в статье для UnHerd призывает демократов и республиканцев бороться с разделением американского общества на своего рода отдельные племена или кланы.

Около десяти лет назад, когда я работала в Американском институте предпринимательства (AEI), мне пришлось заставить себя пойти на обед с подругой. Этой встречи я боялась, поскольку знала, что она попытается убедить меня уволиться. AEI — это консервативный исследовательский центр в Вашингтоне, работающий в интересах бизнеса. Моя подруга была энтузиастом-либералом.

Когда у меня исчерпались отговорки, мы пошли на обед и, как я и ожидала, несколько минут светского разговора сменились тирадой моей подруги о войне в Ираке, которую некоторые мои коллеги полностью поддерживали.

"Тебе здесь не место, Аяан", — сказала она.

Я помню, как пыталась перевести разговор на актуальную политику. Я голосовала за резолюцию в поддержку американской коалиции в Ираке, когда была членом парламента в Нидерландах, и принялась объяснять почему.

Но рациональная дискуссия ей не была интересна. Она прервала меня на полуслове, начав монолог о Джоне Болтоне, бывшем постепреде при ООН и сотруднике AEI (а впоследствии советнике президента Трампа по национальной безопасности). Болтон, утверждала моя подруга, был отвратительным, неоконсервативным расистом и сторонником войны. Она говорила и говорила о нем, пока в конце концов не сказала, что он похож на моржа. По его лицу, говорила она, видно было, что он психопат.

"Так а что насчет политики?" — сказала я, пытаясь перевести разговор с обсуждения личностей. Чем больше она говорила, тем лучше я видела, что мне уже ранее приходилось сталкиваться с таким характером. Это был абсолютный трайбализм. В частности, бросались в глаза две вещи: почти слепая ненависть к определенной группе (республиканцам); и, во-вторых, глубоко личные нападки на отдельных исследователей, чтобы оправдать свою ненависть.

Сегодня, десять лет спустя, такое отношение кажется нормой. Многочисленные исследования подтверждают гипотезу о том, что жизнь в Америке — не только политика, но и жизнь в целом — стала глубоко поляризованной. Глубоко разделенное общество все больше напоминает мне отношения кланов или племен в Африке.

Моя мать была слепо верна нашему клану в Сомали, где я родилась. И верна настолько, что, как она утверждала, может определить плохие намерения человека из другого клана лишь по его лбу. Например, она часто говорила отцу, что кто-то пытается его использовать, потому что тот человек хмурился.

Антрополог Филип Карл Зальцман в своей книге "Культура и конфликт на Ближнем Востоке" рассказывал о своей встрече с членами племени в Белуджистане. Они спрашивали у Зальцмана, как он поступит, если на родине столкнется с реальной опасностью. "Что ж, — ответил Зальцман, — я позвоню в полицию". Члены племени рассмеялись и взглянули на него с жалостью. "Нет, нет, нет, — сказали они, — тебе помогут только твои соплеменники".

В племенных общинах нейтральные институты гражданского общества, которые жители Запада считают само собой разумеющимися, такие как полиция, беспристрастные суды и верховенство закона, просто не существуют и не могут существовать. В таких общинах все отношения носят племенной характер, а создать гражданские институты очень сложно.

В Сомали меня учили с подозрением относиться к любому представителю из другого клана, всегда считать, что меня ждут опасности, и следует защищаться от всех "иных". Я была из клана Дарод, и меня учили постоянно прислушиваться к акцентам, изучать формы лиц и тщательно анализировать все невербальные сигналы, ища любые признаки, указывающие на принадлежность другого племени. Я все еще могу в секунду идентифицировать сомалийца (и зачастую его клан).

Нам постоянно твердили о грехах соседнего клана Хавийе. Нас с юных лет учили, что хавийи приходят насиловать, грабить и убивать нас. Потому мы собирали оружие, запасались едой и призывали молодых людей (в возрасте от 12 лет) вступать в войско. Угроза со стороны хавийе была настолько велика, что моя мать в конце концов отправила нас с сестрой за границу.

В конце концов, затянувшийся межплеменной конфликт привел к гражданской войне в Сомали. Любое посредничество провалилось, поскольку не могло побороть устоявшиеся недоверие и ненависть, которые копились в каждом клане долгие годы. Старейшины племен, не желающие идти на компромисс, попросту не могли снизить уровень напряжения. При таком высоком уровне недоверия конфликт перерос в кровопролитие.

И хотя Америка еще не столкнулась с таким насилием, уже наблюдаются определенные элементы трайбализма. Есть слепая поддержка той или иной стороны. Эмоции нарастают. Доверия к гражданским институтам нет. Если с трайбализмом справиться не получится, то обострение ситуации станет лишь вопросом времени.

Часто доходит до абсурда. Например, наблюдаются странные способы политизации медицинских мер вроде ношения масок и вакцинации до такой степени, что мне известны люди в Калифорнии, которые уже вакцинировались, но продолжают носить маски, чтобы их не приняли за республиканцев. Дико? Безусловно. Но это и симптом опасной тенденции трайбализма.

Боюсь, что мы близки к серьезной дестабилизации. Многие американские города либо милитаризованы (Вашингтон), либо там может вспыхнуть общественное недовольство (Миннеаполис), либо сдались перед протестами и давлением анархистов (Портленд, Сиэтл).

У таких причуд глубокие корни. Многие республиканцы продолжают оспаривать легитимность результатов последних президентских выборов; в то время как в Демократической партии происходит внутренняя революция левого крыла в связи с тем, что политика идентичности вытесняет универсалистские устремления. Некоторых граждан считают частью групп, которые занимаются репрессиями; некоторых – как угнетенных. Один человек мало что может сделать для того, чтобы изменить определенные черты племени, к которому принадлежит.

Так же, как я заметила во время беседы с подругой, очень часто внутри племени начинают враждебно относится к любому, кто хоть немного склоняется вправо. Сегодня, особенно в академических кругах, тех, кто не соответствует "прогрессивному" нарративу, независимо от того, насколько этичными они могут быть как люди, осуждают как расистов сторонников превосходства белой расы, гомофобов или трансфобов. Людей могут травить и отказываться приглашать их куда-то или даже увольнять за малейшие словесные проступки.

Такого рода нетерпимость есть и в школе. У моего друга есть дочь, которая ходит в частную школу в пригороде Сан-Франциско. И в прошлом году, когда выяснилось, что она выражала умеренную поддержку президенту Трампу, однокурсница столкнула ее с лестницы.

Это был ужасный и, хочется верить, редкий инцидент. И все же в трайбализме есть кое-что очень поразительное: это главная особенность человека вроде цвета кожи или пола. Однако, несмотря на то, что для многих это естественно, это не является положительной или полезной чертой, особенно в наше время. Трайбализм развился как несовершенный механизм социального выживания на ранних этапах человеческой цивилизации. Но в наше время это может привести к социальной дезинтеграции и жестокому насилию.

Прекрасная история Америки, являющаяся причиной того, что до сих пор очень многие хотят приехать сюда, в значительной степени базируется на нашем неприятии трайбализма и на создании гражданских, нейтральных институтов, основанных на фундаментальном принципе равенства перед законом. Эти институты, конечно, несовершенны, но они мощнее трайбализма. То, что мы смогли переступить через столь естественное состояние – это успех.

Но по мере того, как "новая" политика все сильнее влияет на наши институты через СМИ и в корпорациях, успех подвергается сомнению. Презумпция невиновности, приверженность правосудию и вся концепция правовой процедуры — все они жертвы ложных понятий "справедливости" и "антирасизма", которые несут в себе неявное намерение проводить дискриминацию по расовому признаку.

Если мы и дальше будем идти этой дорогой, то жажда трайбализма станет неутолимой. Вот почему умеренным либералам необходимо противостоять деструктивным силам, захватившим власть в Демократической партии, точно так же, как умеренным консерваторам необходимо противостоять проявлениям трайбализма, которые усиливаются в ответ на действия противоположной стороны.

В Сомали нам этого добиться не удалось. Но в Америке это абсолютно необходимо.