Изадие Чада

Сначала он был человеком, причем определенно незаурядным. А потом устроился людоедом. Время было такое. Другой работы не было. Не он придумал мир, в котором только для людоедов и есть работа. 

И потом, если есть вакансия, то кто-то ее все равно заполнит. И лучше уж это будет он, доктор права Хиссен Хабре, чем какой-то негодяй без образования.

Ничего личного. Только бизнес

Хабре был гибким, понятливым, способным оценить ситуацию, - классический "реалполитик", выбившийся наверх из самых низов и не желающий быть выброшенным из номенклатурного списка назад, в ад, из которого он сумел подняться. В этом Хабре очень похож на молодого Владимира Путина, правда, лучше образованный, чем бледный выпускник школы КГБ. Так вот, молодой доктор Хабре рационально оценил ситуацию. И, посланный правительством на переговоры с повстанцами из Национально-освободительного фронта Чада, ФРОЛИНА (Front de liberation nationale de Tchad, FROLINAT, но последняя литера по правилам французского языка не читается), переметнулся на их сторону.

ФРОЛИНА являл собой адскую смесь исламских фанатиков и левых экстремистов, объединенных желанием все поделить. Но для операции деления, как ни крути, были нужны образованные люди. И Хабре быстро сделал карьеру: всего за год, в 1972-м, вырос до командующего вооруженными силами севера (2-й армии ФРОЛИНА).
Тогда же он впервые попал на новостные полосы мировых СМИ, захватив город Бардаи, а в нем двух европейских заложников, в которых, с присущей ему прагматичностью, увидел ценный товар для небольшой финансовой операции. Операция удалась лишь частично: Германия заплатила-таки 10 млн франков за своего гражданина, Кристофа Сталвена, а скуповатая Франция, шокированная к тому же фактом, что в карман к ней пытается залезть ее же создание, отмытое и выученное на деньги французских налогоплательщиков, тянула с оплатой, пытаясь договориться на бартер: докторантура в Париже, пара ящиков специальной литературы, возможно, издание трудов доктора Хабре на французском языке и прочие, не очень обременительные, но лестные "пряники". Однако прагматичный Хабре на это не купился, и гражданка Франции Франсуаза Клаустре просидела в заложниках аж до 1977 года, когда Хабре ушел на повышение, а его преемник решил, что толку от заложницы все равно никакого не будет.

Крути гайки - или уйди

Тем временем события в мире шли своим чередом. В соседней Ливии на смену умеренному Идрису I, мастерски лавировавшему между европейскими державами, пришел Муаммар Каддафи, простой и понятный народу, а также Советскому Союзу, удивительно отзывчивому на всякого рода отморозков. А в Чаде лидер ФРОЛИНА Гукуни Уэддей сверг проевропейского Франсуа Томбалбая, сделав ставку на сближение с Ливией в противовес французскому влиянию.

В воздухе явственно запахло чадским вариантом ливийской Джамахирии, который не сулил Хабре ничего хорошего. Ценный для военного времени кадр, он со своим европейским дипломом абсолютно не вписывался в мирные будни исламского государства.
Вообще-то, если взглянуть на дело формально, Уэддей даже не свергал Томбалбая. Все происходило опосредованно: под напором ФРОЛИНА, лишенный проевропейской социальной базы внутри Чада, Томбалбай, твердо державший курс на европейские реформы, был вынужден резко закручивать гайки. И совершил ошибку, арестовав популярного главнокомандующего ВС Чада, генерала Феликса Маллума, обвиненного в подготовке государственного переворота. Впрочем, не исключено, что Маллум и в самом деле его готовил. Так или иначе, на его арест армия ответила реальным военным переворотом, в ходе которого Томбалбай и погиб, поймав случайную пулю.

А поскольку Гукуни Уэддей не собирался уступать своего лидерства в ФРОЛИНА и этим перечеркивал надежды Хабре на дальнейший карьерный рост, тот со своей армией перешел на сторону Маллума. Как "док" сумел объяснить своему окружению такую смену курса, история умалчивает. Впрочем, вскоре он со своими боевиками вновь оказался на вольных хлебах.

Компромиссов не получалось - стороны просто не доросли до таких изысков, считая наилучшим способом переговоров уничтожение оппонента. К тому же Маллум был католиком, а значит, уже скорее чужак, чем свой. Словом, мало-помалу Маллум пришел к тому же, за что был свергнут Томбалбай, - к жесткому закручиванию гаек в ручном режиме. Никакого другого выхода сложившаяся ситуация ему просто не оставляла, но действие порождало соответствующее противодействие. В конце концов соседи при деятельном участии Парижа навязали ему перемирие. Феликс Маллум и Хиссен Хабре должны были уйти со сцены, власть переходила к Временному государственному совету во главе с Гукуни Уэддеем. Тот сделал глупость, отдав Хабре пост министра обороны, - попытка переворота не заставила себя ждать.

Уэддей в поисках спасения бросился к Каддафи. На дворе был 1980 г., и Каддафи в глазах Запада уже стал инструментом дестабилизации региона и спонсором международного терроризма. Впрочем, выбирать не приходилось. Заключив "сделку с дьяволом", Уэддей вернулся в Чад на ливийских штыках, в обмен согласившись на объединение с Ливией в единое государство под названием "Исламская республика Сахель". В самом Чаде эту идею восприняли крайне отрицательно. На этом фундаменте оппозиция наконец объединилась и против узурпатора, и против оккупантов - опять-таки под присмотром Парижа и при участии французских войск. А Хабре, получив поддержку Египта и США, возглавил сопротивление, благо ливийцы сопротивлялись вяло: им нужно было скорее сохранить лицо, обозначив сам факт того, что они не ушли, поддавшись дипломатическому давлению, а боролись до конца. Уэддей бежал в Ливию, Хабре в зените славы спасителя отечества провозгласил себя президентом. Возник вопрос: а что дальше?

Благонадежный функционер

Будущий док Хабре родился в семье пастуха в городишке Ларжо на границе Ливии и Чада и к 21 году дошел по карьерной лестнице до заместителя префекта поселка Муссоро. Был замечен французской колониальной администрацией, признан перспективным и направлен в Париж изучать социальные науки.

Чтобы лучше прочувствовать нашего героя, нужно увидеть его фотографии того времени - они о многом говорят. С поправкой на расу и моду, Хабре - полная копия наших функционеров: осторожно-услужливое выражение лица и обманчивая мягкость, демонстрирующая готовность принять любую форму, какая будет целесообразна в данной ситуации.

И Ливия, и Чад в середине 60-х были настоящим кипящим котлом. Формально обе страны уже получили независимость. Французская администрация помогала новой власти утвердиться и готовила для нее кадры, в числе которых оказался и Хабре. Одновременно становилось все понятнее, что попытки французов оставить после себя мало-мальски цивилизованные и европеизированные режимы обречены на провал: попытка цивилизовать отсталый народ натыкалась на его непонимание и сопротивление. Народ хотел воинствующей религии, покарания еретиков, умножения на ноль умников и дележа на всех их имущества. Ничего нового в этом не было - Россия, к примеру, только в прошлом веке через этот цикл прошла дважды и на наших глазах готовится войти в него в третий раз.

Работа людоеда

И здесь Хабре ждал тупик: никакого "дальше" не просматривалось. Хиссену Хабре нечего было предложить Чаду. У него не было реализуемой на практике программы реформ, государственного строительства или чего-то там еще. Он просто боролся с волнами, стараясь удержаться на поверхности, и надеялся, что на Западе к нему отнесутся с некоторым снисхождением и пониманием. Потому что обстановка в Чаде после двух десятилетий гражданской войны совершенно не оставляла места мягким методам управления.

Возможно, какие-то эксцессы ему бы и простили. Но Хабре вошел во вкус - и увлекся. Работа людоеда перестала быть в его глазах рутинной обязанностью, она наполнилась азартом и креативом. Верно рассудив, что никакие долговременные компромиссы ни с кем в Чаде невозможны, Хиссен Хабре принялся уничтожать всю оппозицию подряд, притом, дабы скрасить скучные будни в провинциальной Нджамене, а заодно нагнать ужаса на своих противников, делал это весьма затейливо. Запад, не одобряя такого рода креативность, довольно быстро к Хабре охладел. Впрочем, Ливии тоже было уже не до него - именно этим, вероятно, и объясняется его сравнительно длительное пребывание у власти. Чад попросту оказался страной, до которой никому не было никакого дела. Все помнили, что предшествовало приходу Хабре, и ворошить эту кучу проблем снова ни у кого не было ни малейшего желания. И он вполне благополучно процарствовал до 1989 г., когда группа армейских и полицейских офицеров, уставших от кровавого кошмара, угрожавшего, помимо всего прочего, и лично им, создала Движение за Чадское национальное спасение, сформировала вооруженные отряды на территории соседнего Судана и к 1990 г. прихлопнула режим.

Что было дальше - отдельная история, но, как можно догадаться, хорошая жизнь на второй день не настала. Генерал Идрис Деби, свергнувший Хабре, с 1990 г. и до сих пор регулярно избирается президентом каждые пять лет. Страну по-прежнему раздирают конфликты и войны. Хотя если сравнивать с периодом Хабре, то некоторый прогресс все же налицо: нельзя сказать, чтобы в Чаде стали намного реже убивать, но пытают все-таки менее изощренно.

Неспешная поступь правосудия

Хабре бежал в Камерун, потом в Сенегал, где и обосновался. Бывшие жертвы пыток мало-помалу объединились и обратились в международные организации. Выдачи Хабре требовали и власти Чада, обвиняя его в казнокрадстве. Но сенегальцы в экстрадиции отказывали и долго не хотели судить экс-диктатора, прячась за юридической казуистикой.

Реальной причиной такого упорства было прежде всего нежелание создавать опасный прецедент. Хабре не был чем-то исключительным.

Сравнивая это с историями Голодомора или ГУЛАГа, мы получаем портрет прямо-таки либерала. А если он и втыкал кому-то в глотку или в зад выхлопную трубу... Ну что ж, у каждого свои слабости, не так ли?

В общем, для начала серьезного преследования Хабре понадобилось 10 лет. И еще восемь, чтобы суд в Чаде заочно приговорил его к смертной казни. 15 лет, чтобы довести дело до очного суда в Сенегале, который начался в июле минувшего года. И 16 - для реального пожизненного приговора. Все это время Хабре с комфортом жил в престижном квартале Дакара, а сенегальские власти изобретали самые невероятные поводы, чтобы уклониться от суда над ним.

Тогда жертвы пыток решили действовать через Европу. В 2005 г. против Хабре были выдвинуты обвинения в Бельгии: бельгиец чадского происхождения и несколько граждан Чада подали на него в суд. Власти королевства выдали ордер на арест Хабре и обратились к сенегальским властям с просьбой об экстрадиции. Те привычно отмолчались. Бельгия подала в суд на Сенегал. В 2012 г. Международный суд ООН постановил, что "Республика Сенегал должна без дальнейшего промедления передать дело Хиссена Хабре в свои национальные компетентные органы для обеспечения его уголовного преследования, если она не выдает его Чаду или другим странам". Еще три года понадобилось для передачи дела в суд "без промедления".

Но, так или иначе, Хабре дожали. И сидеть он будет пожизненно. Может быть, и не так много - это уж сколько ему накуковала африканская кукушка, но до самой смерти. Приговор приветствовали генсек ООН Пан Ги Мун, верховный комиссар ООН по правам человека Зейд Раад аль-Хусейн и госсекретарь США Джон Керри.
Пожалуй, и МИДу Украины стоило бы выступить с приветственным заявлением. Ясно указав в нем на перспективу аналогичных процессов против ряда российских политиков и их миньонов. Тем более что преступления против человечности не имеют срока давности.

Палач-затейник

Среди творческих находок Хабре - камеры без выхода (трупы зарывали в земляной пол), накачивание выхлопными газами через шланг, вставленный в одно из естественных отверстий, использование остроумного сочетания электрошокера и желудочного зонда и многое другое. Всего за период с 1982 по 1990 гг. в Чаде было убито порядка 40 тыс. противников режима Хабре, еще около 200 тыс. после пыток оставили в живых, дабы они могли рассказать, что ждет тех, кто будет нарушать установленный порядок. Этот, скажем так, гуманный в целом шаг и стал роковой ошибкой Хабре - он оставил живых свидетелей. А они, вместо того чтобы испытывать к нему благодарность за милость, затаили злобу и желание мести. Если бы Хабре читал работы Иосифа Сталина, то знал бы, что лучший рецепт избавиться от проблем - это избавиться от человека, способного такие проблемы создать.