Италия без Ренци! Почему итальянцы поступили очень по-украински
Если посмотреть на то, как распределились голоса итальянцев в ходе конституционного референдума 4 декабря 2016 года, становится очевидным, что проблема Маттео Ренци была отнюдь не в изысках конституционного спора, а в нем самом. И, вероятно, в его партии - демократах.
Практически вся Италия проголосовала против (59%) внесения изменений в конституцию. Таким образом, идея ограничить полномочия верхней палаты парламента (Сената) и механизм ее избрания, была отвергнута. Сторонники реформы (41%) победили преимущественно в трех регионах, "столичной" Эмилии-Романье, Тоскане ("вотчине" премьера Маттео Ренци) и Трентино. Что касается Трентино, симптоматично граничащего с Австрией (в те же часы избравшей проевропейского президента) северо-восточного региона, то здесь все прозрачно - обе местные партии входят в правящую коалицию на уровне верхней палаты.
Премьер Ренци, секретарь левоцентристской Демократической партии, уже заявил о своей отставке. Но, кажется, именно за нее, а не против изменения дизайна основного закона голосовал средний избиратель.
Впрочем, не стоит упрощать - Италия, в некотором смысле, является "идеальной" многопартийной парламентской республикой, в которой в парламент может попасть даже самая микроскопическая политическая сила. А такой шанс в основном обеспечивается как раз верхней палатой. Сама избирательная система чрезвычайно сложна - она синхронизирует округа, пропорции, открытые списки с рейтингом, а 12 мест (плюс шесть в сенате) предназначены для итальянцев, проживающих за границей. При этом обе палаты имеют одинаковые полномочия. Так что правительству, дабы стабильно функционировать, необходимо удерживать большинство на двух уровнях, что является одной из причин кратковременности итальянских кабинетов.
Вместе с тем, кабинет Ренци находится у власти с 22 февраля 2014 года, то есть 2 года и 9 месяцев. Он продержался заметно дольше, чем двое его предшественников - Энрико Летта и Марио Монти. За последние четверть века только Сильвио Берлускони (трижды премьер) просидел в этом кресле больше времени, нежели Ренци. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов мнение о том, что премьер просто наскучил своим ветреным гражданам, и нетерпеливые итальянцы воспользовались референдумом для того, чтобы не дожидаться выборов - раз уж (не слишком дальновидно - в похожей роли в уходящем году выступил и незадачливый Дэвид Кэмерон) Ренци поставил на кон свою должность. К слову, конституционную реформу сначала поддерживала и правоцентристская оппозиция. но после того, как Ренци явно увеличил свои риски, поставив ее в центр своего политического курса, оппозиционеры сменили галс, увидев для себя перспективу возвращения во власть.
А ведь история проведения конституционных референдумов в Италии противоречивая, если не сказать больше - обычно итальянцы отвергают предложения по изменению конституции, побаиваясь давать слишком много власти одной партии или ветви (причем структура партийной системы и верхней палаты во многом отражает итальянский регионализм), пусть и за счет стабильности и эффективности правительств. Поэтому уверенность бывшего мэра Флоренции Маттео Ренци и его единомышленников в том, что именно им почему-то удастся взять этот барьер, изначально представлялась безосновательной.
Впрочем, Ренци, как (все-таки) и Кэмерона, трудно в этом винить, поскольку запустивший лавину общеевропейского бунта против истеблишмента нидерландский референдум состоялся лишь в апреле 2016 года - через несколько месяцев после оглашения планов о референдуме итальянском.
И если британский референдум (чей итог ныне застрял в судах) напрямую касался европейской интеграции, то итальянский формально к ней не имеет к никакого отношения. Тем не менее, нельзя игнорировать его косвенный побочный эффект. Исследования социологов говорят о том, что избиратель выместил на Ренци свое раздражение нашествием беженцев (правда, по интенсивности этого явления итальянцы оказались куда менее темпераментны и более терпимы, нежели французы и немцы.
Сама по себе отставка Ренци не означает (хотя это было бы "логично") немедленных перевыборов, как того требует оппозиция. Ведь Ренци и сам пришел к власти без выборов. В феврале 2013 года коалиция "Пьер-Луиджи Берсани: За общее добро" (широкие политические движения в Италии всегда персонализированы, в данном случае во главе левого центра стоял бывший коммунист и чиновник всех левоцентристских правительств) набрала 29,5% голосов и в итоге получила 54,8% мест в нижней палате (31 и 39% в верхней соответственно). При этом правая коалиция Берлускони в разрезе полученных голосов отстала менее чем на процент, а вот мест в нижней палате получила в три раза меньше! Но так устроена система - в сенате же обе коалиции не смогли получить большинства.
Однако 54 места в сенате - почти четверть - заняла популистская партия комика Бепе Грилло "5 звезд", которая и начала ставить палки в колеса "элитам", не участвуя в большинстве (а ведь оно необходимо правительству в двух палатах, обе утверждают практически любой законодательный акт). Правительство пытались создать и Проди, и Берсани, наконец это удалось Энрико Летте, но удержался он у власти менее года. Ренци, похоже, хотел покончить с перманентным саботажем "фундаментально" - но в ответ вызвал огонь на себя и получил антиэлитный мятеж.
На что нужно обратить внимание в этой истории? Во-первых, сторонников реформы оказалось на треть больше, чем избирателей левоцентристской коалиции в 2013 году. Правящая Демпартия (на конец ноября) до сих пор является лидером симпатий (31%), но лишь на "воробьиный скок" опережает "5 звезд" (30%), избравшие в Риме своего мэра и обещающие провести референдум по вопросу возвращения к лире - то есть, выхода из зоны евро.
Во-вторых, правый центр ("Форца Италия" Берлускони) сдулся за эти годы до жалких 10% поддержки. И младшим партнером к "5 звездам" - более свежему изданию популистов - ветеран Берлускони явно не пойдет. Правда, евроскептическая и даже сепаратистская "Лига Севера", в прошлом маргинальная партия и младший партнер Берлускони, на общей ультраправой волне выросла до рейтинга в 13% и потенциально (поскольку это все же отнюдь не партнеры) могла бы сформировать коалицию с неопопулистами.
Поражение центристов на референдуме придаст толчок обеим антисистемным силам. В то же время нельзя оставлять за кадром и другие итальянские партии, способные присоединиться к демократам Ренци (фактически он остается во главе партии). Это "Итальянские левые", "Братья Италии" и другие политические силы. Другое дело, что в любой из намечаемых комбинаций правительство будет разношерстным и нестабильным, что не придаст политике Рима ни предсказуемости, ни стабильности.
Наконец, в-третьих, внешнеполитические последствия референдума по внутреннему европейскому вопросу - откровенно говоря, неясны. Для ЕС как системы и идеи гораздо более важными были прошедшие президентские выборы в Австрии, проигранные евроскептиками. Российская пропаганда пыталась изобразить этот референдум как антиевропейский - и единственная капля правды здесь может быть лишь в том, что Ренци и его политическое поколение (например, Федерика Могерини) похожи на этакий тефлоновый и часто неуверенный в себе "еврокомсомол".
Между тем, если Италия движется к условным досрочным выборам (то есть замены Ренци на посту премьера правящая коалиция не найдет), то между пунктом "А" (декабрьским референдумом) и пунктом "Б" (сменой правительства на еврофобское и при этом пророссийское) пролегает огромная дистанция.
Сначала необходимо этих выборов добиться, затем выиграть не одну палату, а обе, сформировать "правительство фриков", которое смогло бы в принципе функционировать, затем добиться нового референдума... И все это ради отмены хождения евро на территории Италии? Выглядит слишком экзотично и трудоемко, учитывая теневую роль итальянской аристократии в политических раскладах - во-первых. А во-вторых, реальную проблему - сотни миллиардов евро валового долга итальянских банков могут решить только Берлин или Вашингтон. Да и то - при желании.
Поэтому, скорее всего, некоторая встряска неизбежна, но вопрос о режиме санкций против России при всей объективной весомости Италии, все же решается не в Риме. Не говоря уже о каком-то там выходе из состава ЕС.
