Игра Варфоломея. Как украинский Томос поможет Фанару приструнить "государственные секты"

На Синаксе патриарх Варфоломей объявил о том, что считает вопрос об украинской автокефалии компетенцией Константинопольской Матери-Церкви. Речь его оказалась, впрочем, интересной не только этим. Украинский вопрос для патриарха, судя по всему, - только частный случай гораздо более масштабной проблемы. Не проблемы - фактически кризиса, в котором находится мировое православие. Кризиса, связанного с разделением тела церкви на "канонические территории".

В начале заседания патриарх Варфоломей произнес довольно эмоциональную речь. По крайней мере, часть этой речи, по всей видимости, была ответом патриарху Московскому, с которым он встретился накануне и которого не нашел нужным ничем утешить. Несмотря на то что встречу двух патриархов на официальном сайте Моспатриархии упорно называют "братской", патриарх очень поспешно покинул Стамбул. И так до сих пор и не решился раскрыть подробности - что же произошло между ним и патриархом Варфоломеем.

Вселенский патриарх, впрочем, тоже не вдавался в подробности. Но достаточно и той речи, которой он открыл Синакс. "Независимо от того, как некоторые пытались преподносить ситуацию в Украине, история указывает на их ошибки..." - в частности, сказал патриарх. Кто эти "некоторые", можно не уточнять. В довольно резких выражениях была описана "неустанная борьба наших киевских братьев за независимость от церковного контроля со стороны московского центра". "Воистину, упрямство Московского патриархата иногда приводило... к возникновению расколов, от чего по-прежнему страдает благочестивый украинский народ", - восклицает патриарх. Кроме того, в своей речи он дал довольно обширный экскурс в церковную историю, которая в его устах подтверждает, что нет никакого оправдания "вмешательства со стороны Церкви России" в украинские дела. "Неканонические вмешательства Москвы в дела Киева и терпимость к этому со стороны Вселенского патриархата в прежние годы не оправдывают церковных нарушений", - отметил патриарх. Он также напомнил своему московскому визави, что за нынешнюю болезненную ситуацию в Украине несет ответственность Россия, церковь которой, как выяснилось, неспособна решить проблему. Поэтому за нее берется Вселенский патриархат. И - просто "кстати" - было упомянуто о том, что пора бы апелляцию патриарха Филарета на московскую анафему рассмотреть.

Все это звучит довольно жестко. Но касается не только украинской автокефалии. Судя по всему, украинская автокефалия для него - это один решительный (и, возможно, самый тяжелый) бой за первенство в православном мире. Причем это первенство - не просто первое место в диптихах и право называть всех святейшеств "блаженствами", как он это с видимым удовольствием проделал с патриархом Кириллом (переводчик, бедняга, едва не поперхнулся). Это означает право вмешиваться, делать кордоны канонических территорий более проницаемыми. В идеале - размывать их. Истинное намерение прозвучало в словах о том, что "если Вселенский патриарх сойдет со сцены, поместные церкви окажутся как овцы без пастуха".

В Москве не нашли пока ничего более свежего и убедительного в ответ, чем навязший в зубах раскол-раскол-раскол, что только подтверждает слова Вселенского патриарха об упрямстве, которое только усугубляет положение. Ведь главная причина, или повод, вмешательства Вселенского патриарха в Украину - как раз раскол. Даже если в РПЦ, по выражению митрополита Илариона, "выложат на стол" все "около 900 страниц" документов, поднятых из архивов, - документов, которые касаются взаимоотношений Константинополя и Москвы за последние полтысячи лет, это ничего не изменит в главном: в расколе. В расколе, который Моспатриархия - и не только она одна - консервирует. Как огурцы, чтобы при подходящем случае извлечь из чулана и подать на стол. "Почему не даете украинской церкви автокефалию?" "Так ведь раскол..."

Главное препятствие для Вселенского патриарха - то, что все самое интересное, живое и болезненное, что происходит в мировом православии, происходит на чьей-нибудь канонической территории, за чьими-то священными каноническими границами и является внутренним делом, в которое ему не позволено вмешиваться. Это сильно усложняет - формализует и нейтрализует - роль первого среди равных. Он становится свадебным генералом, у которого и своей канонической территории - с гулькин нос, и верных на ней - полтора прихода. Патриарх Варфоломей пытается изменить эту ситуацию - превратить всю православную церковь в область своей компетенции.

В своей речи Вселенский патриарх назвал ту болезнь, которая является причиной массы других глобальных и локальных церковных кризисов: если в первом тысячелетии самым крупным вызовом церкви стали секты, то во втором тысячелетии - юрисдикции. Отпадение от церкви сект и развал церкви на юрисдикции Вселенский патриарх поставил в один ряд. Разделение на юрисдикции и то, что юрисдикции закрылись друг от друга непроницаемыми кордонами - непроницаемыми настолько, что не только принять участие, но даже высказаться по поводу "чужих" проблем стало чревато обвинением во вмешательстве - ставит под сомнение то, что это все еще единая Церковь Христова.

Это тот же вопрос, на который Вселенский патриарх пытался ответить своим Всеправославным собором. Есть ли еще какое-то общее православное "мы"? Есть ли Церковь, Полнота Православия - или это только конгломерат не слишком интересных друг другу групп, собравшихся вместе по политическим, национальным, экономическим причинам?

В том, чтобы это исправить - преодолеть непрозрачность канонических границ и, судя по риторике, уже чуть ли не ересь канонических территорий, Вселенский патриарх видит задачу свою и Священного Синода Константинопольской церкви. Он объявляет не только и, возможно, не столько о том, что готов своей властью решать вопрос об автокефалии для всех, кто только попросит, сколько о том, что готов брать на себя ответственность за всю Церковь и таким образом постулировать единство этой Церкви.

Все это так или иначе является продолжением Всеправославного собора. Патриарх в своей церкви пытается досказать все то, что не получилось досказать на соборе. Вывести под свет софитов все те недосказанности, которые были принесены в жертву консенсусу, к которому его вынудили те, кто хотел не столько разрешить проблемы церкви, сколько защитить свои домашние интересы. В атмосфере защиты домашних интересов, в такой системе приоритетов и ценностей "вселенскость" собора оказалась под вопросом. Компромисс касательно церковных проблем оказался компромиссом между румынами, русскими, греками, сербами, а не новым общественным договором между богословами, священством и мирянами, разделяющими общую веру.

На нынешнем Синоде патриарх Варфоломей делал все то, чего он по разным причинам так и не смог реализовать на Всеправославном соборе. Причем вопрос юрисдикций, которые разделили церковь - разделили местами водоразделами, а местами так и вовсе пропастями, через которые только время от времени перебрасываются хлипкие мосточки, как мы можем видеть, не единственный, способный потрясти церковь до самых основ. На Синаксе был принят документ о повторном браке для священников - вопрос, который не прошел цензуру (испытание консенсусом) на Всеправославном соборе. Это очень внутренний церковный вопрос, но с точки зрения церкви, решение Синакса - это бомба. Согласно православной традиции священник не может венчаться второй раз. Даже в том случае, если он овдовел. Но на практике это означает, что в каждой церкви есть целая армия "второбрачных" священников, которые фактически живут двойной жизнью. Те же, кто мучаются от такого щекотливого положения - испытывают давление со стороны прихожан, или епископа, или собственной совести, или женщины рядом, - снимают сан и уходят в мир. Решение Синаксиса - это отклик на реальное положение вещей, возможность разрешать каждую конкретную жизненную коллизию "в духе любви", как сказал по похожему поводу Папа Франциск.

Это, разумеется, будет касаться только Константинопольской церкви. Но если Вселенский патриарх - первый среди равных, а православная церковь - это все-таки целостность, а не набор "государственных сект", это решение может оказаться заразительным и распространиться со временем на другие церкви, которые точно так же страдают от этой проблемы, но, возможно, сами не решаются на такие радикальные шаги. Константинопольская церковь по праву первой кафедры создает прецедент, на который могут ориентироваться другие. Прецедент сам по себе не менее "расколоопасный" для мирового православия, чем автокефалия для украинской церкви. Украина - головная боль одной только РПЦ, а второбрачие священников - головная боль всех без исключения поместных церквей.

Впрочем, есть один пикантный нюанс, подмеченный на телеграмм-канале The WebPadre: если решение о второбрачии будет принято в Константинопольской церкви, это сделает ее очень привлекательной для всех священников, попавших в такую щекотливую ситуацию. В частности, в Украине. Всем, кто захочет остаться в сане, в браке и в мире с собой и церковью, достаточно будет просто перейти под Константинополь. Подозреваю, священник знает, о чем пишет, - это то "рекламное предложение", которое найдет отклик в священнических массах. Именно в массах - масштабы проблемы трудно переоценить.

Вселенский патриарх ставит перед собой и своими епископами трудные задания. Но если им удастся с ними справиться, это будет если не окончательный, то весьма долгосрочный ответ на вопрос о первенстве в православном мире. Сама попытка сохранить целостность этого глобального мира, норовящего распасться под давлением государственных и национальных проектов, - амбициозная цель. Достойная первого среди равных.