ИГИЛ начнет работать под боком Кремля
В пятницу в Таджикистане впервые был осужден вербовщик Исламского государства (ИГ). И это отнюдь не заезжий ваххабит. Хусейн Одинамахмадов - местный. Один из двух с лишним тысяч таджиков, с оружием в руках строящих новый халифат на осколках Сирии и Ирака.
18 лет назад подписанием в Москве мирного соглашения между правительством республики и Объединенной таджикской оппозицией была официально "заморожена" война, в которой в 90-е погибло около 100 тыс. человек. "Заморожена" потому, что до трети населения соседнего Афганистана составляют те же таджики. Так уж старые колониальные империи разделили эту территорию. Поэтому с точки зрения родственных и коммерческих связей, а значит, наркотрафика, транзита оружия, запасов и комплектующих к нему, не говоря уже о работорговле, полноценной границы как не было, так и нет.
В начале 90-х во главе нового Таджикистана встал один из наиболее удачливых "полевых командиров" Эмомали Рахмон. Два десятилетия спустя приходится признать, что баланс между властью и умеренной мусульманской оппозицией полностью нарушен: президент Рахмон откровенно узурпировал власть, вытеснив своих оппонентов, в частности, сторонников умеренного ислама, на обочину политической и социальной жизни. Преимущественно в тюрьму либо в эмиграцию. А ведь граница Таджикистана с Афганистаном, куда, воюя с талибами, протянуло свои щупальца ИГ, - это 1300 км в горах.
Постсоветская республика стала очередным направлением экспансии ИГ, которое даже не сочло нужным официально провозглашать его "своей территорией". Разумеется, в Таджикистане многие годы дислоцирована 201-я российская военная база, насчитывающая около 8 тыс. военнослужащих. Но Россия не имеет возможности усиливать этот бастион и даже на уровне секретаря Совбеза признает, что не способна бороться на таких территориях с наступающим исламизмом.
Пресловутая Организация договора о коллективной безопасности даже приняла некий план мер по предотвращению вербовки боевиков в ряды ИГ и их проникновению на территорию стран-членов.Но главным требованием российских генералов оказалось, как ни странно, замедление вывода из Афганистана американских войск. Никаких задач по фильтрации таджикских эмигрантов в России и Казахстане поставлено не было. Потому что Россия никогда не "работает" с политической оппозицией: Кремлю почему-то милее тот же Рахмон, который пару лет назад с молчаливого согласия Москвы запретил официальное использование русского языка. Но параллельно всячески давил политическую оппозицию. И это, вероятно, было, гораздо важнее для Кремля. Для Душанбе успехи на этом направлении оказались, мягко говоря, контрпродуктивными.
К примеру, Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), ключевая политическая сила 90-х не только в республике, но и практически во всей Центральной Азии (поскольку таджики живут во всех странах региона), созданная на религиозной основе и ставшая ядром исламо-демократической оппозиции в годы гражданской войны, внесшая главный вклад в межтаджикское примирение, сегодня выдавлена на обочину политической жизни и подвешена в условно легальном состоянии.
ПИВТ, как это ни парадоксально, бывшая вполне светской по характеру участия в политической жизни страны, аккумулировала в своих рядах сторонников традиционного для большинства таджиков суфийского направления в исламе, умеренного и не опасного для секулярного в своей основе государства, каким является Таджикистан. Однако руководство страны стремилось укрепить свое доминирование во всех гражданских и государственных структурах. Давно забыты параграфы московского мирного соглашения 1997 г., предусматривавшие 30%-ные квоты для представителей разномастной таджикской оппозиции во всех властных органах. К длительным срокам заключения приговорены не только многие лидеры оппозиции, но и бывшие некогда близкие соратники Рахмона. Поэтому лишенные легитимного статуса и возможности мирного отправления исламских традиций, правоверные мусульмане давно симпатизируют ИГ.
27-летний сын повелителя бывшей советской республики Рустам Эмомали, возглавляющий ведомство по борьбе с коррупцией и финансовой разведке, пока явно слабоват для роли наследника "душанбинского престола". Но уничтожение любой - в том числе "евроисламской" оппозиции может сыграть с кланом Рахмонов злую шутку. В условиях царящей в Таджикистане экономической и социальной фрустрации правоверные мусульмане готовы будут перейти к радикальным формам сопротивления режиму.
Симптоматично, что в апреле этого года в Сирию сбежал бывший командир таджикского ОМОНа, легендарный в Центральной Азии полковник Гулмурод Халимов. А это означает, что Таджикистан без каких-либо помпезных объявлений превращается в территорию ИГ по совокупности обстоятельств. Пекину эта территория интересна лишь в контексте потенциальных угроз собственно китайским кордонам, а эти угрозы невелики. Для Кремля Таджикистан сегодня не приоритет.
Примечательно, что в середине 1990-х годов, когда нежелание утвердившегося во власти бывшего полевого командира Народного фронта Эмомали Рахмонова искать примирения с оппозицией стало очевидным, российская дипломатия при посредничестве Тегерана предприняла неординарные действия.
В иранскую столицу для установления контактов с лидерами таджикской оппозиции вылетел заместитель министра иностранных дел России. Неожиданный демарш произвел тогда и президент Узбекистана Ислам Каримов, внесший в 1992 г. решающий вклад в воцарение Рахмонова в Душанбе. Сегодня Таджикистан не находится на повестке дня ни МИД РФ, ни претендующего на региональное лидерство в Центральной Азии Ташкента. Зато Таджикистан стоит на очереди ИГ, рассчитывающего быстро разгромить талибов (которые до сих пор служат мембраной как между Афганистаном и Таджикистаном, так и между "умеренным" мусульманским образом жизни и новыми правилами, которые устанавливаются в Сирии и Ираке) и начать по-настоящему работать в мягком подбрюшье России.
Опубликовано в еженедельнике "Деловая столица" от 6 июля 2015 г. (№ 27/737)