Своевременная катастрофа. Почему в ООН (не) заметили крах системы образования

"Студенты и школьники в 160 странах мира не смогли в полной мере получать образование из-за карантина по COVID-19", — сообщил генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш. Проблемы, по его словам, возникли примерно у 1 млрд. студентов и школьников.

"Теперь мы стоим перед катастрофой поколений, которая может растратить бесчисленный человеческий потенциал, подорвать десятилетия прогресса и усилить укоренившееся неравенство", — заявил Гутерриш, подчеркнув, что "как только распространение COVID-19 будет под контролем", возвращение учащихся за парты "при соблюдении необходимых мер безопасности" должно стать "главным приоритетом".

Выступление Гутерриша, несомненно, интересно, но некоторые его моменты нуждаются в уточнении. Не вдаваясь в вопрос о том, что такое "контроль над распространением COVID-19" и "необходимые меры безопасности", мы попробуем выяснить, что помешало студентам и школьникам получать образование, и обсудим детали грозящей катастрофы. Начнем с помех обучению – и с порожденных ими проблем.

Преимущества дистанционного обучения

Школу в африканской глубинке, где учительница, которую пока ещё не съели львы, располагает одним комплектом учебников, страницы из которых зачитывает вслух, классной доской, тряпкой и ограниченным запасом мела исключим из рассмотрения сразу. Такая школа – сама по себе проблема, вне связи с коронавирусом. Будем исходить из того, что у всех учеников достаточно учебников, письменных принадлежностей и всего, что может понадобиться в учебном процессе. Что у них есть девайсы для входа в Интернет и сам Интернет. Что по каждому предмету есть учитель, не съеденный ни львами, ни молью, ни плесенью, который, может, и не светоч разума, но, по крайней мере, твердо знает свой предмет и понимает его. Если чего-то из этого нет, то это проблема, и её надо решать, но коронавирус тут ни при чем.

Если же всё перечисленное есть, то организовать дистанционное обучение вполне возможно. Да, на первых порах будут технические трудности, не большие, чем при очном обучении, а просто другие. Учитель не сможет лаять на учеников, чтобы те не отвлекались от урока, но зато будет занят именно и только уроком. Лекцию можно отработать до совершенства и транслировать в записи – после чего, уже в реальном времени, отвечать на вопросы и раздавать задания. Можно также создавать качественные видеоуроки централизованно, а после их просмотра включать живое онлайн-общение с учителем в режиме конференции. Можно смотреть урок с любого места, и неограниченное число раз, если что-то непонятно или просто отвлекли. Словом, онлайн обучение открывает массу возможностей, на уровне качественного скачка, с головой перекрывая преимущества обучения в классе. Это та же, примерно, разница, как между кино и театром: нет запаха пыли от старых декораций, никто из актеров не забудет роль, не напьется и не упадет в оркестровую яму. А до и после фильма может выступить и живой лектор, ответив на вопросы из зала.

Итак, в обучении онлайн больше плюсов, чем минусов, и за ним, очевидно, будущее, которое пандемия просто приблизила. Понятно, что нужно нормальное техническое оснащение школ и школьников, но это, по большому счету, не сложнее, чем снабдить их печатными учебниками и приемлемыми помещениями. А в остальном всё должно отлично работать, правда, при двух условиях: надлежащей мотивации учеников и высоком уровне преподавания.

Практические трудности

Но мотивация учащихся оказалась, в огромном числе случаев, на твердом нуле, и многие из них увидели в обучении онлайн возможность не учиться вообще, поскольку успели возненавидеть учебу.

Студентов оставим в стороне, они люди взрослые. Обратимся к мотивации школьников. Проблема эта, судя по всему, глобальна, и везде примерно одинакова.

Итак, школьники на онлайн обучении начали игнорировать учебу. Это было замечено, поскольку происходило на глазах у родителей. Значит ли это, что раньше всё было хорошо, и, если да, то почему? А, может, родители просто меньше видели, оттого всё и сходило?

Далее, при попытке заставить их учиться, дети заявляют, что им "ничего не понятно". А в школе точно всё было понятно? В чем тогда разница, почему непонятно сейчас? Учитель не умеет работать в режиме онлайн-конференции? Или что-то ещё мешает?

Тогда родители начинают сами слушать учителя и читать учебник — мы говорим о добросовестных, далеко не все такие. И убеждаются, что сплошь и рядом всё изложено каким-то вывернуто-извращенным способом, способным скорее сбить с толку ребенка, да и взрослого тоже – мол, так вырабатывается гибкость мышления.

Родители школьников поймут, о чем я говорю, а те, у кого нет детей школьного возраста, могут скачать или купить любой школьный учебник последних годов издания. Наибольших высот в этом плане достигло преподавание математики, но и по другим предметам учебники тоже дивно хороши. Помимо этого, в них есть много прямых ошибок и опечаток, то есть, изданы они зачастую небрежно.

Последнее было бы не столь уж и ужасно, если бы детям прививали привычку проверять через Интернет всё, что сообщает им учебник, учитель и кто угодно ещё – и давали возможность отстаивать в школе свою правоту, развивая навыки критического мышления. Но таких задач школа не ставит. Сам принцип ВНО, с выбором ответа из заданного набора, не предполагает этого, а в гуманитарных дисциплинах, допускающий оценку фактов и событий с разных позиций, с учетом большого числа факторов, ВНО попросту навязывает "единственно верный" взгляд, утвержденный МОН. Более того, борцы за "выработку самостоятельного мышления" ухитрились протащить этот подход даже в учебники по точным наукам, предлагая намеренно запутанные "примеры из жизни" — и навязывая школьникам свой ход мысли по их истолкованию и приведению к условиям задачи. 

И тут уже родители взвыли – не все, но очень многие. По данным Центра Разумкова и Фонда "Демократические инициативы" имени Илька Кучерива, около половины украинцев негативно относятся к внедрению дистанционного образования в связи с пандемией, а поддержали этот шаг 32% граждан. Категорически негативных оценок больше всего в Южном (29%) и Восточном (28%) регионах.

Общие пороки системы образования

Ни уровень мышления, ни твердость гражданской позиции среднего школьного учителя и среднего составителя учебников не может быть рекомендована для подражания. Впрочем, тут всё зависит от того, что мы хотим получать на выходе из школы. Если цель – воспитать управляемых через телевизор биороботов, оперирующих ограниченным набором штампов, то существующая система образования близка к совершенству. Есть лишь незначительные трудности с переходом на обучение онлайн, но они преодолимы. Например, учащихся можно обязать носить электронные ошейники, по типу собачьих, которые будут фиксировать рассеяние внимания и причинять нерадивым боль — с технической точки зрения задача плевая. Но, если требуется получить на выходе хотя бы процентов пять самостоятельно и творчески мыслящих людей, то система образования под это не заточена, а средний педагог — уж точно не пример. Конечно, везде бывают исключения, но в 99,9% случаев современный учитель, даже выросший до написания учебников, крайне зависим от капризов любого начальства, и потому не рискует иметь собственных суждений. Платят ему позорно мало, он перегружен работой, чтобы компенсировать низкую оплату своего труда, и потому изрядно заезжен, ему не до саморазвития. В целом же, учителя загнаны на самую нижнюю ступень социальной лестницы. Это почти на 100% гарантирует им неуважение со стороны учеников, и чем те старше, тем большее. Но учителя всё равно служат для учеников примером, иначе и быть не может: они взрослые люди, которые подолгу находятся у детей перед глазами. И положение учителей, зависимое, бедное и абсолютно ненормальное начинает восприниматься учениками как норма.

Сам же процесс обучения, как уже было сказано, для учащихся, мягко говоря, непривлекателен. Он не доставляет им удовольствия от постижения нового и ощущения интеллектуального торжества над своим незнанием. Так ради чего тогда школьникам терпеть все эти мучения?

Тут возможны два ответа. Первый: потому, что ходить в школу обязательно. Зачем – не суть, но взрослые обязали. Второй: потому, что в планах – продолжить образование, и нужно хорошо сдать ВНО. В первом случае можно забить на учебу вообще, а в школу ходить, чтобы общаться со сверстниками, усваивая навыки выживания, которые действительно нужны в жизни. Попутно, чтобы не заскучать, можно терроризировать учителя, у которого нет власти даже выставить возмутителя спокойствия вон, и не давать учиться тем, кому нужно вызубрить ответы ВНО.

Во втором случае нужно усвоить ответы ВНО, остальное – неважно. Какие-то знания при их зазубривании, конечно, осядут, но будут, скорее, побочным продуктом. Если бы наше образование было честным, то оно должно было бы предлагать учебники со стандартными вопросами и ответами. Возможно, с большим числом вопросов, чем будет затем вынесено на ВНО, и даже в разы, или на порядок, но с твердой гарантией, что ни других вопросов, ни этих же вопросов, но сформулированных иначе, ни других правильных ответов на ВНО не будет. Нужно ли посещать школу очно, чтобы вызубрить эти вопросы-ответы? При наличии желания их вызубрить, и сдать ВНО – нет. Будет ли зубрить их тот, кто не заинтересован в сдаче ВНО? Не будет. Хоть очно, хоть заочно. 

Онлайн-обучение предлагает шанс

Несомненно, кризис образования налицо. Он виден во всем, начиная с качества власти, за которую большинство выпускников школ голосует на выборах. Его последствия ощущают даже те, кто не вынес из школы ничего. Но только при чем тут коронавирус?

Курс на снижение уровня образования, вплоть до его деградации, характерен для всех развитых стран, с которых он успешно калькируется на менее развитые. Это снижение вполне закономерно: если индустриальная экономика нуждалась в массовом производстве специалистов, знакомых чуть более, чем с элементарными азами, скажем, точных наук, то в экономике нынешней — местами постиндустриальной, местами деиндустриализованной — им попросту нет места. Образно говоря, условный инженер середины двадцатых годов прошлого века по уровню компетенций дал бы немалую фору своему коллеге из двадцатых века нынешнего — особенно без костылей и протезов для мозга, в каковые превратились компьютерные помощники.

Не говоря уже о том, что "нишевое" мышление неизменно приводит к вопросу "Зачем? Чтобы что?", на которое нынешняя система образования не в состоянии дать вразумительного ответа — его попросту некому давать. "Зачем мне учить биологию, если я не собираюсь становиться врачом?" или "Зачем мне логарифмы, если я не стану конструктором?" — это еще не самые неприятные вариации таких вопросов. Куда неудобнее — "зачем мне вообще учить что-либо, если шансы, что это скажется на моей жизни — ничтожны?" Современное общество — это общество холмсов: ему куда важнее знать, что Лестрейд — дурак, чем что Земля вращается вокруг Солнца.

Правда, такого рода знание наряду с узкой специализацией интересов может быть исключительно условным и относительным — но оно слишком полезно для манипуляций массовым сознанием. И в сумме мы рано или поздно получаем смерть демократии и торжество охлоса.

Справедливости ради, и, чтобы не уйти в дебри теории заговора, нужно отметить, что плана, направленного на снижение уровня образования, всё-таки не существует. Есть ряд рациональных действий для решения частных задач — результаты работы тысяч экспертов, маркетологов, советов по распределению грантов и получивших гранты организаций, которые в сумме дают такой эффект. Современное автоматизированное производство нуждается в сравнительно небольшом числе творчески мыслящих людей, которые зачастую вырастают вне и вопреки образовательной системе. Одновременно требуется большое число исполнителей с предсказуемым, хоть и не программируемым поведением. Наконец, те, кто одновременно и необразован, и недисциплинирован заполнят нижние этажи рынка труда, автоматизировать которые пока себе дороже, либо сядут на соцпособие, сохранив права избирателей.

Нетрудно заметить,что такое общество удобнее для элит, чем индустриальное. Оно не составляет им конкуренции и легко управляемо, что имеет большое значение не столько даже для политических, сколько для маркетинговых процессов, а крупный бизнес, при всем своем могуществе, критически зависим от спроса — который, впрочем, в значительной степени и формирует. Здесь уже всплывает на свет чисто маркетинговая задача: избежать любых конфликтов, как факторов, снижающих продажи, или, по крайней мере, угодить большинству потенциальных покупателей. Это немедленно закладывает прочный фундамент для торжества охлократии. А поскольку школьное образование всегда отражает актуальные потребности общества, весь этот business as usual отражается в школьных программах и на всем процессе обучения.

Эта система прекрасно работала на протяжении нескольких десятилетий. Но пандемия нарушила равновесие, и все, что было в тени, полезло наружу, разрушив иллюзию о массовом образовании. Оно оказалось чистейшей профанацией. И тогда Гутерриш забеспокоился: надо срочно вернуть всё как было, и замести проблему под ковер, устранив причины для беспокойства большинства населения.

В этой ситуации выбор для обычного, но всё ещё думающего человека невелик. Либо капитуляция и по-своему счастливая жизнь. Либо сопротивление общему потоку событий, включая защиту своих детей. Дистанционное же обучение, во-первых, поддается родительскому контролю, и, при необходимости, коррекции, а, во-вторых, позволяет отделить друг от друга получение образования — и навыков выживания в толпе.