Талибан-2, Трамп и иллюзия демократии. Кому нужны фиктивные выборы в Афганистане
Не прошло и трех месяцев после первого тура президентских выборов в Афганистане, состоявшихся 28 сентября, как уже объявлены их предварительные результаты. Глава Независимой избирательной комиссии (НИК) Хава Нуристани, сообщил, что победителем стал действующий президент Ашраф Гани, получивший 50,64% голосов. Но исполнительный директор правительства Афганистана (а не премьер-министр, как это часто пишут) Абдулла Абдулла, которому НИК отдал второе место и 39,52% голосов, еще 30 сентября заявил, что на выборах победил именно он, а не Гани, причем, получив порядка 60-70% голосов. Впрочем, это обычная тактика Абдуллы - большой запрос в расчете на будущие торги. К ней Абдулла прибегал и раньше, в 2009 и 2014 годах.
Версию Абдуллы повторяет сейчас и возглавляемая им партия "Национальная коалиция Афганистана " (НКА) - одна из двух, выросших из некогда союзного американцам в борьбе с талибами "Северного Альянса". Это не мешает самому Абдулле участвовать в теневых переговорах по формированию нового правительства. В качестве дополнительного рычага для давления на Гани и стоящих за ним американцев выступает Совет кандидатов в президенты, в который, естественно входит и Абдулла. Совет уже выступил с заявлением о непризнании итогов голосования, и предложил создать новое правительство "в целях разрешения политического кризиса".
То, что результаты выборов были нарисованы, со всей очевидностью вытекает из одного только их трехмесячного подсчета. При этом установить, сколько голосов получил Гани в действительности, а сколько ему приписали, или, напротив, с него списали, не представляется возможным - впрочем, это и не нужно. Голосовавших за Гани может быть и больше, и меньше названной НИК цифры. Различные местные эксперты оценивали его результат в диапазоне от 62% до 20-30% (а результат менее 50% означал бы второй тур), но это не имеет никакого значения. Фикцией являются сами выборы, а не подсчет бюллетеней. Всеобщие и честные выборы предполагают отсутствие давления на избирателей и членов избирательных комиссий, хотя бы явное, а также, пусть минимальный, по основным вопросам - например о том, что Афганистан - единое, общее для всех голосующих, государство, - консенсус в обществе. Но ничего подобного в Афганистане не было, нет, и в обозримом будущем не будет.
Современная государственность Афганистана возникла столетие назад как побочный продукт "Большой игры" - британо-российского противостояния в Центральной Азии. В августе 1919 года Аманула-хан провозгласил афганскую независимость, которую признала никем не признаваемая на тот момент Советская Россия, создав союз двух изгоев. Затем, видя бесплодность афганских войн, Великобритания признала к 1926 году независимость Эмирата Афганистан, который СССР сразу же взял под свое крыло, начав культивировать там специально выведенный, высокопродуктивный сорт опиумного мака.
Все дальнейшие события в Афганистане развивались в таком же ключе, и стремление сохранить контроль над одним из основных мировых производителей опиума, по всей вероятности, сыграло не последнюю роль в советском решении вторгнуться в Афганистан в 1979 году.
Иными словами, высшей точкой демократии, возможной а Афганистане, является совет племенных вождей, причем, с учетом нравов, царящих там, он всегда будет балансировать на грани резни. Любой же внешний игрок будет рассматриваться участниками такого совета как еще один племенной вождь, с большей или меньшей финансовой и силовой поддержкой, претендующий на долю власти в возможном консенсусе. Неразрешимые противоречия на пути к такому консенсусу будут разрешаться путем вырезания несогласной на компромисс стороны, а невозможные публично - в рамках тайных соглашений. Таково в двух словах общее устройство власти в Афганистане, независимо от того, какая из внешних сил пытается там рулить - Великобритания, СССР, Россия, США или кто-то еще.
Очевидно, что ни о какой представительской демократии по принципу "один человек - один голос" в этих условиях нет и речи, а любой подсчет голосов, честный или нечестный, лишен смысла в принципе. Афганские выборы носят чисто номинальный характер, позволяя рапортовать о том, что Афганистан - демократическая республика. Что же до президентских выборов 28 сентября, то они прошли при явке, самой низкой с 2001 года, когда был свергнут режим талибов, при которых выборов не было вовсе. Число голосовавших не превысило двух миллионов из 9,6 млн. избирателей, при общем населении Афганистана примерно в 37 млн. Около четверти избирательных участков были закрыты, поскольку правительство в Кабуле контролирует не всю территорию страны.
Выборы сопровождались атаками талибов, в результате которых погибли и были ранены десятки людей, а миллионы просто не рискнули идти голосовать. К тому же все 18 кандидатов изрядно намозолили афганцам глаза, а в адрес обоих лидеров выборов, Гани и Абдуллы, не раз звучали обвинения в коррупции. Высок и общий уровень разочарования и апатии - по данным ООН, уровень безработицы в стране составляет 25%, причем около 55% афганцев живут за чертой бедности.
Понятно, что в таких условиях результаты выборов неизбежно будут нарисованы, а обсуждение того, права или не права НКА, заявляющая, что НИК вопреки положениям закона, не исключила из подсчета более 300 тысяч недействительных бюллетеней, а также использовала бюллетени с более чем 900 участков, голосование на которых было признано недействительным, попросту лишено смысла. Правительство Афганистана - результат сложного компромисса 2014 года, достигнутого по результатам войны с Талибаном в 2001-2014 годах. Эта война, проведенная в рамках операции "Несокрушимая свобода", не завершилась, а плавно перетекла в операцию "Страж свободы" и вялотекущую войну, продолжающуюся и в настоящее время.
Такое правительство военного времени и сложных компромиссов просто не могло обеспечить проведения выборов. Как следствие, никаких выборов и не было, а была лишь очередная электоральная вывеска, и сложные переговоры между несколькими силами, которые шли как до формальных выборов, так и после них. Отговорки же НИК, переносившей выборы сначала с апреля на июль, а потом с июля на сентябрь "с целью верификации избирательных списков и обучения организаторов биометрической системе идентификации личности", рассчитаны скорее на читателей западных СМИ и функционеров международных организаций, предпочитающих пребывать в счастливом неведении о реальной ситуации.
При этом талибы, хотя и оттесненные на окраины страны, вовсе не перестали быть влиятельным игроком, а, следовательно, остаются и одной из сил, участвующих в консенсусе. То, что формально Талибан не участвовал в выборах, еще ничего не значит. Его интересы предстоит учесть в ходе переговоров, и, возможно, формирования правительства, а инструментом, побуждающим к этому другие стороны, остается террор.
Наиболее весомой силой в афганском совете племенных вождей являются США, чьим инструментом стал Гани. Вашингтону, завязшему в афганской войне, конца которой не видно, она до крайности надоела, но плюнуть и уйти, поручив Гани его судьбе, как это проделал с Мохаммадом Наджибуллой ослабевший СССР, американцы не могут. Здесь уже работают интересы транснациональных корпораций, стоящих за любым современным государством. В случае с Афганистаном - это доступ к редкоземельным элементам и к возможности прокладки газопроводов. Уйди сегодня из Афганистана США, и на их место в племенном совете пролезут Россия и Китай. Которые, впрочем, точно так же столкнутся с необходимостью договариваться с талибами, поскольку уничтожить их они тоже будут не в состоянии.
Честные выборов под усиленной американской охраной, что, путем значительных издержек, вероятно, было бы возможно, по крайней мере, в теории, тоже не годятся, поскольку приведут к честной победе Талибана-2. Американцам остается только удерживать ситуацию в стране и Гани у власти, одновременно договариваясь с умеренной НКА и пытаясь договориться с талибами. Договоренность с НКА, вероятно, будет прежней: Гани - президент, Абдулла - глава правительства с какими-то вариациями в составе Кабмина. А вот с талибами все намного сложнее.
Во-первых, талибов втихую поддерживает, вооружает и науськивает Россия, тоже претендующая на место в афганском племенном совете - пусть даже и менее влиятельное, чем у США. Ничего принципиально антиамериканского в этой позиции нет, это чистый бизнес, все те же газопроводы и редкоземельные металлы. Естественно, на реальную позицию Москвы не оказывает никакого влияния и тот факт, что Талибан - запрещенная в России организация. Не мешает это Москве и пытаться усадить за стол переговоров лидеров талибов и экс-президента Хамида Карзая, прикидывая контуры компромисса между умеренными и радикальными афганскими силами, достигнутого без участия Вашингтона. Китай пока осторожно выжидает, укрепляя свои позиции в сопредельных странах, но, безусловно, активизируется в любой подходящий момент.
Во-вторых, существующая ситуация удобна для многих афганцев, включая как талибов, так и чиновников, формально лояльных правительству в Кабуле: значительная часть американской помощи, включая боеприпасы и ГСМ, разворовывается, оказываясь в руках талибов.
При таком прочном положении руководство Талибана может позволить себе весьма размашистые требования, на которые, уже в рамках своих ограничений, не могут согласиться американцы. В результате, переговоры с талибами, одним из результатов которых должен стать частичный вывод американских войск, что обозначило бы некоторый успех афганской миссии, и очень желательно для Трампа, идут трудно. Не облегчает их и недовольство возможной сделкой с талибами нынешних кабульских властей, помнящих о судьбе Наджибуллы. Эту тревогу усиливает и позиция талибов, принципиально ведущих переговоры только с Вашингтоном, через голову Кабула, и отказывающихся разговаривать с Гани, Абдуллой и НКА. Именно ведение переговоров с Кабулом плюс обязательство талибов не предоставлять убежище участникам международных террористических организаций США и готовы обменять на сокращение своего контингента в Афганистане с 14 до 8 тысяч человек. Но этот обмен пока не складывается.
С другой стороны, при кажущейся неустойчивости, равновесие сил, сложившееся в Афганистане, хотя и неудобно для всех, но очень стабильно. Отсюда следует и самый вероятный, консервативный сценарий: Гани пойдет на второй срок, а Абдулла, поторговавшись, и, возможно, выжав что-то в свою пользу, останется исполнительным директором правительства. Весомым аргументом Вашингтона, побуждающим Абдуллу и НКА быть сговорчивее, станет угроза если не свернуть всю афганскую операцию, то, по крайней мере, сократить объемы помощи и военного присутствия - а это пропорционально сократит и часть Афганистана, контролируемую из Кабула. Возможно даже, что ближе к выборам, Вашингтон сделает такой шаг и в одностороннем порядке, пусть и в меньшем, чем предполагалось объеме, преподнеся это в США - как успех в замирении Афганистана, а в Афганистане - как жест доброй воли. Тем временем, несмотря на все трудности, переговоры с талибами будут продолжены - о заинтересованности в них вполне определенно заявил Дональд Трамп.
