Foreign Policy: Китайская цивилизация берет начало в древнем Египте?
Предлагаем нашим читателям перевод статьи из журнала Foreign Policy. Несмотря на, возможно, несколько затянутое изложение, она заслуживает внимания, как минимум, по двум причинам. Во-первых - версией об истоках китайской цивилизации. Во-вторых, китайский исторический дискурс имеет немало общего с украинским
Одним прохладным воскресным мартовским вечером геохимик Сунь Вэйдун читал публичную лекцию для всех желающих, а также студентов и преподавателей Университета Науки и технологий города Хэфэй, столицы восточнокитайской провинции Аньхой, не имеющей выхода к морю. Но профессор говорил не только о геохимии. Он также процитировал нескольких древнекитайских классиков, в какой-то момент зачитав оставленное историком Сыма Цянем описание топографии империи династии Ся, которую традиционно считали основателями Китая, датированное 2070 - 1600 гг. до н.э. "К северу поток разделяется и становится девятью реками", написал Сыма Цянь в своей историографии "Исторические записки". "Воссоединившись, он образует противоположно направленную реку и впадает в море".
От "иностранщины" к национализму
Иными словами, не знаменитая китайская Желтая река, которая течет с запада на восток была упомянутым "потоком". "Есть только одна крупная река в мире, которая течет на север. Какая?" - спросил преподаватель. "Нил", - ответил кто-то. Тогда Сунь показал карту знаменитой египетской реки и ее дельты - вместе с девятью ее рукавами, впадающими в Средиземное море. Автор статьи, сотрудник этого же вуза, наблюдал, как аудитория начала улыбаться и шептаться, заинтригованная тем, что эти древние китайские тексты, казалось, лучше согласуются с географией Египта, чем Китая.
В прошлом году Сунь, весьма титулованный ученый, разжег горячие дебаты в интернете своими заявлениями, что основатели китайской цивилизации на самом деле были вовсе не китайцами, а мигрантами из Египта. Он предположил эту связь в 1990-х, выполняя радиометрическое определение возраста древних китайских бронзовых изделий: к его удивлению, их химический состав был ближе к древним египетским изделиям из бронзы, чем к местным китайским металлам. И идеи Суня, и разногласия, окружающие их, проистекают из гораздо более давней, националистически окрашенной, китайской археологии, которая больше века стремилась ответить на базовый научный вопрос, который всегда был сильно политизирован: откуда произошли китайцы?
Сунь утверждает, что технологии китайского Бронзового века, которые, по мнению многих ученых, впервые проникли на северо-запад страны через доисторический Великий шелковый путь, на самом деле прибыли морским путем. По его словам, носителями технологий были гиксосы, народ из Западной Азии, который контролировал северный Египет между 17-м и 16-м веками до н.э., до их последующего изгнания.
Он отмечает, что гиксосы еще раньше обладали почти такими же примечательными технологиями - бронзовая металлургия, колесницы, письменность, одомашненные растения и животные - которые археологи обнаружили в древнем городе Инь, столице второй династии Китая, Шан, между 1300 и 1046 гг. до н.э. Поскольку известно, что гиксосы строили военные и торговые суда, что позволило им плавать по Красному и Средиземному морям, Сунь сделал предположение, что небольшая популяция бежала из своего терпящего крушение государства, используя технологию мореходства, которая в итоге привела их самих и их культуру Бронзового века к берегам Китая.
Работа Суня подверглась критике, когда китайский сайт путешествий Kooniao впервые разместил ее в интернете в виде эссе на 93 тысячи знаков в сентябре 2015 года. Как прокомментировал либеральный журнал Caixin, "Его смелый заголовок и простой язык вызвали интерес у большого количества читателей". Этот заголовок звучал так: "Взрывное археологическое открытие: предки китайцев прибыли из Египта", а эссе было перепощено и обсуждалось онлайн, например, на таких интернет-порталах как Sohu и популярных форумах Zhihu и Tiexue. Kooniao также разместил популярную страницу, посвященную этой теме, на платформе микроблогов Weibo (под хэштегом "китайцы пришли из Египта"), которая содержит яркие примеры общественной реакции. Некоторые просто выражают негодование, часто на грани бессвязности: "Абсурдная теория этого эксперта произвольно примет любого за его предков, - кипятится один. - Это глубокий комплекс неполноценности в действии!" Другой вопрошает: "Как могут дети Желтого Императора происходить из Египта? Эта мысль абсолютно убога. Важно жить в настоящем!"
Другие комментаторы были более вдумчивы. Если они были не полностью убеждены, то хотя бы были готовы принять во внимание идеи Суня. По грубым прикидкам, количество комментариев от разумно заинтересованных соотносится с количеством комментариев от возмущенных примерно как 3 к 2. Как написал один пользователь: "Я одобряю. Нужно с умом отнестись к этой теории. Будет ли она правдой или ложью, ее стоит исследовать". Другой написал: "Мир настолько велик, что каждый находит в нем много странностей. Нельзя сказать, что это невозможно". Еще один написал: "Нельзя широким жестом отбросить эту теорию как неправильную и заклеймить свидетельства как ложные. Проникновение культур может быть очень глубоким и дальним".
Предвидя критику, Сунь написал онлайн, что новое исследование происхождения китайской цивилизации "может выглядеть смешным в глазах некоторых, потому что историки давно четко дали понять: Мы - дети Яня и Желтого Императора". Историк Сыма Цянь выбрал эти легендарные фигуры в качестве прародителей этнических китайцев, и правнука Желтого Императора, Юя Великого, как основателя полумифической династии Ся.
Это легло в основу истории происхождения для имперского Китая и продолжало считаться правильным в течение многих десятилетий после того, как в 1912 году империю сменила республика. Так что даже самые реакционные бунтари нации - Сунь Ятсен, Чан Кайши и основатель Народной республики Мао Цзэдун в определенный момент времени были вынуждены отдать дань уважения гробнице Желтого Императора. Даже сейчас часто повторяемое заявление, что китайской цивилизации приблизительно пять тысяч лет, имеет в качестве своей отправной точки мифическое правление этого легендарного императора.
Малоизвестно, что первым - еще в 1903 году - этот тезис о древней истории страны опубликовал скрывавшийся под псевдонимом пропагандист, выступавший против последней правившей Китаем династии Цин. Из его националистического памфлета следовало: "ради выживания ханьцев мы обязаны чтить Желтого Императора".
В то время династия Цин была в серьезном упадке, и ее очевидная отсталость по сравнению с западными державами вызвала серьезную переоценку ценностей. Интеллектуалы антицинского движения, начавшие критически исследовать корни китайской цивилизации, ухватились за идею, что они лежат на Западе. Больше всего захватила их воображение работа французского филолога Альбера Терьена де Лакупери, который в 1892 году издал "Западное происхождение ранней китайской цивилизации от 2300 гг. до н.э. до 200 гг. н.э.".
Работа была переведена на китайский язык в 1903 году, в ней сравнивались гексаграммы "Книги перемен" с клинописью Месопотамии и выдвигалось предположение, что китайская цивилизация происходит из Вавилона. Желтый Император отождествлялся с царем Наххунте, который, предположительно, вывел своих людей из Ближнего Востока и привел в Центральную равнину долины Желтой реки приблизительно в 2300 гг. до н.э.
Лю Шипэй, преподаватель истории Пекинского университета и настоящий автор выпущенной под псевдонимом хронологии Желтого Императора, был среди первых, кто продвигал сино-вавилонизм в книгах - например, в своей "Истории китайского народа" 1903 года. К 1915 году теория была так широко распространена, что государственный гимн республики, заказанный президентом Юань Шикаем, косвенно ее упомянул, назвав Китай "славным потомком гор Куньлунь", которые по китайской мифологии находятся на далеком-далеком Западе. Еще одно благословение дал Сунь Ятсен, основатель Китайской Республики, который в 1924 году заявил в своем учении о "Трех народных принципах", что "рост китайской цивилизации может ... быть объяснен тем, что поселенцы, которые мигрировали в эту долину из другого места, уже были высокоцивилизованны".
Для этих и других революционеров сино-вавилонская теория была не только прогрессивным европейским научным мнением. Это была надежда на то, что, раз Китай имеет то же происхождение, что и другие великие цивилизации, нет никакой неоспоримой причины, почему он не должен догнать более передовые страны Европы и Америки.
Сино-вавилонизм впал в немилость в Китае в конце 1920-х - начале 1930-х, когда усилилась японская агрессия и укрепились иные националистические политические взгляды. Китайские историки, стремясь дистанцировать Китай от империалистических держав, начали критически смотреть на западные теории происхождения и их прежних сторонников. Примерно в то же время в Китае дебютировала современная научная археология. Открытие глиняной посуды эры неолита в городе Луншань, провинция Шаньдун, в 1928 году показало, что восточный Китай был населен местными племенами еще перед миграцией Бронзового века - вопреки тому, что утверждал Лакупери. В том же году начались раскопки города Инь. Вследствие превосходства материальной культуры Инь-Шан - знаменитые гадальные кости оракула, например, письменность которого стала предком современного китайского шрифта, используемого сегодня - это государство часто считают "корнем китайской цивилизации", находящимся в пределах границ Китая, в нынешнем городе Аньян, провинция Хэнань.
Этот вариант предполагал, что восточная неолитическая культура, движущаяся на запад, столкнулась с западной неолитической культурой, движущейся на восток. Объединившись, они создали прародителей Шан. Такая версия без изменений просуществовала вплоть до 1950-х.
Но после основания в 1949 году Китайской Народной Республики китайская археология взяла курс на крайний национализм. По словам историка Джеймса Лейболда, тогда "научное сообщество Китая закрылось в самом себе". Национализм и авторитаризм потребовали интерпретации археологических свидетельств в доказательств того, что китайская цивилизация возникла самостоятельно и без внешних воздействий. Как написал археолог Сычуаньского университета - и возможный диссидент - Тун Эньчжэн в своем интереснейшем докладе о политизации образования между 1949 и 1979 годами, "Мао Цзэдун проводил всестороннюю антизападную политику после 1949 года", которая расширила "уже существующий антиимпериализм ... в конечном счете ставший полной антииностранщиной. Неизбежно была затронута и китайская археология".
Маоизм также требовал веры в то, что китайская цивилизация развивалась в соответствии с "объективными" марксистскими историческими законами: от примитивной группы к социалистическому обществу. Таким образом, археологи эры Mao стремились использовать свои находки, чтобы доказать эти законы, укрепляя статус-кво. Как написал Ся Най, директор Института археологии, в газетной статье в 1972 году: "Мы, археологи, должны следовать принципам марксизма, ленинизма и идеям Мао Цзэдуна, добросовестно воплощая великий направляющий принцип председателя Мао, чтобы "прошлое послужило будущему"". Поэтому неудивительно, что во время Культурной революции митинги созывались под такими абсурдными лозунгами как "Использование предметов старины, хранящихся в Храме Конфуция в провинции Куфу, для критики Линь Бяо и Конфуция". Между тем, революционное использование лозунгов нашло свой путь в научные публикации наравне с информацией.
Хронологический проект Ся-Шан-Чжоу практически доказал египетские корни китайцев
Явный идеологический уклон исчез из научной деятельности в эру реформ после 1978 года, но конечная цель китайской археологии - составить историю нации - осталась. Самый известный пример того периода - Хронологический проект Ся-Шан-Чжоу, непосредственно вдохновленный достижениями египетской археологии. Член государственного совета Сун Цзянь совершил поездку по Египту в 1995 году и был особенно впечатлен генеалогией фараонов, которая восходит к третьему тысячелетию до н.э. Это побудило его провести кампанию за проект, включенный в девятый пятилетний план правительства, который должен дать китайским династиям сопоставимый отчет. Задействовавший более 200 экспертов, с бюджетом около 1.5 миллионов долларов на протяжении более пяти лет, Хронологический проект считался самым большим спонсируемым государством проектом в гуманитарных науках с 1773 года, когда император Цяньлун приказал написать Сыку цюаньшу - энциклопедию, которая примерно в 20 раз больше Британской.
Некоторые подвергали сомнению основные идеи Хронологического проекта. Одним из самых знаменитых противников был историк Чикагского университета Эдвард Л. Шонесси, который негодовал: "Существует шовинистическое желание сдвинуть исторические данные назад в третье тысячелетие до н.э., ставя Китай рядом с Египтом. Это намного более политическое и националистическое требование, чем научное". Другие критиковали методы и результаты проекта. Стэнфордский археолог Ли Лю, например, возражал против того, что проект рассматривал эпоху Ся как исторический период с фиксированными датами, когда все еще не существует окончательных археологических доказательств ее существования.
Но у проекта были и защитники, включая антрополога Гарварда Юня Куэнь Ли, который указал, что "внутренние отношения между изучением прошлого и национализмом подразумевают, что исследования обязательно искажены". Полезность археологии в поддержке национальной гордости и законности - объяснение и, в некоторой степени, обоснование своего языка, культуры и территориальных претензий - означает, что в основании большинства археологических традиций лежит националистический импульс. Так, например, в Израиле, археология сосредотачивается на периоде Ветхого Завета; в скандинавских странах - на периоде викингов. "Важный вопрос, который мы должны задать, - продолжил Юнь, - состоит в том, смогли ли ученые проекта придерживаться научной строгости".
В определенной степени нынешняя теория Суня - непреднамеренный результат научной строгости Хронологического проекта. Во время его запуска в 1996 году он был аспирантом в радиационной лаборатории Университета Науки и Технологий. Среди примерно 200 образцов бронзовых изделий, за анализ которых он отвечал, некоторое количество было из города Инь. Он обнаружил, что радиоактивность этих бронзовых изделий Инь-Шан имела почти те же характеристики, что и древнеегипетские бронзовые изделия, предположив, что их металлы произошли из одного источника: африканских шахт.
Возможно, ожидая серьезных разногласий, руководитель Суня не позволил ему в то время официально сообщить о своих результатах. Суня попросили передать собранные им данные и переключиться на другой проект. Спустя двадцать лет после начала исследования и будучи теперь сам преподавателем ВУЗа, Сунь наконец готов рассказать все, что он знает об Инь-Шан и культуре Бронзового века Китая.
Хотя общественность в основном непредвзято восприняла теорию Суня, она все еще находится вне основной академической тенденции.
Более прозаичная, но принимаемая с куда большим единодушием теория состоит в том, что технологии передались в Китай из Средней Азии путем медленного культурного обмена (торговля, дань, приданое) через северную границу, опосредованно через скотоводов евразийских степей, которые контактировали с местным населением в обоих регионах.
Несмотря на это, увлечение древним Египтом вряд ли скоро закончится. Как продемонстрировал Хронологический проект Ся-Шан-Чжоу, настроения имеют глубокие, политически окрашенные корни. Их снова продемонстрировали во время государственного визита в январе председателя Си Цзиньпина в Египет, приуроченного к 60-й годовщине дипломатических отношений. По прибытию Си приветствовал президента Египта Абдула-Фаттаха Ас-Сиси египетской пословицей: "Стоит единожды выпить из Нила, и Вам предназначено будет вернуться". Они отпраздновали древность своих цивилизаций совместным посещением Луксорского храма.
Еще неизвестно, будут ли учтены данные Суня в директивах государственного руководства, чтобы доказать давние китайско-египетские культурные отношения. Но если будут, то пословица, произнесенная Си после того, как он ступил на землю Египта, станет удивительно пророческой.
