Foreign Policy: Чего Иран на самом деле хочет в Сирии

Следом за недавними израильскими авиаударами по авиабазе Т-4 в Сирии и сбитием израильского истребителя F-16 в феврале обострились ирано-израильские отношения, пишут в своей колонке для авторитетного американского издания Foreign Policy исследователи Ирана Паям Мохсени и Хасан Ахмадиан. 26 апреля министр обороны США Джеймс Мэттис рассказал о возможности прямых столкновений между двумя сторонами. А в ночь на 9 мая израильские позиции на Голанских высотах подверглись ракетному удару с территории Сирии.

В такой деликатный момент, когда риск просчета и конфронтации растет, важно, чтобы в Вашингтоне имели более четкое представление о целях Ирана в Сирии. Они не являются наступательными, но сосредоточены на сдерживании Израиля и других крупных иностранных игроков в Сирии.

Неверные представления о стратегических намерениях Ирана могут привести к военной конфронтации и циклу эскалации, особенно в виду решения президента США Дональда Трампа выйти из иранского ядерного соглашения.

Действия Ирана в Сирии направлены не на провоцирование военной конфронтации с Израилем: в первую очередь их целью является сохранение сирийского правительства как части "оси сопротивления" - давнего союза между Ираном, Сирией и "Хизбаллой". Иран также стремится установить баланс сил, включая сдерживание с другими региональными и международными субъектами, имеющими интересы в Сирии. Недавние действия Ирана, которые можно считать провокационными вроде предположительного нарушения воздушного пространства Израиля иранским беспилотником, являются тактикой проведения красных линий и увеличения для Израиля цены противостояния Ирану в Сирии.

Для израильтян наращивание Ираном военного присутствия в соседней стране неприемлемо, поскольку нарушает уже их красную линию недопущения развертывания постоянных иранских военных баз в Сирии. Согласно этой интерпретации событий цель сирийской кампании Ирана состоит в расширении его проекции силы и создании военных баз за границей с целью уничтожения Израиля. Хотя некоторая часть иранских элит может преследовать эту цель, преобладающее в Израиле видение иранского присутствия в Сирии неправильно интерпретирует нынешние задачи и приоритеты Тегерана в Сирии.

Эта точка зрения также не позволяет серьезно относиться к ограничениям, с которыми сталкивается Иран в Сирии. Особенно - к более чем реальному нежеланию сирийского правительства и России позволить Ирану официально разворачивать свои военные объекты на территории Сирии. Такой взгляд по определению предполагает, что Сирия ввиду своей слабости не имеет права голоса в отношениях с Ираном, но в реальности все намного сложнее. Более широкая политика, включающая президента Башара Асада, Россию, Израиль и международное сообщество, фактически ограничивает сирийскую политику Ирана. Доминирующий нарратив одновременно изображает как экспансионистский Иран, склонный к конфронтации, так и пассивный Иран, который не будет отвечать на удар. Оба эти представления потенциально опасны, особенно если они недооценивают ответ Ирана на возможные военные нападения.

Согласно нашему анализу, хотя Иран и его партнеры настроены резко антиизраильски, провоцирование военного противостояния с Израилем не является его приоритетом. Вместо этого Иран стремится укрепить свою с трудом достигнутую позицию в конкурентной борьбе с основными сторонами сирийского конфликта: Турцией, США и сирийским правительством, а также их союзниками. Сирия предоставляет Ирану жизненно важную стратегическую глубину, позволяя ему проецировать власть на Левант и дает ей коридор к "Хизбалле", расширяя возможности для сдерживания Израиля. Крушение режима Асада и расчленение сирийского государства нанесло бы серьезный удар по Ирану с потерей одного из его немногих ключевых союзников в арабском мире.

Соответственно, с точки зрения Ирана это он угрожаемая сторона в Сирии. Такое мнение укрепилось среди иранских элит в начале сирийского конфликта, поскольку Ирану пришлось перейти к обороне, а шансы Асада устоять перед протестами выглядели призрачными. В действительности правительство Ирана считало, что восстание против Асада было инспирированным извне заговором с целью подорвать Иран - прямая угроза, ввиду которой некоторые даже утверждали, что "если мы потеряем Сирию, то не сможем сохранить Тегеран".

Поэтому целью вступления Ирана в войну была поддержка борющегося партнера в попытке минимизировать его потери за счет укрепления местных союзных ополчений с учетом территориальной фрагментации после Асада - рациональный и ограниченный план действий на случай непредвиденных обстоятельств, если Асада свергнут, был неправильно истолкован как иранский экспансионизм.

С точки зрения Тегерана удары Израиля по позициям, связанным с Ираном и его союзниками в Сирии, наряду с воинствующей американской и саудовской риторикой, направлены на подрыв небольшого сдерживающего потенциала Ирана. Поэтому важно рассматривать иранские провокации через призму попытки сдерживания и проведения собственных красных линий в отношении Израиля.

Иран решил, что наилучший способ сохранить Сирию в оси сопротивления - помочь сирийскому государству восстановить полный контроль над своей территорией, особенно в виду очень серьезных вызовов, которые представляют для него враждебные вооруженные группировки после разгрома "Исламского государства".
Это правда, что Иран и союзные ему группировки, сирийское правительство и Россия выигрывают на земле, но, похоже, с учетом турецкого и американского военного присутствия, нет никакой гарантии, что сирийское правительство сможет добиться полной победы и объединить страну. По мнению Тегерана, ситуация тем более нестабильна, что, как считает иранское руководство, Соединенные Штаты планируют разделить Сирию.

Если в ходе борьбы с "Исламским государством" большинство внешних участников сирийского конфликта сосредоточилось на конкретной цели, то сейчас центральное место занимает более широкая периферийная конкуренция и трения между основными игроками. Три наиболее влиятельные группы - Турция и ее союзники; "Сирийские демократические силы" и их главный спонсор Соединенные Штаты; наконец, правительство Асада и его союзники, включая Иран.

Из опасения перед соперниками иранско-сирийский лагерь сосредоточил свои оперативные силы в местах, остающихся под контролем сирийского государства. Иран прямо заявил о намерении определить два приоритетных театра своей кампании в Сирии. Одним из них был город Дейр эз-Зор, за который боролись поддерживаемые США "Сирийские демократические силы", с одной стороны, и режим Асада и его союзники - с другой. Теперь, когда "Исламское государство" сошло со сцены, эти две силы оказались в непосредственной близости, и конфронтация между ними вылилась в недавние столкновения, внеся коррективы в стратегические расчеты.

Второй театр - Идлиб - последняя серьезная цитадель с большим количеством бойцов Аль-Нусра и других исламистских групп. Турецкий и иранско-сирийский лагеря, вероятно, столкнутся в этой критической битве, так же как в этом году появилась возможность реальной конфронтации между двумя сторонами в курдском городе Африн.

Помимо этих двух театров, есть также анклавы оппозиционных сил глубоко на контролируемой Асадом территории, включая юг Сирии. Правительство стремится покончить с ними для восстановления контроля, и тому свидетельство - недавние ожесточенные бои в восточной части Гуты. Сирийская армия и ее союзники в последнее время заняты подготовкой к этим сражениям.

Учитывая эти цели и глубокое вовлечение поддерживаемых Ираном сил в действия на этих ключевых театрах, для Тегерана конфликт с Израилем не является стратегическим приоритетом. Ресурсы Ирана уже ограничены, и управление многочисленными конкурирующими группировками в Сирии - головная боль иранских стратегов. Тем не менее Иран по-прежнему стремится найти способы сдерживания Израиля, а командующий иранскими силами специальных операций генерал Кассем Сулеймани в январе заявил, что Израиль является агрессивной державой "с 300 ядерными боеголовками" и склонностью к проведению "превентивных ударов".

Исходя из поведения Ирана в прошлом, сомнительно, что он будет придерживаться израильских красных линий, которые мешают его более широким целям в Сирии. И чтобы поддержать доверие к своей доктрине сдерживания, Тегеран будет вынужден нанести удар в ответ на атаку Израиля. Верховный лидер Ирана, аятолла Али Хаменеи, неоднократно заявлял, что время тактики "ударил-убежал" завершилось. Это означает, что если напряженность будет нарастать, то на любой удар по Ирану последует его ответ. Если Иран спасует, это обернется Исламской республике большими репутационными потерями. Что, в свою очередь, повышает риск трудноуправляемого эскалационного цикла и подчеркивает необходимость крайней осторожности в Сирии со стороны как Израиля, так и Ирана.

Американским и израильским политикам при оценке намерений Ирана в Сирии было бы разумно помнить, что раньше Тегеран успешно расширял свое влияние в условиях вакуума власти. От Ливана до Ирака и Йемена Иран извлекал выгоду из конфликтных зон, которые сами по себе не способствовали достижению его стратегических целей.

Учитывая эти прецеденты, Израиль сталкивается с головоломкой. Стабильное и сильное сирийское государство, способное жестче сдерживать влияние Ирана, отсутствие вакуума власти, заполняемого экстремистами-террористами вроде "Исламского государства" - лучшее для безопасности Израиля решение. С другой стороны, более жесткая конфронтация с Ираном способна подорвать возможность стабилизации сирийского государства - и, таким образом, открыть Ирану и его союзникам возможность заполнить пустоту и укрепить свои позиции в Сирии, вызвав новые неизбежные конфликты.

------------

Паям Мохсени - директор проекта по изучению Ирана в Белферском центре науки и международных отношений Гарвардской школы Кеннеди

Хасан Ахмадиан - докторант проекта по изучению Ирана Белферского центра науки и международных отношений Гарвардской школы Кеннеди